Лестница власти

Пока тот развернулся, пока переспросил “Ась!”, пока увидел напряженную позу своего командира, пока начал возвращаться — шли томительные секунды. Я глянул через плечо и обнаружил, что Илья с Дареном деловито забивают пули в мушкеты. Оногур отступил в сторону, чтобы не мешать им стрелять в черноту за дверью. Я тоже прижался к стене. А потом из двери выскочил полудушник.

В бестиариях его рисовали неуклюжей одноногой и однорукой глистой, с одним глазом посередине, вместо лица. Ну, что сказать, художнику явно не светит карьера составителя фоторобота. Технически, все было верно — у полудушника была только одна рука, одна нога и один глаз. Просто потому, что это была половинка человека. Левая. Я смотрел на ровный срез, похожий на анимированную томографию — прижатую к зубам половинку языка, едва заметно пульсирующий мозг, ток крови по венам, сокращающиеся мускулы. При этом двигался он так, словно вторая половина тела у него была на месте — ставил ногу и бил мечом как будто у него есть вторая рука и нога, которые помогают ему балансировать. При этом он весь был слегка прозрачный и монохромный. Ну точно, как снимок на узи. Я почувствовал острый приступ паники от нереальности происходящего. Как будто ты во сне и не можешь проснуться. И упустил удачную возможность атаковать полудушника сбоку — тот явно меня не видел, кинувшись на стражника. Наш старшой очень удивился, но действовал хладнокровно — отразив несколько ударов вполне нормального, тяжёлого прямого клинка полудушника, десятник отступил, разорвав дистанцию, и выстрелил в голову своего противника из пистолета. Полудушник умело использовал свою половинчатость, резко дернувшись в сторону. Пуля прошла мимо, впившись в дверь. Я наконец взял себя в руки, поудобнее перехватив саблю, собираясь прийти на помощь служивому, но тут из приоткрытой двери начали выскакивать еще половинки людей. Словно в жутком кошмаре, они разевали рот в беззвучном крике и я видел как у них трепещет половинка язычка в гортани. На меня кинулся бородатый мужичок с наручем на единственной руке. Не считая наруча, он был абсолютно голый. Длинный, прямой, древний меч был ему явно тяжеловат. Он занес его над головой, видимо собираясь обрушиться на меня сверху всем весом, но я отработанным движением шагнул навстречу, под удар, одновременно взмахнув своей саблей снизу вверх. Мой клинок легко осек кисть чернобелой руки, с проглядывающими сквозь кожу костями и сухожилиями. Из обрубка брызнула призрачная кровь. Еще до того, как отрубленная кисть, по прежнему сжимающая меч, с лязгом упала на пол, я довернул удар, меняя направление движения своей “жемчужницы” и полоснул полудушника поперек груди. Ударил хорошо, с оттягом. Человека бы такой удар вскрыл от ключицы до печени. Полудушника разрубил пополам. Я зачарованно смотрел, как мой враг распался на две половинки. Хотя стоп, получается, на четвертинки? Я оглянулся вокруг. Успел заметить, как Оногур снес могучим взмахом бердыша голову другому полудушнику. Последнего проткнул десятник. Он упал на пол плоской стороной вниз. Точь в точь, как будто в компьютерной игре труп НПС, застрявший в текстурах.

Десятник, с бесстрастным лицом и разрезанном на груди белом мундире, переступил через труп (или, вернее, полутруп?) и рывком распахнул дверь. В её темноту тут же грохнул выстрел — дед Дарён тоже решил поучаствовать. Выстрелил и тут же отступил за нас, перезаряжаясь. Стражник с фонарем, наконец добравшийся до нас, швырнул в дверь фонарь. Мы все заглянули вслед за ним. Прямо напротив нас, в стене комнаты была дверь.

У двери стоял еще один половинчатый. В руке красивый, широкий полуторный меч. Явно слишком тяжелый для одной руки. Посмотрев на упавший у его ног фонарь, потом на нас, он шагнул задом вперед дверь. И с размаху попытался её захлопнуть. Прямо рядом со мной, ослепляя снопом искр, грохнул выстрел.

Я охнул и присел, схватившись за ухо. Боль была жуткая, кажется, разорвалась барабанная перепонка.

— Прости, Храбр, — похлопал меня по плечу Илья, с дымящимся мушкетом в руках.

Полудушнику за дверью было хуже чем мне, что конечно немного меня успокаивало. Тяжелая, медная пуля попала ему в серединку половинки лба, буквально снеся все, что выше нижней челюсти. Полудушник валялся наполовину (на четвертинку?) в комнате Лицея, наполовину за дверью. Хотя, я уже понял, что это портал. Мерцающая арка, словно плохо наложенный эффект, плавала по поверхности обшитой досками стены, а за ней была серая хлябь. Я видел клочья грязного, серого, с черными точками тумана, больше похожего на снег в мегаполисе. За этими клочьями угадывались серые камни и бесцветная, чахлая растительность. К порталу смело подошел Оногур, даже выглянул в него. Оба стражника, тоже подошли поближе, все же встав позади Оногура.

Илья и Дарен не торопились заходить. Перезаряжались.

