Лети, не бойся

Бледные, с холодной слизистой кожей мертвецы подходили и подходили из леса. Казалось, не было видно конца и края этой страшной армии. Неожиданно Крос воскликнул: – Упырь! – и выхватив из вражеской толчеи худое тело в оборванной одежде, кинул его в круг.

Незнакомец вскочил на ноги, зашипел и уставился на Мишу, который оказался ближе всех к нему. Он распахнул рот и обнажил огромные кривые клыки, торчащие из чёрных зловонных дёсен. Михаил в ужасе зашарил руками вокруг себя в поисках оружия, а упырь в два счёта подпрыгнул к нему и протянул костлявую руку с обломками ногтей.

Миша заорал и замолотил по воздуху кулаками, как вдруг огромная ладонь Кроса шлёпнула упыря по затылку и тот воткнулся мордой в землю. Великан проворно накинул на шею гада верёвку и прибил её клином к земле.

– Никуда не денется, – бросил он в сторону Миши, – он нужен нам живой. Жги угли и готовься сменить Гобояна! – добавил он и тут же бросился обратно на оставленную позицию, куда успели пролезть уже полдюжины мертвецов.

Не спуская глаз с упыря на привязи, Михаил бросил в тлеющий костёр новых углей, а готовые понёс на позиции. Он заметил, что старик еле держится на ногах, но силы у него ещё оставались и рубил он точно. Миша сменил бы его прямо сейчас, но боялся. Как он справится с мечом, если никогда раньше этого не делал? Цена ошибки могла оказаться роковой, ведь недобитые мертвецы вовсю продолжали жить и ползти, даже если у них оказывалась перерубленной спина. Их зубы клацали жаждой убийства, и только отсечение головы могло прекратить этот омерзительный звук.

Среди мёртвых, лезших из леса, стали попадаться и другие создания, некоторые даже похожие на людей. Это были и заросшие гнилым мхом двуногие сущности, и сгорбленные коротконогие твари, скачущие будто гориллы, и прочие удивительные организмы, без всякого сомнения, враждебно настроенные к людям. Они ревели и силились оторваться от притяжения к начертанному Гобояном кругу, но лишь у единиц это получалось. И всякий раз, если такое случалось, старик кричал от досады.

Скоро Гобоян бросил свой пост, пришёл к Мише и свалился с ним рядом у огня: – Иди теперь ты. Мне нужно навести заклинания. Иначе они прорвутся дальше. И так уже некоторых упустили, – он часто дышал и тёр красные глаза пальцами. Затем старик сунул Михаилу в руку меч и соединил на его рукоятке Мишины пальцы, – иди и бей выродков! В них нет ничего, кроме жажды нашей крови. Не обращай внимания на то, что они выглядят как люди. Это уже давно не так. Они лишь злобные твари, что не преминут вонзить зубы тебе в горло. Не жалей никого и руби со всей силы! Иди же, – он накинул мужчине свой венок на шею и толкнул в сторону посоха.

Миша на нетвёрдых ногах пошёл на позицию. Первый удар у него вышел осторожным и вялым, будто он боялся обидеть жертву и причинить ей лишние страдания. Но, после того, как мертвец чуть не вонзил гнилые зубы ему в плечо, Миша словно очнулся и стал рубить со всей силы, хоть и делал это крайне неумело. Меч у него постоянно застревал в мышцах и костях жертв, отчего приходилось тратить драгоценные силы, чтобы вытаскивать его обратно. Не говоря уже о том, что ему катастрофически не везло с ударами по шее! Перерубить её с первого раза оказалось практически невозможно. Требовалось ударить раз пять, если не больше. Впрочем, как успел заметить Миша, достаточно было перерубить тем шею, как мозг твари терял связь с телом, а зубы переставали двигаться. Мужчина продолжал воевать так, как у него выходило. Учебный класс по основам ведения боя он проходил прямо тут, на первом же практическом занятии.

Как казалось Михаилу с того момента, как он взял в руки меч, по меньшей мере, миновал двенадцати раундовый поединок. Его плечи и руки ныли от суставной боли, а пальцы еле сжимали плетёную медью рукоять. В минуту, когда он готов был уронить меч на землю и сдаться, к нему подскочил сзади Крос: – Трави меч в огне! Почему ты не окунаешь его туда? Рубить станет легче! На, держи, – Крос сунул в зубы Мише какую то ягоду.

Михаил разжевал её, и в голове рассыпался фонтан ярких искр. По телу пробежал ток сильнейшего возбуждения, и во взоре наступила кристальная ясность. Мише словно сделали инъекцию мощного энергетика. Мышцы налились снова силой, и мужчина продолжил бой, будто едва его начал.

Окропив меч огнём тлеющего рядом угля, что он сам же сюда и принёс, рубить стало вдвое легче. Меч входил в плоть будто в сало и резал почти беспрепятственно. Стоило лишь поднажать и точно ударить, как головы врага действительно полетели с плеч на землю. Михаил чертыхался, что не пользовался этой возможностью ранее.

