Лето пахнет солью (сборник)
Шрифт:
Максим тащил сумку на плече, и я шла, держась за лямку. Максиму, может быть, от этого было и тяжелее, но зато мне приятнее.
Добравшись до нас, мы отдали вещи хозяевам, забрав то, что может понадобиться нам сегодня на море. Хозяева дома поизвинялись, что пришлось нас беспокоить, а Марк виновато ковырял носком землю.
– Значит, и арбуз съел, и чердак не освободил? – строго сказал папа Марка.
А Марк засопел:
– Арбуз я еще не съел, там в холодильнике осталось…
Папа Максима заторопился:
– Надо успеть до обеда на море. В обед загорать нельзя.
Мы его как-то сразу
Сначала мы перекусили, и Максим угостил меня кислородным коктейлем. Я благодарно потерлась головой о его руку, и он просто растаял. А я шла и думала: какое счастье. Всё это. Что мы просто идем. Что у нас весь день впереди… И что так, наверное, будет теперь каждый день. Отдых на море казался мне теперь бесконечным. И я была счастлива, что рядом Максим. Как здорово, оказывается, быть рядом. И, хоть от этого мне было хорошо, сердце почему-то разрывалось на куски. Не могло вынести, что все так здорово.
И я вырвала свою руку из руки Максима и побежала вперед. Он бросился за мной, крикнув:
– Эй, Динка, ты куда?!
А мне надо было к морю.
Потому что эти два дня моря я будто бы не замечала. Сначала меня похитил Марк, потом появился Максим, и море осталось на втором плане, почти незамеченным.
Я подбежала к морю, скинула у берега вещи и прыгнула в воду. Нырнула и поплыла у дна, будто заново здороваясь с морем. Прости меня, море. Прости, что искала людей и почти не замечала тебя. И – спасибо за подарки. Ведь и Марк, и Максим – это все ты, ты…
Морская прохлада смыла все мои тревоги. Вынырнув, я увидела рядом с собой Максима.
– Ненормальная, – возмутился он.
– Надо было освежиться, – отфыркиваясь, сказала я. – Я сегодня умыться забыла.
– Ты еще зубы почисть, – засмеялся Максим.
– Не-е-е, – протянула я, и мы поплыли к берегу – встречать у моря две наши семьи.
Первыми неслись рыжие, уже успевшие напялить на себя спасательные круги.
– С дороги! – кричали они хором. – Я кому сказал!!!
Максим развел руками:
– Стерео…
Я толкнула его в бок:
– Скажешь тоже!
Максим отшатнулся и засмеялся:
– Ай, не щекотись!
– Так ты боишься щекотки! – обрадовалась я и принялась щекотать ему ребра.
Максим снова забежал в воду, ища в море спасения. И море сегодня было добрым. Я села у воды так, чтобы легкие волны дотягивались до моих пяток, и смотрела на Максима, как он хочет вернуться ко мне из воды и боится этого.
Рядом со мной присел Марк. Я проверила, не боится ли Марк щекотки. Он оказался бесстрашным.
– Неинтересно с вами, – пошутила я.
А Марк сказал:
– Нет, Динка, с нами интересно.
И это была правда.
В этот день произошло еще столько всего – и обед в продуваемой морским ветром кафешке, и вечернее море… Но больше всего в тот день мне запомнился чердак.
Когда мы вернулись с моря, было уже совсем темно. По привычке я взглянула на дом, где жили поляки. Они сидели под освещенным навесом, как всегда пили вино и разглядывали карту. Кажется, они ни разу
не были на море за все время приезда. А теперь разглядывали карту. Значит, время уезжать. Рано или поздно для всех настает такое время…А мы полезли наверх. На чердаке были расстелены матрасы, приготовлено постельное белье. Мы взглянули на это, и спать сразу расхотелось. Уснули только Рыжие – сразу, хором. А мы…
Марк зажег свечи.
– Не бойтесь, я тут ничего не сожгу, я часто так делаю. Они защитные.
Потом Марк засуетился и притащил снизу громадный термос.
– Там какао, – сказал он. – Я маму попросил, она сделала. Без пенок, не бойтесь…
Сегодня Марк был главным, и он то и дело боялся, что мы чего-то испугаемся. А потом он еще раз сбегал вниз и притащил пакет.
И хитро спросил у меня:
– Как, Динка, думаешь, что в пакете?
– Рапаны? – наугад ответила я.
– Сама ты рапана! – засмеялся Марк.
– Плюшки там, в пакете, – сказал Максим. – С корицей.
Марк посмотрел на него, закусив нижнюю губу, и спросил удивленно:
– А ты откуда знаешь?
Максим приподнял брови и произнес:
– А что тут думать? Малыш на месте, Карлсон, – тут Максим показал на Марка, – на месте… А я, судя по всему, фрекен Бок.
Максим был таким славным, что я не удержалась, стиснула его в каком-то неласковом объятии и потрепала волосы.
– Вжжжжж…. – зажужжал новоиспеченный Карлсон и забегал по чердаку.
Потом мы сели поближе к выходу, чтобы смотреть на звезды. Родители подтащили матрасы, и мы пили какао с плюшками.
Папа сказал с сомнением:
– Вы, молодежь, сильно шоколадом-то не увлекались бы…
– А что такого? – возмутилась я.
– Да ничего, – сказал папа и снова принялся спорить с папой Максима.
Мамы говорили о своей детской литературе, и детская литература казалась мне нескончаемой.
А мы сидели молча. Я придвинулась к краю и свесила ноги. Максим приобнял меня, и я положила голову ему на плечо. Марк посмотрел на нас и улегся мне на колени. Наверное, это было неповторимо.
А когда пришло время спать, начался кошмар. Я поняла, почему папа говорил, чтобы мы не увлекались шоколадом. Знать, что Максим здесь, рядом, и спокойно засыпать – попросту невозможно. Марк, который тоже решил ночевать на чердаке, уснул сразу же. А я ворочалась, думала, спит ли Максим и что если подойти к нему и просто погладить по голове… Или уткнуться ему в спину носом – он ведь будет спать, не заметит… И мне стало грустно. Вроде бы не должно быть грустно, ничего плохого не происходит, почему же мне тогда хочется плакать? И я непременно заплачу, если не сделаю хоть что-нибудь.
Я приподнялась с матраса и увидела, что Максим тоже не спит и смотрит на меня. Точно как я тогда, на пляже, смотрела на него…
Мы поднялись и сели у двери, ведущей с чердака. Было слышно, как поют цикады, как сопят Рыжие, как ходят по балкам кони. Максим обнял меня, и мы укутались в плед. А потом смотрели в ночь – до самого утра.
И мне стало ясно, что это будет не вечно, что море – только до поезда, а потом придется уезжать. Может, мы когда-то еще увидимся. Но если быть честной, то вряд ли… Вот было бы здорово, если бы мы действительно могли попадать сюда, на чердак, в любое время…