Летающий мир

Они летели низко над водой, все дальше и дальше. Где-то посреди озерной глади туман скрутился плотным кольцом и завихрился, поднимаясь к небу. Маркиза как-то поняла, что нужно делать. Вся группа Вескис окружила этот узкий вихрящийся ствол тумана и кружилась, чуть медленнее, чем он, в странном, медленном танце. Музыка была все яснее, громче, громче. И вдруг…

Туман словно «впустил» их внутрь вихрящегося столба. Внутри было ясно, чисто и свежо. И в мыслях Маркизы вдруг наступила такая же кристальная ясность и чистота. Ее охватило глубокое спокойствие, пришедшее откуда-то извне. «Онтарио» – услышала она. Это были голоса ее друзей. Маркиза подняла глаза ввысь. «Онтарио», – благоговейно прошептала она.

Там, в глубокой черной впадине, мягко сияло небесное тело. Оно было большим и прекрасным. Может быть, самым прекрасным из всего, что видела Маркиза когда-либо. Музыка его движения была величественна и глубока. Маркиза затрепетала: она узнавала его. Все песни Летающих людей (даже песня Одери) были отражением той музыки, что вела его по небесному кругу.

От него отделился луч и тихо опустился вниз, прямо к ним, осветив блики серебристого тумана, отгораживавшего эту картину от всего остального мира. Никогда потом Маркиза не могла целиком ни вспомнить, ни забыть встречи с Онтарио. Она помнила, что музыка его света была тихой и глубокой. Помнила, как свет небесного тела словно бы гладил ставшее живым пространство, бережно и проникновенно. И все, чего он касался, становилось чистым и ясным, почти таким, как замыслил его Создатель. Маркиза невольно устремилась навстречу свету, – и все ее существо открылось пониманию.

Онтарио – скрытое светило, подумала она, поэтому и найти его можно в закрытых местах. Пока закрытых, – словно сказал внутри нее мягкий голос. Онтарио должно взойти (именно взойти) на приготовленное ему место; срок близок. Тогда не будет ничего скрытого. Мир изменится. Внутри нее вспыхнула радость предвкушения встречи, – и сразу сменилась ощущением тревоги. Этого может и не случиться, поняла Маркиза. По какой-то причине Онтарио не может преодолеть невидимый барьер и открыться. Если к сроку ему не удастся встать на свое место в небесном пути, Онтарио не взойдет.

Что же будет? – подумала она. И поняла: это будет утратой непоправимой. Музыка мира обеднеет, краски его потускнеют, и радость убавится. И все, что было отражением Онтарио, исчезнет. Ее сердце наполнила печаль, такая сильная, что, казалось, оно вот-вот разорвется. Она заплакала. Она поняла, что это не ее личная будет потеря, если Онтарио исчезнет. Что есть такие не встречи, которые не менее горьки, чем утраты.

Она почувствовала тепло. Небесный луч опустился на ее голову и мягко ее коснулся. Слезы Маркизы отчего-то сразу высохли. Она поглядела вверх – как ни странно, луч не обжигал глаза, Онтарио ясно сияло над нею. Онтарио – выше ее печали, подумала Маркиза. Онтарио знает, что мы можем потерять, – знает гораздо больше, чем мы. Там, в небесах, печаль сильнее, чем здесь. Но там сильней и решимость.

Я могу помочь? – спросила она беззвучно. Луч все гладил ее. Ты же Летающий человек, – прошелестело у нее внутри. И тут она ясно и отчетливо увидела связь между Онтарио и Летающими людьми.

Онтарио стоит у границы видимого мира. Словно те частицы, о которых говорил когда-то Френк. Виртуальные частицы, которые не могут проявиться, пока не получат квант света. Этот квант света – мы, подумала Маркиза. И внутри у нее похолодело. Мы? Летающие люди?

Мы же не просто летаем, – подумала она. – Мы собираем музыку. Мы накапливаем музыку Земли, не всю, конечно, но ту музыку движения, которая нужна для полета. Это и есть квант света. И мы должны отдать его.

Эта мысль была четкой и простой. Нужно лететь к Онтарио и отдать ему энергию полета. И тогда небесное тело сможет войти в пространство нашего мира и подняться на свой небесный трон.