Я тоже осторожно вошел в комнату. Позади меня послышались крики и топот сапог — видимо на звуки выстрелов спешила остальная стража. Я шагнул в сторону, освобождая дорогу. И тут же споткнулся о труп пожилого слуги с разрубленной головой. Похоже, его зарубили, когда он спал, так же как Дарён, у дверей. Ему разрубили голову и небрежно оттащили в сторону, судя по кровавым следам и мозгам на полу. Я быстро глянул вокруг и насчитал еще два трупа. Два школяра в своих кроватях. Заколоты. А где последний слуга?

— Спасибо за помощь, судари, дальше мы сами. Бегом в комнату, а то велю сапогами затолкать! — рявкнул десятник стражи. Не Оногуру, который стоял рядом с ним и посматривал в портал, а мне. Я спокойно у него спросил:

— Вы не ранены, сударь?

Он машинально глянул на грудь. Его знатно резанули по груди, разрезав мундир сантиметров на двадцать. Края плотной ткани разошлись, и стало видна кольчуга тонкого плетения под мундиром. Десятник удивленно сунул пальцы внутрь. Похоже, в горячке боя он и не заметил, что его достали. И почувствовал боль — его лицо скривилось и он охнул.

Илья, не обращая внимания на десятника, спросил:

— Тихо! Слышите?

Именно в этот момент в комнату ворвалась целая толпа стражников с бердышами и мушкетами. Стало тесно как в маршрутке. В такой маршрутке, где у каждого острая сталь в руках. И не просто острая, а выполненная в форме идеально приспособленной для расчленения человеческого тела. Я отступил подальше в угол, выставив перед собой саблю. Десятник заорал, не хуже чем тревожный гудок:

— Тихо!

Мне показалось, что я слышу в отдалении детские крики.

— Во, слышали? — сказал Илья.

Оногур у портала молча кивнул. Илья повернул ко мне бледное лицо.

— Храбр. Там, за дверью… Они утащили Милену!

Глава 31

Глава, в которой главный герой доказывает, что для защиты дамы благородному человеку не нужна шпага. Может хватить и пары остроумных слов. Которые, все же, особенно хорошо звучат над трупом негодяя.

Говорят, любовь открывает любые двери. Но ведь в любые двери лезут только идиоты. С другой стороны, все влюбленные — идиоты. Поэтому я ожидал, что Илья рванет в портал, в эту непонятную серо-белую хмарь. Еще и с диким криком "Милена, я иду!". Я даже заранее тяжело вздохнул, готовясь идти за ним.

Илья, сумел меня удивить. Он отказался быть идиотом. Как и все остальные. Оногур осторожно сунул в призрачный дверной проем башку и осмотрелся. Засунулся обратно, обернулся и обратился к десятнику:

— Слышь, старшой. Там и в самом деле воруют кого-то.

Десятник протолкался к проему и тоже выглянул. Попытался отпихнуть с дороги лежащий на пороге труп полудушника, но Оногур рыкнул:

— Не трожь! — и добавил, спокойнее. — Я так мыслю, дверь из-за него не пропадает. Пусть лежит.

Десятник кивнул, тем временем внимательно всматриваясь в хмарь. Что он там разглядывал, мне видно не было. Ближе я не подходил. Было в кусочке пейзажа за порталом что-то нездоровое. Десятник обернулся к нам и начал перезаряжать свой пистоль. А потом начал говорить. Честно сказать, я не сразу понял, что это у него воодушевляющая речь. А вот стражники поняли сразу. По возможности построились, подтянулись, оружие поправили. Сразу поняли, что он их за порог погонит. Бедолаги. Нет, оно и понятно, у них служба такая — Лицей охранять. От ворья, в том числе. А какими путями ворье скрыться пытается — дело десятое. Мужики-стражники смотрели на своего старшого хмуро, но не перечили. Особенного воодушевления по поводу увлекательного путешествия в непонятную хрень за волшебной дверкой они явно не испытывали. Тем более, там еще и драка светила. Старшой воодушевлял, как мог. Но мог он плохо:

— Так, ну там херня, в общем. Их всего одиннадцать осталось. Хмырь ими командует, такой, ну… В тряпке яркой, увидите сразу. Слышал я, если главного вальнут, разбегаются они. Так, слухайте сюда, ты и ты…

Десятник демонстративно нас игнорировал, отдавая приказы своим людям. Но и загонять нас обратно в комнату не стал. Я снова тяжело вздохнул и пошел в свою комнату сам. Я взял свои брюки и обувь, вернулся, уселся и начал обуваться. Немного не успел — в портал уже пошли наши стражники. С десятником их было шесть.

Одного, самого молодого, они отправили за подмогой — но на её прибытие, как я понял, в ближайшее время рассчитывать не приходилось. Десятник вывел своих парней в дверь. Боялись они отчаянно, рожи грустные, как у вкладчиков финансовой пирамиды. Но шли, даже не ворчали.

За ними вышли дед Дарён, Илья и Оногур. Вроде без последствий, хотя Илья и дернулся пару раз, как будто мокриц с себя стряхивал. Никто меня не подождал. Ладно, я вышел за ними сам, через полминуты. Честно, не хотел идти. Без костюма полной химической защиты, Особенно. И термобелья. И в ухе еще звенело до сих пор — короче, говно а не приключение. Вообще не весело. Я устал и хотел в кровать и вкусный сбитень. Пожрать, поспать, можно в коробку с Миленой и Лизой — вот приключение, к которому я готов морально и физически. Я опять тяжело вздохнул и шагнул в портал.