Лето перемен

– Это твой отец? – вдруг нарушает молчание Кирилл.

Я поворачиваю голову и вижу, как он хохочет в компании темноволосой миниатюрной девчонки. Кажется, она учится в параллельном классе.

– Твою ж мать, даже не выпускница! – плююсь я ругательством. – Хорошая пиар кампания!

Кирилл ржет. После дискотеки, на которой мой отец словил добрых два десятка девчонок, готовых уйти за ним хоть в ад, Кирилл выпил несколько банок пива, пытаясь совладать со мной и моим настроением. Зачем он только нянькается? Надо бы послать его. Так будет лучше. Но вместо этого, я начинаю напевать приставшую ко мне песню:

All I believe, Is it a dream?

That comes crashing down on me?

All that I own

Is it just smoke and mirrors?

I want to believe

But all that I own

Is it just smoke and mirrors?

Smoke and mirrors…

– А что, хорошая песня, – говорю я, и Кирилл улыбается.

– Ты прав, дружище, хорошая. Получше твоей депрессивной херни.

Мы смотрим друг на друга и оба запрокидываем головы от смеха. Пожалуй, надо завязывать и с пивом тоже.

Глава шестая

Рива

Утром следующего дня мы с Настей отправляемся в школу возвращать цветы по местам. Сегодня они кажутся тяжелее. Стаскивать все в одно место было гораздо проще. Схватил и понес. Или же все дело было в моем приподнятом настроении перед дискотекой? Сейчас приходится проверять номер кабинета на горшке и таскать один за другим. В общем, справляемся мы с задачей только к обеду, все в мыле.

– Мне кажется, никто не заметил наших стараний, – ворчит подруга. – Им вообще ничего не надо. Вот вчера перед дискотекой, говорят, какие- то идиоты курили траву.

Я мысленно издаю стон. Ну не напоминай мне об этом, пожалуйста…

– Нет, ну ты представляешь, прямо за школой! – продолжает Настя. – Это что надо в голове иметь, чтобы в принципе это делать, а уж тем более здесь? И всего за год до окончания. А если выгонят?

– Ммм. А кто там был? – не выдерживаю. Мне надо знать наверняка.

– Да вон, твои подружки. Не знаю, из В класса тоже. – Она тянется за украшением на стремянке, но ее роста явно не хватает. – Помоги мне снять шар этот. Если разобью, мне привет. А красиво же было? Но вот только никому не надо. Кадки теперь эти куда девать?

– На улицу. Пусть там радуют кошек.

Я встала на стул и стала бездумно снимать украшения.

– Знаешь, куда я вчера попала?

Настя смотрит на меня в ожидании.

– По хитрой морде вижу, что это было волшебно. Мы будем играть в дебильную детскую игру, или ты сама скажешь?

– На закрытый концерт Трюфеля! – Она подпрыгивает на стремянке, и я машинально хватаюсь за нее. – Прямо отсюда ушла с ним! Он меня сам пригласил. Я чуть с ума не сошла! Представляешь, если бы я осталась на этой дискотеке! Честное слово, во всей школе нет ни одного интересного человека. Поговорить вот совсем не с кем.

На секунду задумываюсь, не обидеться ли, но у меня нет настроения спорить. К тому же у меня на это просто нет сил. Да и слушать про ее концерты не хочется, поэтому я только вежливо поддакиваю и киваю, чтобы не обидеть, хотя мысли уже не здесь.

– Ну вот, школа закончилась. Еще год, и все! Все, конец мучениям! – отчаянно пытаюсь сменить тему. Если уж Настя чем- то увлечена, я обречена на многочасовое прослушивание истории в мелких подробностях.

– А институт?

– Может, не надо? – Спрашиваю я, и мы обе смеемся.

Ни меня, ни Настю не поймут родители, если мы решим не поступать в институт. Поэтому, хотим мы этого или нет, впереди нас ждут те еще испытания. Настя хочет стать каким- то там модным специалистом по современной музыке. А я… А я до сих пор понятия не имею, чем хочу заниматься. Меня кидает из крайности в крайность, но ничего серьезного. А совсем честно – я хочу стать столяром. Делать офигенные вещи из дерева: мебель, сувениры, всяческую приятную мелочь для декора. Но в институт для этого идти не надо. И родителям тоже заикаться про идею – не надо.

Вчерашний ливень принес с собой холод. И радость от предстоящих каникул поугасла. Мы молча идем до угла моего дома и лениво прощаемся, словно завтра ей не надо ехать в лагерь, а мне в Сочи – к бабуле с дедулей.

Я обычно более эмоционально переживаю такие моменты. Мне надо произнести клятву на всю жизнь, десять раз поцеловать, обнять. А Настя просто машет мне рукой, желает повеселиться, и, послав воздушный поцелуй, шагает домой. Я же стою застывшими в глазах слезами. Но я не покажу свою слабость. У меня тоже есть жизнь, даже без нее.

Черт. Целых три месяца. Одна.

Глава седьмая

Рива

– Рива, папа хочет тебе что– то сказать. Иди сюда! – кричит мама с кухни.

Я бросаю слитный купальник в чемодан и плетусь на кухню, где стоит невероятный запах свежевыпеченных булочек и рулета с вишней. Мама- богиня вкусняшек. Как только моя задняя часть еще не расплылась до размеров дверного проема, одному дьяволу известно.

Схватив булку и засунув ее наполовину в рот, я мычу:

– Чего, пап?

– Мы с мамой тут подумали и решили, что тебе будет скучно целое лето провести просто в доме у дедов. Ты уже достаточно взрослая, сама можешь ездить на автобусе. – Тут я, конечно же, закатила глаза, но любопытство взяло верх, и я все же воздержалась от комментариев. – Так вот, мы решили, что тебе будет полезно научиться чему- нибудь новому. И…вот. – Папа протягивает мне конверт.

Осторожно открываю его, гадая, что же там может быть. Внутри – брошюрка с изображениями людей на серфинге.

– Пап, что это? Я что– то не пойму…

– Ну как же, – папа начинает злиться от нетерпения. – Серфинг! – восклицает он. – Ты Будешь Учиться Серфингу!!! – Он наигранно выделяет все слова, думая, что я это от радости поверить не могу, чтобы до меня лучше дошло. Но нет. Не доходит.

– Я? Серфингу? – я прыскаю от смеха. – Паааап, я же слон в посудной лавке! Ты же сам это говоришь каждый раз, когда я роняю чашку. Я же эталонный антоним слову «спортивная». Я дико неуклюжий человек! Даже мяч поймать не могу, – я начинаю уже порядком сердиться. – Как вам вообще пришла в голову такая мысль?