Лето с чужими
Шрифт:
Эти слова — как свежи они у меня в памяти... А вдруг Кей прямо сейчас возьмет и исчезнет, испугался я.
— Нельзя так говорить.
Кей кивнула. Вглядываясь в ее четкий профиль, я понял, что счастлив: уж Кей-то без сомнения существует.
На обратном пути я сказал:
— Хочу посмотреть твою комнату.
— Конечно, — тут же ответила она и замолчала.
— Что, беспорядок?
— Нисколько.
— Если не хочешь, можно и не сегодня.
— С чего ты взял, что я не хочу?
— Ты промолчала.
— Я просто думала. Хочешь по квартире понять мой
— Хочу.
— А что в этом хорошего? Бывает, куда большее счастье — встречаться, заблуждаясь.
— Тогда постоим в коридоре. Заодно пока разбросаю семена заблуждения.
— Да ладно. Я не то чтобы сгладить углы. Просто не хотелось сегодня портить ничего.
Триста пятая квартира располагалась перед трехкомнатной угловой. Даже с улицы можно было определить, что это — одна комната с кухней. Квартплата в этом районе — не самая маленькая. Наверное, ей из дому что-нибудь присылают. Интересно, как ее родители относятся к тому, что их дочери — тридцать три, и она до сих пор не замужем? Знают ли они об ожоге? Думаю, что да, но при желании от живущих в часе езды от Тоямы родителей это можно и скрыть. Возможно, она им не говорит, чтобы не вмешивались в ее личную жизнь.
— Пожалуйста, — сказала Кей, едва открыв ключом дверь.
— Что, можно?
— Я же сказала, что да. Прохладно станет не сразу, но это лучше, чем в коридоре.
Первое, что бросилось мне в глаза, — дальняя комната с татами.
— Что, в этом доме остались квартиры с татами?
— Похоже, только эта. Раньше было больше.
— В смысле, до офисов?
— Именно. Переделали, вместо татами полы настелили и сдают.
— А я думал, половину пространства занимает кровать.
Я попытался заглянуть в комнату, но тут Кей сказала:
— А вот здесь очень тесная столовая. — И развела руки, как бы обнимая пространство.
— Так чисто!
На полу из коричневой плитки стоял белый декоративный столик. На двух белых стульях лежали круглые подушки цвета индиго. В интерьер они как-то не вписывались.
— Ячменного чаю? Сюда? Или в комнату?
— Можно и в комнату.
— Пожалуйста.
В японской комнате стояли весьма недорогие по виду гардероб и комод белого цвета, низкий японский столик — предмет народного искусства. Я представлял ее комнату глазами пожилого человека, но эта, местами по-детски беспорядочная — право, она еще ребенок — обстановка, наоборот, как-то меня тронула.
Однако возможно, такая оценка скоропалительна. Когда денег не очень много, трудно просто так избавиться от купленных в двадцать лет вещей. А приспособить их ко вкусам человека, разменявшего четвертый десяток, невозможно. Да, ребенком ее уже не назовешь.
Затем я обратил внимание на две знакомые репродукции на стене.
— Это из-за них я не хотела тебя впускать, — поймав мой взгляд, сразу сказала Кей. Она готовила на кухне ячменный чай, и мне показалось, что она слегка стесняется. Но не более того.
Обе картины — японская живопись.
— Мне нравится японский стиль. Импрессионисты, там, американцы, всякие... а это мне нравится больше всего.
— Маэда Сэйсон [24] ?
— Как узнал?
— По печати.
— И что — так сразу и понятно?
— Я видел эту картину раньше.
— Оригинал намного крупнее, — улыбнулась Кей, насколько можно раскинув руки.
Там был изображен лежащий в каменном гробу древний воин. При этом картина ничуть не мрачная: внутренние стенки гроба выкрашены яркой киноварью, на воине красивая форма. Шедевр, да и только.
24
Маэда
Сэйсон (1885 — 1936) — художник стиля «ямато-э» жанра живописи «нихонга».— А это кто?
— Тоже Сэйсон.
— А что там такое?
— Как раз мой стыд.
Вокруг лежащей нагишом девушки столпились и смотрят на нее в упор мужчины в одежде эпохи Эдо [25] . При этом меж их спин видны лишь ее груди.
Кей подошла с двумя чашками ячменного чая на подносе и встала рядом со мной.
— Как ты думаешь, что это такое?
— Люди сложили руки для молитвы.
— Нет. Вскрытие.
— Вот оно что... А в руках у них, выходит, скальпели.
25
2-я Эпоха Эдо (1603-1868) — последняя эпоха японского средневековья, ознаменованная правлением клана Токугава.
— Мне она нравится, но от чужих можно всякого наслушаться.
Действительно, композиция: нагая женщина, окруженная мужчинами, — в какой-то мере выдает сексуальные фантазии Кей. Хотя они не идут ни в какое сравнение с циничными мыслями мужчин, это правда. Похоже, тут есть какая-то связь: на картине только женская грудь и видна, Кей же свою упрямо скрывает. Но пошлости нет никакой. Одним словом — красивая картина, композиция напряженная. В ней чувствуется контроль. Пожалуй, можно поискать какой-то смысл в том, что на обеих картинах красиво изображаются трупы, но я не увлекаюсь психологией.
Поставив перед собой чашку, я уселся на летние подушки с узором синих цветов и почувствовал, как мужчина средних лет ворвался в одинокую жизнь молодой женщины.
Еще в комнате стояла мини-стереосистема.
— А что, из музыки у тебя — только нагаута [26] ? — неуклюже пошутил я.
— Пуччини.
— Кто?
— У него одна моя любимая вещь.
— Это что, выходит — опера?
— «Любимый отец».
— Не слышал.
— Послушай.
Кей встала. На комоде — коробка с аккуратно расставленными компакт-дисками. Штук тридцать.
26
Нагаута (яп.) — букв, «длинная песня»; объединяет в себе балладу, поэму, элегию и оду.
— Опера «Джанни Скикки». Хотя сама опера меня не интересует. Только эта песня: «Любимый отец, купи мне кольцо. Но если нашей любви сбыться не суждено, я брошусь в реку Арно».
— Флоренция?
— Угадал.
Зазвучала ария. Красивая музыка.
Но когда на две картины с мертвецами наложилась еще и ария, даже я, при всей своей нелюбви к психоанализу, почувствовал: со смертью у нас явный перебор. Такой крен для мужчины средних лет, вроде меня, — род саморазрушения. Как она говорила? «Любимый отец»?
Кей подалась ко мне.
Наши губы слились, и мы повалились на татами, забыв об арии.
Катастрофа случилась в ту же ночь.
Глава 15
Пора было приниматься за вторую часть сценария. Первая вышла так хорошо, что начинать вторую было несложно.
Однако поужинав у Кей — поскольку мы оба приятно утомились, то просто разогрели в микроволновке пиццу, сделали салат и разбавили суп из концентрата, — мы расстались. В начале восьмого я сел за работу, но не мог написать ни строчки. Незаметно пролетел час.