Летим в Лас-Вегас!
Шрифт:
– Но время от времени, когда ты добрая, позволяешь мне засунуть в трусы ложку-другую!
Над этим кошмарным видением мы покатываемся до тех пор, пока Иззи не заявляет, что у нее от смеха заболел живот.
– Скорее бы! – шепчу я, не в силах спрятать улыбку. – Не могу ждать!
ГЛАВА 12
Когда же в последний раз я так волновалась? Ах да, в парке аттракционов, когда вошла в «Дом с привидениями». Там, кстати, тоже было темно. Я нащупываю руку Иззи и крепко сжимаю.
– Скоро они там? Не могу дождаться! – шепчет она.
И в тот же миг динамики взрываются музыкой. Наши кресла
Гром музыки чуть стихает, и перед нами вырастает темная фигура. Вспышки света выхватывают из темноты то широкую грудь, то мощный бицепс, то сверкающий рогатый шлем.
– Что, заждались? – ревет голос из динамика.
– Да-а-а!!! – вопит сводный женский хор.
– Тогда встречайте новый подарок от «Золотых Парней»!
– Который это, который? – спрашивает Иззи и вытягивает шею, пытаясь разглядеть викинга на сцене.
Викинг выходит в круг, очерченный прожектором, и под звуки последнего хита Бон Джови принимает позы, заимствованные из глянцевых журналов по культуризму.
– Хорошего человека должно быть много – гласит народная мудрость! – ухмыляется невидимый конферансье. – Приветствуйте скандинавского жеребца Ларса! Ради вас он готов скинуть доспехи!
Зал оглушительно визжит. Для начала Ларс избавляется от кроличьих шкурок, свисающих с пояса. Затем скидывает шлем. Взъерошив белокурые волосы, бросает в зал страстный взгляд из серии: «Это еще что, не видали вы моего длинного меча!»
– Это он! – вопит Иззи. – Мой блондин! Смотри! Он в жизни еще красивее, чем на плакате!
Тяжелый рок плавно переходит в знаменитую Элвисову «Одну ночь». Иззи-так и скачет на стуле.
– Все, что я хочу, – громко подпевает она, – все, что я хочу, – одну ночь, только одну ночь с тобой!
Викинг расстегивает замшевые штаны.
– А можно и две! – добавляет Иззи прозой. – Или даже три!
Свет меркнет. Плавки Ларса начинают светиться в темноте.
– Да что я говорю – две, три! Отпуск – не меньше!
– Не правда ли, похож на Шварценеггера? – спрашивает подругу наша соседка, дама лет шестидесяти, с макияжем, как у Клеопатры.
– Я бы не отказалась закончить этот вечер с ним! – отвечает ее седовласая подружка.
Глядя на них, я вспоминаю анекдот про эксгибициониста и двух старушек: «Милочка, зачем ему эта штучка?» – «Ах, душечка, когда-то я знала… вот склероз проклятый!»
Шоу сколочено на славу, конферансье много и смешно шутит (в самом начале он объявил: «Сегодня вы не увидите здесь только двоих… мужа и любовника!» – к большому удовольствию зала), а сами мужчины просто великолепны! Слава богу, здесь нет надоевших латиноамериканцев, загорелых до черноты, с блестящими, словно облитыми маслом телами. Все, кроме Ларса (который и вправду ОГРОМЕН), среднего роста, но отлично сложены. Однако мне не терпится посмотреть на Зейна: Я верчусь в кресле, а когда на сцену выходит четвертый Золотой Парень в костюме ковбоя и начинает скидывать джинсы, нетерпеливо спрашиваю вслух:
– Ну где же он?
– А вы кого ждете? – любезно интересуется Клеопатра.
– Зейна. Такого, с черными волосами до плеч и…
– Он выйдет через одного, – прерывает меня Клеопатра. – Самое лучшее они приберегают напоследок.
