Летний шторм

– Господин генерал, я офицер и шляхтич древнего рода.
– Вытянулся в возмущении поручик.

– Я тоже!
– Взмахнул рукой генерал.
– И точно так же не желаю мараться! Оттого и велел набрать по тюрьмам этих скотов, которых после выполнения задачи можно будет расстрелять "за зверства".

– А меня, господин генерал.
– Очнулся поручик.
– Меня тоже можно будет расстрелять за зверства?

– А кто требует называться своим именем?
– Генерал пожал плечами, достал из коробки чёрного дерева сигару, неторопливо раскурил её.
– Возьмите себе другой псевдоним, и не забывайте почаще менять его. А чтобы не было так противно смотреть на своих подчинённых, найдите коньяка или водки. Постарайтесь не сойти с ума, через месяц вас заменят.

"Если я сумею прожить этот месяц", - дополнил его слова поручик, выходя из генеральского кабинета.

А вероятность выжить с каждым днём все меньше. Если не пристрелят русские, то могут прикончить и свои подчинённые. Хотя поначалу и удавалось сохранять нейтрально-враждебные отношения. Поручик тихо презирал "этих скотов", те посмеивались за его спиной над "господинчиком". Всеми делами в отряде заправлял бывший вор Пшегота, числившийся заместителем поручика. Отребье все его команды выполняло беспрекословно. Попытки возражать пресекались быстро и жестоко. Пшегота выслушивал приказы поручика, молча кивал и отправлялся выполнять их по-своему.

Вечером картина была обратной. Пшегота докладывал о проделанной работе, поручик молча кивал и отправлялся пить водку, пока она ещё была. Когда закончилась водка, стараниями Пшеготы появился самогон. Идиллия, устраивавшая всех. Бандиты зверствовали по своему усмотрению, поручик старался не замараться об их дела и считал дни до окончания месяца. Скорее всего, генерал давно забыл своё обещание, но поручик собирался напомнить о нём при первой же возможности.

Но четыре дня назад случилось непоправимое. Эти ублюдки из своего рейда по окрестностям притащили автомобиль - польский автомобиль. С поручика мгновенно слетел хмель.

– Ты что творишь Пшегота?
– Вскипел поручик.
– Поляков уже резать начал?

– А какая разница!
– Отмахнулся тот.
– Свалим на русских. Мы там несколько предметов оставили в качестве доказательства зверства красноармейцев над польскими гражданами.

– Ты, что совсем озверел?
– Попытался поставить его на место командир отряда.

– Слушай поручик!
– Выдохнул ему в лицо его заместитель.
– Если тебе об этом не сказали, оберегая твою хлипкую дворянскую душонку, то у меня есть прямое указание на проведение подобных дел.

– А ты знаешь, чья это машина?
– Поручик разглядел автомобиль пристальней и похолодел.
– Это машина подполковника Вилка!

– Да хоть маршала Рыдза.
– Отрезал Пшегота.

– Да ты скот, что о себе вообразил?
– Поручик размахнулся "примерно наказать хама", но обнаружил, что его рука зажата в лапище заместителя, а в живот ему уперся нож.

– Ещё, что-нибудь вякнешь, - прошипел ему в ухо Пшегота, - и я разрешу своим хлопцам поразвлечься с тобой, а они давно этого ждут.

Поручик обмяк. Пшегота решил отбросить условности и показать, кто в отряде настоящий командир. С боков тихо появились два головореза, сопровождавшие заместителя всегда, в бок поручику уперся ствол пистолета. И он всё понял.

Понял, зачем он в этом отряде, зачем был нужен откровенный разговор с генералом. Почему его терпели и старательно поили водкой. Кто сказал, что за зверства нужно расстреливать всех скотов? Достаточно одного - главного! А главный у этих мразей - он, поручик "Крысак". Вод ведь и кличку себе подобрал соответствующую. Поручик рассмеялся.

– Только истерики нам не хватало!
– Высказал Пшегота своим дружкам.
– Тащите его в дом, влейте самогона побольше, пока не заснёт. Да поставьте охрану. Кажется, наш дурачок всё понял и постарается сбежать.

Поручика уволокли в дом. К Пшеготе подошёл ещё один человек в цивильном городском костюме.

– Что случилось, капитан?

– Наш "жертвенный баран" наконец-таки понял, зачем он здесь.
– Усмехнулся Пшегота.

– Я вообще не понимаю, зачем вам такие сложности, капитан?

– Я, господин майор, не хочу отправиться на виселицу за выполнение ваших приказов.
– Отрезал Пшегота.
– Пусть болтается на ней этот спесивый дурак. А бывший вор Пшегота погибнет в бою. И никому не придёт в голову отожествлять его с капитаном Витковским.

– Вы хотите сказать, что вы мне не доверяете?
– Проворчал майор.

– Я никому не верю!
– Капитан покачал головой.
– А вам я не верю вдвойне! Особенно после сегодняшнего дела. Вам не жалко было эту девочку? Ведь она дочь вашего друга? За что вы так наказали подполковника Вилка?

– Он стал излишне самостоятелен.
– Майор улыбнулся.
– А это великий грех! И не только для подполковников, но и для капитанов. Кстати он ведь вам родственник? Не жалко было девочку, капитан?

– Не надо меня пугать, господин майор.
– Капитан покачал головой.
– На тот свет я без вас не отправлюсь. Мне там скучно будет без вашей милой рожи.

Майор зло дёрнул головой, отвернулся и направился к машине.

Поручик налил себе ещё один стакан. Так что он хотел вспомнить? Что-то очень важное. И о чём?

Самогон, конечно, дрянь. Местных "хлопов" за такой самогон пороть надо! Пороли его предки этих скотов, да видно мало!

А зачем он хотел выйти? И что за наглая харя всё время торчит в его комнате?

Поручик встал из-за стола, пошатываясь направился к двери. Приподнялся и охранник. Тихо ругаясь, поручик два раза промахивался мимо дверного проёма, наконец, ухватился за стену, прошёл по ней и вышел в коридор. В коридоре он опрокинул ведро с водой, поскользнулся на разлитой жидкости, но сумел сохранить равновесие и добраться до входной двери. Охранник со скучающей физиономией шёл позади. За эти трое суток он насмотрелся подобного зрелища. Поручик то впадал в буйство и грозил высокопоставленными родственниками, которых у него не было никогда. То начинал рассказывать историю своего несуществующего древнего шляхетского рода. На самом деле происходил он из семьи разбогатевших мелких лавочников, сумевших в годы становления Республики примазаться, по сходству фамилий, к древнему, но захиревшему роду.

Впрочем, охраннику были безразличны потуги поручика выдать себя за важное лицо. Ему за время своей службы приходилось решать судьбы намного более значимых лиц. Придёт время, разберётся и с этим хвастуном.

Поручик с трудом открыл дверь, вышел на порог, вдохнул свежего воздуха. Его опасно шатнуло, пришлось ухватиться за один из столбов, поддерживающих навес над порогом. Охранник прислонился к соседнему, ожидая, когда подопечный сделает свои дела. Тот долго возился, борясь с непослушными пуговицами, но всё же сумел расстегнуть ширинку и с облегчением зажурчал, освобождая организм от излишков жидкости.