Лето перемен

– Але? Нааасть?– осторожно говорю я.

– Рив, ты? – тихий и…зареванный голос отвечает мне.

– Кто же еще? Ты что – рыдаешь? – Я пугаюсь не на шутку. Я ни разу в жизни не видела и не слышала, чтобы Настя плакала. Это мне ничего не стоит нюни распустить. Я могу расплакаться даже от социальной рекламы.

– Рив, я не могу сейчас говорить.

– Только попробуй! Еще как можешь! Выкладывай, кому по спиняке надавать?

– Рив, я не могуууу…Ужас, распустила сопли.

– Конечно ужас, раз ты рыдаешь, и еще мне рассказывать не хочешь, в чем дело!

– Рива, он меня бросил! Представляешь, бросил! Он со мной жил вместе, и бросил! – Меня немного коробит от мысли о том, что они жили вместе, но я сочувствующе молчу. – У нас была связь! У нас была…любовь… – Настя делает паузу, и я знаю: она пытается сдержать слезы. – Сказал, было весело, круто, но у нас все. Уходи, говорииит…

– Погоди, погоди…Он, что? Тебя выгнал?

– Да, тут родители вернутся должны были, вот я ему и говорю, что не могу с ним оставаться. Ты же помнишь, я по идее к тебе на неделю только ездила. – Дальше следуют всхлипы на пару минут: я терпеливо жду, гадая, надо ли вставить слово, но решаю просто переждать. – Он, Рива, сказал, что ему было весело со мной! Весело, представляешь! Я- то думала – я его муза! Я думала – любовь…А ему было просто весело…

О, господи…Я не сильна в том, чтобы утешать в таких ситуациях. Ни у нее, ни у меня не было серьезных отношений. Поэтому и выяснять- то было нечего. И теперь я растерялась, не зная, что и сказать. Все это взрослые игры. В глубине души меня гложет гадкое чувство подлой радости. Я еще не совсем понимаю, почему. Ведь она моя подруга и останется ей, даже если будет встречаться с самим чертом.

– Настя, мне очень жаль, что так вышло. Честное слово, жаль. А я ведь даже не познакомилась с ним.

– И слава Богу. Нечего с этим мерзавцем знакомиться.

Снова стоны, переходящие в тираду нелицеприятных слов в адрес вчерашнего возлюбленного, от которой мои уши краснеют до предела. И я разочарованно понимаю, что в очередной раз мои новости будут не кстати.

Настя хлюпает носом еще раз, и сухо попрощавшись, сбрасывает звонок. Мое настроение падает. На улице жара что не выйти, и я решаю немного почитать в кровати. Но разве полезет в голову хоть какая книга, когда столько всего происходит вокруг? Поэтому промучившись с полчаса, выползаю во двор. За домом, где дед обустроил верстак, прохладно. И, поскольку голова у меня занята, надо занять и руки.

Я люблю работать с деревом. Обожаю его запах, и то, как шлифовальная машинка может преобразить неказистую палку, прослужившую всю жизнь частью забора. Один мах – и это уже вполне себе винтажная полка. А если ее еще побить молотком и отпечатать на ней шляпки гвоздей, получается вещь с характером.

Когда я была маленькая, я любила крутиться вокруг деда, когда тот мастерил что- то – заняться- то было нечем. Потом дед стал давать мне пилу, молоток и гвозди, от чего я чувствовала себя дико полезной, и в то же время училась нехитрым вещам. Поэтому к четырнадцати годам я уже стала помогать деду с его заказами: то кресло, то полку, то базу под гамак, то кроватку детскую. Мы с ним работаем молча: оба знаем, что за чем. Он шлифует, а я уже переворачиваю доску другим концом. Он кладет ее на верстак, я же держу свободный конец, чтобы при распиле не сломался край. И это молчаливое занятие сближает нас, превращая в одно целое. Я безумно ценю эти моменты, и то, что дед научил меня держать в руках все электроинструменты. Но больше всего я люблю лобзик, поэтому резка теперь всегда за мной.

