Летопись Третьего мира. Ч.5 История Тоурен

Вдруг мои ноги приняли решение за меня: я встал как вкопанный, и Ирлу так же пришлось остановиться.

– Мы должны спешить, - так злобно прошипел он, как даже змеи не могут шипеть, - на нас движется сильная волна. Очень большая! Мы не может терять ни минуты.

– Поблизости нет пещер, где мы могли бы спрятаться, - уверенно ответил я, уже научившись чувствовать местность вокруг, - почему ты не заметил её раньше, когда она была ещё далеко?

– Потому что прежде волны двигались на нас с окраин мира! – Ирл продолжал шипеть, озираясь, а его черно-красные глаза осматривали долину, словно они могли прочувствовать землю лучше, чем моё тело. – А сейчас она зарождается здесь!

– Может, мы просто слишком близко подошли к окраине?

Он открыл было рот, но ответа я так и не услышал. Возможно моя догадка оказалась верна, но Ирл не был готов признать, что пришел сам и привел меня в столь опасное и нестабильное местно.

Окраина мира – звучное название, и это не преувеличение и не метафора. Не единожды Ирл говорил, что наш мир очень мал и что он – всего лишь часть огромной сложной цепи-системы миров. И самой ужасной в этой системе, говорил он, то, что от любого червя внутри каждого из миров могут зависеть бесконечное множество судеб других.

Миры, это я говорю уже с высоты прожитых лет, имеют самые разнообразные формы и наполнения, но в принципе, все они похожи. Хотя, быть может это всё лишь иллюзии.

Наш мир – это остров в бесконечном океане чистой энергии, и как у любого острова, у нас есть берега, о которые бьются волны межмирной энергии.

Какова природа энергии этого океана – я не знаю и надеюсь, никогда не придется узнавать, но к мысли о том, что она чистая я пришел не многим позже того дня, как попрощался с Ирлом на том поле.

– Я могу спрятать тебя от волны. – Сказал я ему.

Взгляд моего воспитателя на миг потупился, но лишь на миг. В ту же минуту глаза его округлились, а из ноздрей едва не повалил пар:

– Это я должен спрятать тебя. – С шипения он перешел на рык. – Я пообещал Вэрде что буду присматривать за тобой и выращу тебя достойным потомком рода Одера. Даже не думай о жертвах, Одераричи, тем более ради меня. Я и так всем обязан твоей семье.

И в этот миг в мое тело стали прокрадываться незнакомые мне ощущения. Разные. Если бы их можно было описать цветами, то я бы сказал, что в этих ощущениях были они все. Хаос материи, хаотичность энергии и перечень элементов, которые я больше нигде и никогда не видел.

Именно эти чувства привели моего воспитателя к страху, ставшему баррикадой между рассудительными поступками и паникой, в то время как паника была много ближе к рассудку.

Именно тогда я впервые в жизни понял, что наступила моя очередь принимать решения и отвечать за их последствия. В конце концов, что может сделать красный феникс носителю крови Одера?

Ирлу хватило одного взгляда, чтобы понять, что я задумал. Он воспламенился сверкающим подобно солнцу пламенем и развел руки, угрожающе глядя на меня. Он сделал шаг на встречу, а мне хватило одного прикосновения, чтобы погасить огонь и вернуть Ира в привычную мне человеческую форму.

Пространство вокруг нас исказилось, будто нарисованную акварелью картину опрыснули водой. Деревья и кусты, трава и облака в небе стали расплывчатым пятнами: волна настигала нас.

С непонятной мне мольбой в глазах, Ирл упал на колени. Нет, он продолжал уверенно стоять на ногах – это я вознесся над ним. Тогда я ещё не знал какое удивление и ужас может вызвать моё превращение в змея.

Я не чувствовал как сильно и изменились мои габариты и не заметил, как исчезли руки и ноги, а тело стало длинным и вытянутым. Я стал виться вокруг моего воспитателя, укрывая его, пряча он приближающегося все ближе облака неизвестной энергии.

Ирл смиренно закрыл глаза. И я тоже.

Дальнейшее датирование утеряно.

Когда я открыл глаза, краски вновь стали чёткими, облака в небе вновь пробрели ту форму, в какой им следует пребывать, и спина ощущала легко проваливающийся песок.

Я не знал, куда забросила меня волна, но не это было моей первой мыслью. Почему я остался жив?

Быть может, ответ кроится в моей крови. Всё же я – потомок самой Вэрде, перворожденного элеметаля тверди. А может мне просто повезло, может что-то ещё.

Я лежал на спине и смотрел на ночное небо, усыпанное яркими звездами. Мне было спокойно, и почему-то уверенность в том, что с моим рыжеволосым воспитателем всё в порядке, казалась абсолютной.

Звезды сияли слишком ярко, подумал я тогда, чересчур. И они были огромны, будто я оказался высоко над привычным мне уровнем земли. Это могло бы быть успокаивающим объяснением, но ощущение тревоги никак не покидало меня.

И звезды были действительно огромные. И становились ярче.

Ступор приковал меня к земле и я не мог даже подумать о том, чтобы встать. Сияющие белые крупицы на черной небесной глади гипнотически действовали на меня, и когда они стали расти в размере, сближаться и образовывать некий единый силуэт, я был абсолютно лишен возможности хотя бы моргнуть.

Небесный блеск превращался в образ невиданного мной чудовища, с бесчисленным множество рук, ног и голов, торчащих из слепящего своим светом шара. Он стал меняться, появлялись темные линии, и вскоре с высоты на меня скалилась огромная клыкастая морда.

Она ринулась на меня, как я порой на охоте кидался на лесную живность. Мне хотелось закрыть глаза и не видеть этого, но огромная пасть ожившим бумажным рисунком соскользнула с небесного холста и ринулась на меня.

Я ожидал худшего, но свет прошел сквозь меня, и вместе с ним ушла сила, сковывавшее моё тело.

Тот час, я перевернулся на живот и увидел, что лежал вовсе не на песке, а на множестве мельчайших кристаллических крупиц. Не знаю почему, но я понял, что это была пыльца небесных звёзд.

Одно мгновение, когда свет ещё не прошел сквозь них, они сияли белым цветом, и мгновением позже их не стало. Ни крупиц, ни света.

Я оказался лежащим на бесконечном прозрачном пласте. Над головой по-прежнему было небо, но чёрное: все звёзды оказались подо мной.

С трудом мне удалось подняться на четвереньки. Не могу точно сказать, что именно тогда творилось в моей голове, но мысль о том, что я оказался где-то между небом и звёздами, становилась всё реальнее.

Крупицы белого света – звёзды - они по-прежнему находились на небесной глади: под моими ногами. Я смотрел на них, хоть их блеск и резал глаза, и мог бы смотреть вечность, но эта вечность прошла слишком быстро.

Звезды стали гаснуть и градом стали падать вниз, а я вслед за ними. Но падение не испугало меня: я чувствовал, что могу остановиться в любой момент, как только захочу.

Погасшие крупицы падали вниз и попадали призрачный густой синеватый туман, который тот час стал изменяться, обретая темно-коричневые, уже знакомый мне цвет. Это была земля.