Летающая серф-доска

Алекса пожала плечам и пошла к шкафу.

— Чье это? — через секунду послышался возглас.

— Теперь твое.

— А чье было до меня?

— Тети Авроры.

— Мамино?

Алекса стояла перед шкафом и смотрела на множество красивых платьев разных цветов и фасонов, каких-то аксессуаров и каких-то белых одежд непонятного кроя и не могла отвести от всего этого взгляда.

«Это принадлежало моей маме…» — вертелось у нее в голове.

— Чего ты стоишь? Выбирай наряд! — подбодрила ее Мирамэ.

— Какая красота, я… ну… не знаю… я никогда такого не носила… — растерялась Алекса.

— Привыкай, эльфийке не подобает носить штаны и рубаху, — усмехнулась Рамэ.

Алекса уже в который раз удивилась, как в ней сочетается величественность и радостность. Иной раз она была словно королева, а иной — просто задорная девчонка. И как ей это удавалось?

— Ну, что ты стоишь? Какой цвет ты любишь?

— Синий, — неуверенно ответила волшебница.

— Так-так, — пробормотала Мирамэ и вытащила платье.

Темно синий атлас с заниженной талией. Узкий лиф с прямоугольным вырезом, рукава три четверти из атласа и длинная юбка из материала похожего на шифон с множеством складок. На бедрах — тонкий пояс в виде гибкой ветки удивительного растения, такой же узор шел по правому рукаву и сзади на подоле юбки.

— Ах… — только и смогла сказать Алекса.

— Значит, берем, — решила Мирамэ. — Так, давай умывайся, и я помогу тебе одеться, а то, боюсь, ты с первого раза не разберешься, что к чему.

Алекса была с ней согласна, так как никакой застежки на платье не нашла.

Алекса осмотрела комнату на предмет еще одной двери, но лишь заметила, что в стороне от ширмы стоит бадья с водой

«Средние века, однако», — усмехнулась Алекса и пошла к бадье.

— Что это? — спросила Мирамэ, указывая на прозрачную капельку на цепочке.

— Просто амулет. Он целителен, — пожала плечами Алекса.

— Полезная вещь.

Как оказалось, правильно надеть платье — тоже наука. А если учитывать, что Алекса платья на дух не выносила, то и вовсе открытие мирового масштаба. С помощью Мирамэ Алекса нашла потайную застежку, но не тут-то было. Внутри платье оказалось сложным произведением искусства с какими-то потайными отделами, кармашками, завязочками, которых была целая куча, и отдельными деталями.

— Кто же все это шил-то? — удивилась Алекса, в пятый раз не туда засунув руку.

— Наш портной, она мастер своего дела, все ее платья сидят как влитые! — похвалила Мирамэ.

— Если их суметь надеть правильно, — присовокупила Алекса.

— Скоро разберешься, это с непривычки так кажется, на самом деле все просто.

— Да тут только в завязочках запутаться можно, не говоря уж о потайных деталях и самом платье, — проворчала Алекса, поняв, что долгое время пыталась просунуть руку не в тот рукав.

— Все шнурки делятся на три группы: грудные, корсетные и набедренные. Спутать их невозможно, вот смотри!

Рамэ стала показывать Алекса шнурки и их принадлежность, вскоре Алекса поняла, что шнурки сделаны по-особенному. Грудные были пришиты прямо впритык к деталям, корсетные были нашиты к материи, а набедренные чаще всего были толще всех прочих. Теперь, несмотря на то, что шнурки менялись местами, путались и переплетались, Алекса прекрасно понимала, что к чему относится.

— Теперь о функциях шнурков. Если хочешь подтянуть, то тянешь на себя, если ослабить — от себя, вот так.

— Так просто?

— Если бы все было сложно, то я бы к тебе в такую рань пришла!

Алекса с интересом глянула не ее золотисто-желтое платье, прикидывая, сколько всего находится под материей.

— Но ведь все это должно быть видно! — спохватилась Алекса. — Столько всего нашито.

— А это уже профессиональный секрет нашего портного, я, конечно, догадываюсь, что она делает, но очень расплывчато и в общих чертах, — качнув головой и показав тем самым, что об этом можно не думать, ответила Рамэ.

Когда платье было наконец надето, Алекса уже кое-что смыслила в эльфийской моде и принципах моделирования одежды.

— А зачем ты убираешь волосы? — спросила Мирамэ, осмотрев черную косу Алексы, растрепавшуюся за ночь.

— Ну, так удобнее, — ответила Алекса, расплетая косу и причесывая волосы большой щеткой у зеркала.

Расчесывались они замечательно и тут же ложились красивыми локонами, сияющими, будто смазанными маслом.

— Все же ты больше человек, — вздохнула Рамэ. — Эльфы убирают волосы только для боя. В простой жизни они им не мешают.

— Для боя? У вас с кем-то война? — обеспокоилась Алекса.

— Сейчас нет, установлен мир, но раньше были. Но не будем сейчас об этом, как-нибудь потом.

— Хорошо. Так что мне сделать с волосами?

— Ничего, пусть они сами лягут, как им хочется, ой, ты же человек, я забыла…

— Думаю, я знаю, о чем ты, — Алекса отложила расческу.

Девушка закрыла глаза и мысленно обратилась к духу своих волос, разрешая ему развернуться во всю мощь. Открыв глаза, Алекса увидела крупные пряди, струившихся почти до колен.

— Странно, раньше одни были короче…

— Отголосок духа Лирии живет и в твоих волосах! Но это же значит, что ты перворожденная! — Мирамэ даже рот приоткрыла от удивления. — Но почему тогда внешность…

— Кто?

— Перворожденная, истинная перворожденная. Алекса, ты перворожденная эльфийка! — радости Рамэ не было предела. — Дедушка будет так счастлив! (Это же что?) Город будет ликовать! Новая перворожденная!..

— Подожди-подожди, — прервала ее Алекса. — О чем ты говоришь?

— Алекса, ты перворожденная эльфийка! Нас так мало! В Гвенвилессе только наша семья! Только я не пойму, почему ты выглядишь как человек, и где твои крылья?

— Ну, на изнанке мира у меня есть крылья. Там я принимаю истинный облик. А как вы материализуете крылья? — Алекса хотела шагнуть, но запуталась в длинном подоле платья и чуть не упала. — Н-да, длинновато.

— Это не проблема. А крылья… ну, просто нужно этого захотеть, нужно захотеть стать собой. Ведь крылья — это неотъемлемая часть эльфа, без них он ничто. Только способность к полету дает эльфу жизнь. Пожелай стать самой собой.