Дед сейчас отдыхает, он в такую адскую жару ни за что не выйдет на улицу, разве что покурить. Но у меня чешутся руки. Мне надо что- то сделать. Я оглядываю хаотично разложенные доски, но ни одна мне не нравится. В голове еще не родилась идея. Тут мне попадается на глаза увесистый брусок. И я тут же понимаю, что хочу сделать для Насти что- то особенное.

Когда я под воздействием вдохновения, то не замечаю ничего: ни жары, ни времени, ни голода. Хватаю карандаш и быстро набрасываю на бруске сердечко с маленькими крылышками. Лобзик тут же делает грубую работу, вырезая контур.

Это будет здорово! Тут же отправляю Насте по вотсап с фото будущей вещи. Но она не отвечает, и я безрезультатно пялюсь на экран в течение пяти минут. Затем, поняв, что ей сейчас не до телефона, беру ручной гравер, и остаток дня провожу за своей любимой работой.

Вечера на юге отличаются от московских тем, что не надо одевать кофту, когда часы перевалят за шесть. А еще – тем, что здесь нет комаров. И ничто не мешает мне наслаждаться медитативной и созидательной работой. Ничего, кроме трясущихся от напряжения рук. И только когда я решаю прерваться на чай, я понимаю, что мои пальцы не держат чашку и становится очевидным, что продолжать с гравером сегодня уже нельзя.

– Что это за ерунда? – заявляет дед, вывалившись из дома после затянувшегося послеобеденного сна.

– Это? – я киваю в сторону поделки, которая кажется мне почти идеальной.

– Ну…Это. Что это? Кусок лампы? Набалдашник? Кто тебе заказал фигню такую? – Дед не скупится в оценке.

– Это просто так. Сердечко с крылышками.

Мне немного стыдно в этом признаться.

– Ерунда какая- то. Давай из него что полезное сделаем! – Его предложение и обижает меня, и взывает к практичности.

И правда, кому нужно деревянное сердечко? Зачем оно, и куда его вообще деть? Но что можно сделать из объемного сердечка с крыльями…?

– Я подумаю, – решаю я. – Завтра непременно что- нибудь в голову придет.

Достаю телефон и отправляю сообщение Насте:

Что из этого можно сделать? Хотела подбодрить тебя и слепила вот это…

Шлю фотку, которая выходит только с третьего раза, так как мне не нравится, как выглядит сердечко под разными ракурсами.

Проходит минута, и замечаю, что мое сообщение отмечено двумя голубенькими галочками. Значит, она его увидела. Настя что- то печатает, но ничего не приходит, и так несколько раз. Неужели ей тоже кажется глупым мое сердечко?

Сделай из него детскую игрушку.

Что? А что с ней делать- то?

Подвесить над кроваткой.

Твоей? – ставлю две улыбающиеся скобочки.

Снова секундная пауза, и фото. На нем какая- то палка и на ней…одна яркая, и одна бледно- розовая полоска.

Что за черт?

Что это? – быстро набираю я, хотя ответ мне уже известен, но он настолько нереален, что лучше уточнить.

Я беременна

Что? Что? Что?????

Бегу к себе в комнату и на ходу набираю последний номер. Сердце стучит так, что перебивает мое тяжелое дыхание. С первого же гудка отвечает уставший Настин голос.

– Скажи, что это шутка! Глупая, надо сказать, шутка! – Я нервно смеюсь.

– Рива, я бы хотела, – Настя вздыхает, и я даже сквозь расстояние слышу, как дрожат ее губы. – Но нет. Я сделала тест. Я сделала херову тучу тестов! У меня должны были начаться еще пять дней назад. Я не знала куда себя деть от досады и решила сходить в аптеку. Знаешь, развлечься…Рива, я даже думать не могла, что это может быть правдой! Я просто хотела занять себя чем- то… Я не понимаю, как! Он же говорил, что так можно, что ничего не будет. У меня такое ощущение, будто это не со мной. Это все не реально. Я сейчас проснусь и вытру со лба холодный пот. Но нет… – Настя рыдает, и я уже, кажется, тоже. – Господи, какая же я идиотка! Я испортила себе жизнь, Рив. Меня больше нет. Я ведь не могу сейчас родить ребенка…Как я могу родить ребенка?