А что будет… с самими Летающими людьми? – замирая, подумала Маркиза. И сразу поняла, что этот вопрос бессмыслен. Им нужно лететь. Иначе Онтарио не взойдет никогда.

Маркиза вновь подняла глаза к Онтарио. «Прекрасное, ясное, светлое, самое светлое», – шептала она. В душе у нее воцарилась благоговейная тишина. Что ж, дорога к звездам теперь открыта. «Сейчас? – подумала она и похолодела. – Нет, не сейчас. Не сейчас, но скоро».

Тут голубой туман вновь закружился перед глазами, звездный свет померк, и их вытолкнуло обратно, в пространство озерной глади и предутренних сумерек. Они летели к берегу. Маркиза с удивлением поняла, что они пробыли наедине с Онтарио не менее нескольких часов, промелькнувших как одно мгновение.

Опустившись на землю, Маркиза села, прислонившись спиной к большому камню, опустила голову в ладони, и слезы полились из ее глаз. Она плакала и не могла остановиться, даже не зная, о чем. О том, что теперь она не видит Онтарио, о том, что увидела Онтарио, о том, что Онтарио может не взойти, и о том, что теперь у них нет пути назад.

За короткую встречу с Онтарио целый мир раскрылся перед ней. Ей раньше казалось, что летать – это здорово, что полет – свобода и сказка, и спасение от одиночества. Она чувствовала, что у полета есть свой смысл, но задумываться о нем ей не приходилось. А оказалось, что есть Онтарио. Оказалось, что полет – неотвратимость. Ей пришел ответ на вопрос, который она еще не успела задать. И все это было так прекрасно и грустно, так выше ее понимания, что ей оставалось только плакать.

Кто-то подошел к ней и положил руки ей на плечи. Кто-то еще ее обнял. Маркиза подняла глаза и увидела Владеницу и Елену, и Трико, который без обычной улыбки гладил ее по волосам, совсем по тому месту, куда недавно прикасался небесный луч.

– Что ты, Малыш, – говорила Владеница, – не плачь.

А потом подошла Вескис, за руку с Френком. Она присела перед Маркизой, и тоже провела по ее волосам.

– Ты встретилась с Онтарио? – спросила она.

Маркиза кивнула. И ответила, глотая слезы:

– Лучше бы… я никогда его не видела. Тогда не было бы так грустно и… не нужно было бы лететь.

– Только тогда и Летающих людей вообще бы не было, – сказала Вескис.

Маркиза взглянула ей в глаза и увидела в них отражение света Онтарио. Как же я не замечала этого раньше? – подумала она.

Постепенно все собрались в обратный путь. Вескис не торопила, но каждый как-то внутренне чувствовал, что надо поспешить.

– Мне отчего-то тревожно, – сказала Маркиза Владенице.

– Конечно, не мы одни чувствуем приближение Онтарио. – ответила та, складывая коврик в дорожную сумку. Уэслеры тоже не дремлют. Голубой туман защищает от них, но он бывает не каждую ночь.

Они поднялись к небу, – для Маркизы это стало уже чем-то почти привычным, – и полетели к востоку, в Заозерье. Там они опустились на площадку, ближайшую к дому. Только шагая к бревенчатому жилищу, ставшему для Маркизы родным, она почувствовала, как же она устала. Скорее домой, скорее в комнату… Предвкушая сладкий сон, Маркиза окунулась в мягкое одеяло, – и услышала привычную, баюкающую музыку Заозерья. Как хорошо, Одери не спит, – подумала она, счастливо улыбаясь, – и погрузилась в сон.

11

Проснувшись, Маркиза долго не могла понять, какое сейчас время суток. Она слышала голоса в доме, – видимо, пора вставать, но не хочется, – такой хороший, теплый сон… Онтарио… И тут она поняла, что спала без снов, а Онтарио – это зовущая реальность. И тут же спать расхотелось. Маркиза поглядела на часы: четверть второго.

Она быстро оделась и вышла в холл. Там, прислонившись к косяку, болтали Трико и Грегори (вернее, Трико жизнерадостно болтал, а Грегори иногда удавалось вставлять междометия: «А-а», «Ну да»). Маркиза сунула руки в брюки и танцующей морской походкой пошла между ними.