Гобоян, тем временем, кидал на угли не известную Мише траву и сдувал поднимавшийся от её горения дым в сторону леса. Он произносил заклинания, проговаривая некоторые по несколько раз подряд, словно буддист мантру. Весь ритуал старик провёл на коленях, прижимая ко лбу ладони. Его языческие жесты чем-то походили на движения современных христиан, но только отдалённо. Сейчас Мише некогда было удивляться этому смешению верований, но подспудно он копил вопросы, требующие ответа в будущем.

Вскоре Гобоян обхватил ладонями голову и зашептал: – Я прошу прощения у тебя земля за все дурные поступки, что совершил сам и совершили другие люди. Прости и ты нас ради того, чтобы дать шанс сделать этот мир лучше. Не дай исчезнуть в небытие вот так. Не от рук и клыков этих тварей. И не в эту ночь. Ещё слишком рано для смерти. Главное сражение впереди!

***

Пока у пруда шумело безудержное веселье, разгорались всё новые и новые костры, а хмельные глотки разливали в поднебесье любимые песни, Мокша схватил Варю за руку и потащил к берёзовой роще. Они бежали и смеялись, опьянённые праздником и друг другом. Наткнувшись на поваленное, поросшее мхом дерево, они остановились.

Мокша уселся на ствол первым и посадил Варю себе на колени. Та сняла с головы благоухающий, напитавшийся влагой ночи венок Иван-да-Марьи, и надела его на Мокшу, расправляя листки над глазами: – Знай, что теперь ты мой суженый! Если будешь верным, я отдамся тебе всей своей жизнью, всё сделаю для тебя!

– И я всё сделаю для тебя, Варька! Буду работать и растить наших детей. Пойдёшь за меня?

– Пойду, – не раздумывая, шепнула девушка, и склонилась к губам жениха.

Слившиеся в страстном поцелуе молодые люди, на время утратили связь с окружающим. Они растворились друг в друге, зарождая яркую как солнечный блеск надежду на счастливое будущее. Их тела стали одним телом, отдавшимся биению слившихся сердец. За этим стуком они не смогли заметить появление в кустах можжевельника остроносой, обтянутой сухой кожей морды твари, бывшей некогда человеком. Тварь потянула ноздрями запах молодой плоти и задрожала от возбуждения. Вцепившись в дёрн когтями, она стремительно бросилась к ничего не подозревающей паре. Вонзила длинные зубы в шею парня и с клокотом втянула брызнувшую из рваной раны кровь. Мокша зажмурился от нечеловеческой боли, затем как-то сразу обмяк и рухнул замертво у ног не успевшей стать ему женой Вари.

Девушка закричала, вскочила на ноги и, не удержав равновесия, свалилась за поваленное дерево. Тварь оставила уже испитую жертву и приблизилась к девушке. Убийца склонила уродливую голову и раскрыла перепачканную кровью пасть. В глазах Вари на мгновение успела отразиться луна, окрасившаяся в красный цвет. Затем они закрылись навсегда.

***

Миша продолжал рубить нежить, почти не чувствуя тела. Словно машина он поднимал и опускал тяжёлый меч, снова и снова. Время от времени Крос скармливал ему и, судя по всему, себе с Арисом, по чудодейственной ягоде. Однако та энергия, которую отдавала ягода ранее, почти уже не возбуждала. Она вспыхивала будто горсть пороха и тут же сгорала внутри. Выработалось привыкание. И кто знает, сколько ещё продержались бы в бою отважные защитники, если бы не первые проблески рассвета, появившиеся у горизонта на востоке. Серый край отступающей темноты окрасился розовой пастелью.

Нечисть озлоблено зашипела и стала нехотя отступать к лесу. Те, кто замешкался, быстро начинали терять контроль над собой и крутились юлой на месте, жалобно крича визгливыми голосами. Встающее солнце начало жечь и кусать их, опрокидывая в волны боли. Крос и Арис пошли за отступающими и беспощадно добивали тех, кого настигали в поле. Миша обессилев сел на землю там, где стоял ранее, и уронил к ногам меч, покрытый вонючей слизью убитых. Он не мог даже пошевелить головой и лишь исподлобья наблюдал, как Гобоян подобрался к пленённому Кросом упырю и накинул на него свой плащ. Упырь, до того момента, спешно зарывающийся худыми руками в землю, облегчённо вздохнул.

– Обещаю тебе, что убью быстро и не позволю мучительно истлеть на солнце, если расскажешь, откуда вас столько появилось в лесу! Я не верю, что вы собрались сами. Кто вас, тварей, согнал сюда? Кто руководит вами? Он послал вас на верную гибель, ты же видишь сам! – воскликнул Гобоян, обращаясь к упырю.

– Мы пришли нести смерть вам! – зашипела тварь, роняя на землю ядовитую слюну из поганого рта, – Таков уговор. Это предупреждение вам, живым! Отныне мёртвые идут на царствование в свои земли, принадлежащие по праву! Прочь с дороги, жалкие слабаки! Что вы можете против нас?