Летающий пролетарий

как сонные совы. Рабочий день

четырехчасовый. Бодро, как белка...

Еще бодрей. Под душ!

И кончено

обедать рей!

Обед.

Вылетел.

Детишки.

Крикнул:

– Тише! Нагнал

из школы

летящих детишек.
– Куда, детвора?

Обедать пора! Никакой кухни,

никакого быта! Летают сервированные

аэростоловые Нарпита. Стал и сел, Взял и съел. Хочешь - из двух, хочешь - из пяти,на любой дух, на всякий аппетит. Посуда

самоубирающаяся.

Поел

и вон! Подносит

к уху

радиофон. Буркнул,

детишек лаская: Дайте Чухломскую!

Коммуна Чухломская?.. Прошу

Иванова Десятого!
– Которого?

Бритого?

– Нет.

Усатого!..
– Как поживаешь?

Добрый день.
– Да вот

только

вылетел за плетень. Пасу стадо. А что надо?
– Как что?!

Давно больно не видались.

Залетай

на матч авиабольный.
– Ладно!

Еще с часок

попасу и спланирую

в шестом часу. Может, опоздаю...

Думаю - не слишком. Деревня

поручила

маленькое делишко. Хлеба

жарою мучимы, так я

управляю

искусственными тучами. Надо

сделать дождь,

да чтоб - без града. До свидания!

Занятия.

Теперь

поучимся.

Гражданин

в минуту

подлетает

к Высшему

сметанному институту. Сопоставляя

новейшие

технические данные, изучает

в лаборатории

дела сметанные... У нас пока

различные категории занятий. Скажем

грузят чернорабочие,

а поэзия

для духовной знати. А тогда

не будет

более почетных

и менее... И сапожники,

и молочницы

все гении.

* * *

Игра.

Через час

дома.

Oтдых.

Смена. Вместо блузы

костюм спортсмена. В гоночной,

всякого ветра чище, прет,

захватив

большой мячище. Небо

в самолетах юрких. Фигуры взрослых,

детей фигурки. И старики

повылезли,

забыв апатию. Красные - на желтых.

Партия - на партию. Подбросят

мяч

с высотищи

с этакой, а ты подлетай,

подхватывай сеткой. Откровенно говоря,

футбол

тоска. Занятие

разве что

для лошадиной расы. А здесь

хорошо!

Башмаки - не истаскать. Нос

тебе

мячом не расквасят. Все кувыркаются

надо,

нет ли; скользят на хвост,

наматывают петли. Наконец

один

промахнется сачком. Тогда:

– Ур-р-р-а!

Выиграли очко! Вверх,

вниз,

вперед,

назад, перекувырнутся

и опять скользят. Ни вздоха запыханного,

ни кислой мины будто

не ответственные работники,

а - дельфины. Если дождь налетает

с ветром в паре подымутся

над тучами

и дальше шпарят. Стемнеет,

а игры бросить

лень; догонят солнце,

и - снова день. Наконец

устал

от подбрасывания,

от лова. Снизился

и влетел

в окно столовой. Кнопка.

Нажимает.

Стол чайный. Сын рассказывает:

– Сегодня

случайно крыло поломал.

Пересел к Петьке, а то б

опоздал

на урок арифметики. Освободились на час

(урока нету), полетели

с Петькой

ловить комету. Б-о-о-о-льшущая!

С версту - рост. Еле

вдвоем

удержали за хвост. А потом

выбросили

большая больно. В школу

кометы таскать

не позволено.Сестра:

– Сегодня

от ветра скатился клубок

с трех тысяч метров. Пришлось снизиться

нитку наматывать. Аж вся

от ветра

стала лохматовая.А младший

весь

в работу вник. Сидит

и записывает в дневник: "Сегодня

в школе

практический урок. Решали

нет

или есть бог. По-нашему

религия опиум. Осматривали образ

богову копию. А потом

с учителем

полетели по небесам. Убеждайся - сам! Небо осмотрели

и внутри

и наружно. Никаких богов,

ни ангелов

не обнаружено". А папаше,

чтоб не пропал

ни единый миг, радио

выбубнивает

страницы книг...

Вечер.

Звонок.

– Алло!

Не разбираю имя я... А! Это ты!

Привет, любимая! Еду!

Немедленно!

В пять минут небо перемахну

во всю длину. В такую погоду

прекрасно едется. Жди

у облака

под Большой Медведицей. До свидания! Сел,

и попятились

площади,

здания... Щека - к щеке,

к талии - талией,небо

раза три облетали. По млечным путям

за кометной кривизной, а сзади

жеребенком

аэроплан привязной. Простор!

Тебе

не Петровский парк, где все

протерто

задами парок. На ходу рассказывает

бывшее

в двадцать пятом году.
– Сегодня

слушал

радиокнижки. Да...

это были

не дни, а днишки. Найдешь комнатенку,

и то - не мед. В домком давай,

фининспектору данные. А тут - благодать!

Простор

не жмет. Мироздание! Возьмем - наудачу. Тогда

весной

тащились на дачу. Ездили

по железной дороге. Пыхтят

и ползут понемножку. Все равно,

что ласточку

поставить на ноги, чтоб шла,

ступая

с ножки на ножку. Свернуть,

пойти по лесу нельзя!