Присмотревшись, я замечаю, что ее роскошные белокурые локоны – парик. Но больше всего меня потрясает количество драгоценностей: это ж надо столько на себя нацепить!
Несколько минут спустя Клеопатра кладет мне на плечо унизанную
кольцами руку и радостно провозглашает:– А вот и он!
На сцену вихрем вылетает Арабский Воин: свист бичей, трепет ткани, из-под золотого тюрбана сверкают огненные темные глаза, рот и нос закрыты шелковым шарфом. Он двигается под экзотическую музыку: просторные одежды струятся и одна за другой падают на пол. Вот Зейн скидывает с плеч узорный кафтан; вот разрывает на груди рубашку и открывает нашим взглядам божественный мускулистый живот. Не могу поверить, что я уже видела это чудо! Не могу поверить, что сидела с ним рядом и болтала, как со старым приятелем! Не могу поверить, что вдыхала его запах! Одним движением он сбрасывает широкие атласные шаровары и остается перед нами в одних высоких сапогах, золотых плавках с блестками, тюрбане и браслетах! Прижимает руки к груди и по-восточному раскланивается.
В динамиках звучит мелодия из «Аладдина».
– А теперь, милые дамы, – объявляет конферансье, – Зейн исполнит одно из ваших заветных желаний!
Зейн спрыгивает со сцены и идет в зал. Я пытаюсь забиться под стол, а Иззи тем временем, как безумная, машет руками над головой.
– Прекрати! – шиплю я.
– Мама моя родная! Он тебя заметил! Идет сюда! – вопит Иззи.
Украдкой подняв глаза, я вижу протянутую руку. Нет, нет, ни за что! Но безжалостная Иззи вытряхивает меня из кресла и впихивает к нему в объятия. Не успеваю я оглянуться, как уже сижу на стуле посреди сцены, не в силах шевельнуться от смущения.
– Расслабься и получай удовольствие, – шепчет он мне на ухо.
А в следующий миг – о боже! – садится на меня верхом и кладет мои ладони на свою обнаженную спину! От прикосновения к шелковистой коже я вздрагиваю. Он склоняет голову и вдыхает мой запах; я чувствую божественный аромат его лосьона. Затем резко откидывается назад и упирается руками в пол. Определенные части тела выпячиваются мне навстречу. Я поспешно отворачиваюсь.
– Потрогай, потрогай! – визжат зрительницы. Уж сами-то они на моем месте…
Но я не успеваю взглянуть еще раз – оттолкнувшись от земли, Зейн делает сальто-мортале назад, приземляется у моих ног и опускается предо мной на колени. Господи, это уж слишком! Он тянется ко мне; я отшатываюсь, но он берет меня за обе руки и прижимает их к мягким чувственным губам. В теле моем, кажется, не осталось ни единой твердой косточки. Возьми меня, возьми скорее! Но вместо этого он вручает мне свободный конец тюрбана и начинает кружиться вокруг меня, разматывая тюрбан, пока я не оказываюсь привязана к креслу золотой лентой. Наконец, при последних аккордах песни, заключает меня в объятия и нежно целует в губы. В этот миг я забываю, кто я и где, забываю, что на меня смотрят, забываю обо всем на свете. Я в Мире Зейна – и не знаю места прекраснее этого!
За свой столик я возвращаюсь, словно во сне. Иззи прыгает от возбуждения.
– Ну как? Почему ты его не потрогала, когда была возможность?
– Ч-чт-то… – я пытаюсь справиться с прыгающими губами.
– Да что с тобой? Ты похожа на младенца, которого вытолкнули в этот ужасный мир против его воли.
Я падаю за столик и начинаю истерически хохотать.
– Теперь можно и умереть! Свое предназначение в этой жизни я выполнила!
Но Иззи толкает меня в бок и заставляет взглянуть на финал – все шестеро Золотых Парней в белых рубашках, белых носках и черных плавках выстраиваются на сцене и раскланиваются. Зейн мне подмигивает, и я едва не падаю в обморок.