Шрифт:
Утро наступило внезапно – казалось бы, только пару часов назад ночь спустилась на землю и торжественно висела на улицах города, словно пришла на многие годы. Но вот ночь уже отходит на запад, теснимая лучами восходящего солнца, и небо на кромке горизонта тихо алеет, обретая пунцовый цвет.
Алесса не спала в эту ночь – провела время за играми, наслаждаясь свободой, которую давало отсутствие матери. Мать вечером ушла на какое-то важное собрание (в последнее время их, этих собраний, было пруд пруди), и сказала, что вернётся только днём. А то и после обеда. Алессе тоже не полагалось сидеть просто так – мать строго наказала её прочитать и вызубрить до буквы очередную главу Святого Писания, предупредив, что будет спрашивать. Что Алесса и делала – в первый час одиночества. Но потом,
После рисунков она пошла играть по дому. Вот это было удовольствие высшей пробы – ведь если бы мать была дома, разве разрешила бы она ей входить в её спальню, играя в монстра и охотника?.. Нет, конечно. Спальня матери идеально подходила для этой игры, со своими тёмными углами и странным пещерным беспорядком. Монстры здесь, они могут прятаться где угодно…
– Бу-у-у! – кричала Алесса, выскакивая из-под кровати и клацая зубами. И тут же валилась на спину в изображении смертельного ужаса, перекатываясь по мягкому матрасу.
– Нет-нет, не ешь меня, уходи!
– Бу-у-у!
До чего же это здорово – лежать на её кровати и смотреть на сверкающее миражом зеркало в углу. На собственное искажённое отражение. Вот Алесса, вот ещё одна. Она даже попыталась с ней заговорить, но отражение молчало, тупо копируя её движения. Из-за полумрака лица не было видно, и в какой-то момент она подумала: а вдруг это вовсе не она, а кто-то другой? Вдруг это тот самый монстр?..
– Попался! – Алесса вскочила с кровати, и вторая девочка тоже поспешно спрыгнула на пол. – Вот ты где! Всё, я тебя нашла, и теперь ты умрёшь!
Она подбежала к зеркалу и остановилась. Конечно, никакой это был не монстр, и вблизи это было хорошо заметно: на ней её лицо, её волосы, даже одежда её. Так что Алесса не стала её убивать. Ограничилась тем, что насмешливо высунула язык. Отражение ответило тем же. Алесса рассмеялась и выбежала из комнаты.
Ночь была хоть и короткой, но насыщенной. Она поиграла во все игры, которые знала, в некоторые – даже по нескольку раз. Пару раз думала, что вот-вот заснёт, но стоически одерживала победу в борьбе с подступающей истомой. Это была ещё одна игра. Утро настало Алессу сонно сидящей за столиком в своей комнате. Она тасовала в руках истрепавшуюся колоду карт (была горда тем, что тасовать получалось у неё всё лучше) и сосредоточенно рассматривала коллекцию бабочек на стене. Это была её коллекция. Она сама выловила каждую летунью и прикрепила к листу белой бумаги, заботливо расправив крылья. На бумаге сейчас были тридцать две штуки бабочек. Конечно, о том, чтобы все они были разного вида, не шло и речи – в их местности водилось от силы пять-шесть видов. Алесса надеялась, что за лето она сумеет довести численность коллекции до пятидесяти, но осень уже была за порогом, а солнечных дней, когда бабочки порхали от одного цветка к другому, становилось меньше. Всё чаще шли дожди. Сегодняшнее утро – ясное и чистое, без единого пёрышка на небе – было скорее исключением, чем правилом. Если порезвиться в лугу за домом часок-другой, можно основательно пополнить коллекцию.
То, что Алесса изучала коллекцию, означало, что все остальные игры кончились. Подступал новый прилив желания спать – и на этот раз бой наверняка будет проигран. Алесса вздохнула, отложила колоду и поплелась на кровать. Когда она проснётся, мать, скорее всего, уже будет дома. Конец веселью. Алесса только надеялась, что она будет в добром расположении духа, как обычно бывало после ночных собраний. Может, даже
испечёт пудинг. С этой робкой мечтой она залезла на постель и зажмурила глаза.Но заснуть ей не удалось: едва она устроилась поудобнее, как услышала чьи-то осторожные шаги за стеной. Шаги очень медленно перемещались вдоль стены, приближаясь к её окну. Алесса нахмурилась, натянув одеяло до подбородка. Кто там ходит-бродит?.. В их загородном домишке прохожие были большой редкостью. Если и приходили, то лично к маме и большими группами. А здесь – явно один человек, и он подбирается к её комнате. Воображение тут же нарисовало монстра, ковыляющего на трехпалых ногах, истекая слизью. Из большой зубастой пасти капает прозрачная слюна.
– Кто там?.. – закричала она, стараясь придать голосу грозный оттенок. Шаги на секунду замерли, потом поспешно затопали дальше. В проёме окна на фоне ярко-голубого неба показался человек. А точнее – щуплый мальчик в зелёном свитере и в красной бейсболке, явно великоватой по размеру.
– Алесса? Это я.
– Стэн! – она одновременно испытала радость и раздражение. – Что ты здесь делаешь?
– Мои родители уехали на собрание, – он говорил шёпотом, постоянно оглядываясь через плечо. – Я тайком ушёл из дома. А твоя мама? Она здесь?
– Нет, она тоже на собрании, – Алесса села на кровати. – Наверное, у них очень важная встреча. Почему ты сюда пришёл?
Стэн приложил к стеклу окна свои ладони, оставив смутный отпечаток пятерен:
– Ты сейчас можешь уйти из дома?
– Что? – Алесса подошла к окну. – Куда уйти?
– Ненадолго, – он стал говорить громче. – В лес за пустырём. Я хочу тебе что-то показать.
– Что?
– Большую бабочку, – Стэн мечтательно улыбнулся. – Я поймал её два дня назад… два дня назад – как это называется?
– Позавчера, – подсказала Алесса.
– Позавчера, вот. Она летала плохо, поэтому я и поймал. Но не принёс её домой, потому что мама и папа тогда отругали бы меня, – Стэн вздохнул и поправил бейсболку.
– Почему?
– Они не любят мёртвых бабочек. А эта была очень большая.
– Так уж очень-очень? – Алесса кинула недоверчивый взгляд на своё сокровище на стене. – Я смогу удержать её на ладони?
– Нет, наверное, нет, – Стэн замотал головой. – Пойдём, ты сама увидишь. Идёшь?
– Я не знаю, – Алесса наморщила лоб. С одной стороны, ей всё ещё хотелось спать, а с другой – рассказ Стэна завлёк её. Огромная бабочка, не поместишь на ладони!.. Такая, без сомнения, стала бы венцом её коллекции. Стэн знал это; она как-то раз показала ему. Потому он и пришёл к ней.
Стэн ждал, пожёвывая щёки и водя пальцами по стеклу. Выводил то ли круг, то ли спираль. Алесса подумала о ночи, которая прошла, и о том, что мать скоро вернётся, снова запретив ей выходить из своей комнаты без разрешения. И решительно сказала:
– Хорошо, пойдём. Только быстро, идёт? А то мама скоро может прийти. Если меня не окажется дома, она накажет.
– Меня тоже накажут, – сказал Стэн; впрочем, лицо его прямо-таки засияло. – Это совсем недалеко. И мы пойдём быстро.
– Жди, я сейчас выйду…
Когда она вышла из дома, Стэн ждал на крыльце, зашнуровывая ботинки. Видимо, он проснулся недавно и одевался наспех. Увидев её, он выпрямился, но Алесса всё равно возвышалась над мальчиком на полголовы. Впрочем, вряд ли Стэн беспокоился по этому поводу.
– Пошли? – спросила Алесса, почему-то почувствовав себя неловко.
– Пошли, – кивнул он.
Сразу за домом начиналась поляна с высокой травой, на расстоянии полумили переходящая в лес. Трава была ещё сочной и мягкой, хотя первые краски жёлтого успели её коснуться. Стэн уверенно направился вперёд, небрежно сгибая руками особо высокие травинки, мешающие видеть. Не перекидываясь ни словом, они пересекли поляну, оставив за собой большой старый дом, огороженный низким заборчиком. Несколько раз Алесса тревожно оглядывалась: ей казалось, что из-за поворота пустынного утреннего шоссе вот-вот вырулит автомобиль матери, и она услышит её крик: «Куда собралась, негодница? Немедленно возвращайся!». Тогда уж точно придётся весь день просидеть взаперти в подвале. Но, к счастью, ни одной машины не было видно на дороге.