Летописец

– Нет! – Актеон задохнулся от переполнявших его чувств.

– Что мне делать? Я люблю другого человека, но мы никогда не сможем быть с ним вместе, я никогда не смогу выйти за него замуж. А этого я хочу больше всего на свете – быть рядом с любимым, – воскликнула София. – Что мне делать?!

– Любовь – это единственное, ради чего надо жить! Зачем ты выходишь за человека, которого не любишь? Не губи свою жизнь!

– Но я не могу быть с тем, кого люблю, и никогда не смогу, а мне надо выйти замуж, мне скоро 20 лет, ещё год-другой, и я стану старой девой, в мою сторону вообще никто не посмотрит, а я хочу семью, хочу детей, хочу, чтобы было не хуже, чем у других, я счастливой быть хочу! – зарыдала София.

– Милая, – слово это нечаянно сорвалось с губ Актеона, – чтобы быть счастливой, тебе совсем не обязательно выходить замуж за нелюбимого человека только для того, чтобы было, как у других. Они все несчастны, эти другие, даже если сами не понимают этого. А уж тем более не следует рожать детей без любви. Вот где настоящий грех! Что ждёт твоего ребёнка? Какое будущее? Он вырастет в семье, где нет любви, он не впитает ее с молоком матери и сам не научится любить. Не обрекай своих детей на жизнь без любви в мире без любви, полном страха и страданий.

– Что вы такое говорите?

– Ты можешь прожить другую жизнь, не ту, которую приготовили тебе твои родители. Тебе открыты все дороги в мире, надо только найти в себе смелость решиться что-то изменить! – горячо продолжал священник.

Вдруг он осёкся:

– Нет! Не то я сейчас говорю, – после паузы продолжил Актеон – совсем не то, не слушай меня! Я не могу настраивать тебя против родителей и против брака. Брак – это священный союз, это таинство, – вдруг зашептал он невнятно и замолчал.

Он слышал, как зашуршали складки платья, как София всхлипнула последний раз, как хлопнула дверца кабинки, где проходила исповедь…. Гулкие удаляющиеся шаги…. И тишина…

Актеон не знал, что делать дальше, весь его привычный мир рухнул в одну секунду, жизненные установки пришли в противоречие с настоящей жизнью и настоящими чувствами. Внутри зрело недовольство, готовое перерасти в серьезный личностный конфликт. С одной стороны – его любовь к Софии, его желание видеть её, пересекаться с ней взглядами, думать о ней, хотя бы издали наблюдать за её жизнью, знать, что она рядом, а с другой – невозможность ничего изменить ни в своей жизни, ни в жизни любимой женщины.

Актеон с головой ушёл в работу, пытаясь как-то отвлечься, но это у него плохо получалось.

Прошло несколько месяцев. Девушка больше не приходила на воскресную службу. Актеон узнал, что родители отправили Софию к тетке в другой город, якобы той нужен был уход. Молодой человек понимал, что это был предлог и ее скорый отъезд связан со слухами, которые ходили об их отношениях. Потом София вернулась. Актеон однажды встретил ее в городе, спешащей куда-то с подружками, она тоже заметила его, но быстро отвела взгляд и сделала вид, что они незнакомы.

А вскоре на исповеди появился молодой человек, он рассказывал о том, что женится на самой красивой девушке этого города.

– Как зовут вашу невесту? – боясь услышать ответ, спросил Актеон.

– Вы знаете ее… очень хорошо, – злорадно захихикал молодой человек. – София, ее зовут София, – и опять затараторил, хвастаясь, какая пышная свадьба у них будет.

А через день пришел отец Софии договариваться о церемонии венчания, ведь в городке была всего одна церковь, и все обряды проводил Актеон.

* * *

Свадьба Софии готовилась несколько месяцев. Родители жениха и невесты обговаривали каждую мелочь – кого пригласить на торжество, как рассадить многочисленных родственников и гостей за столами, они ждали на свадьбу не менее ста человек. Подруги Софии каждый день тормошили её с выбором подвенечного платья.

Сама девушка не выглядела очень счастливой. Она долго колебалась в выборе платья, из-за чего никак не могла определиться с выбором пригласительных открыток и цвета платьев для подружек невесты. Всё было не то, что хотелось, а что хотелось – она и сама не знала. Но постепенно предсвадебные хлопоты захватили и саму девушку. Было выбрано и платье, и наряды для подружек, утверждено застольное меню, и даже про подушечки на стулья для гостей в цвет тарелок не забыли.

Одно воскресенье сменяло другое, а София так больше и не появилась на пороге храма.

Вглядываясь с кафедры в лица прихожан, Актеон то тут, то там улавливал знакомые черты. «Вот у этой малышки волосы кудрявятся, как у Софии… А у этой почтенной дамы такой же красивый разрез глаз… А здесь кружево на платке напоминает накидку, которая покрывала её плечи».

И как-то в одно из воскресений Актеон понял, что до дня свадьбы осталась всего одна неделя.

Эти семь дней промелькнули для Актеона, как одно мгновение.

Спроси его, что он делал в эти дни, он бы и не ответил; мысль о том, что свадьба приближается с каждой минутой, сверлила мозг. Он не мог сосредоточиться ни на чём.

Ночью накануне свадьбы Актеон неожиданно крепко уснул, вернее провалился в сон – сказались предыдущие бессонные ночи. Утром служка еле добудился молодого священника.

Актеон принял душ, облачился в свежее бельё и встал на колени перед небольшим распятием Христа, висевшим в изголовье кровати.

Молодой священник молился только об одном: чтобы у него были силы вынести до конца этот день. Хотелось, чтобы скорее наступило завтра, и всё равно, какое оно будет.

Утро было жарким, и служки открыли все окна, впуская прохладу под купол церкви. Понимая, что все желающие не поместятся в помещении церкви, они расставили стулья в тени раскидистых деревьев во дворе церкви.

Хор на небольшом возвышении алтаря под руководством хормейстера распевался, и под своды купола уносились мелодии, иногда пугая задремавших голубей, и те, всполошившись, громко трепетали крыльями и вылетали на улицу.

– Святой отец! – позвал Актеона старший служка. Ему через месяц должно было исполниться четырнадцать.

Актеон улыбнулся. Голос подростка ломался, и в его баритоне, начинавшем формироваться, иногда проскальзывали нотки детского фальцета.

– Да, дитя моё!.

– Вы ничего не съели! – он пришёл за подносом, чтобы убрать, но увидел, что священник даже не выпил кофе.

– Ах, да-да! – за всеми утренними делами Актеон не заметил, что сегодня не завтракал.

Он дотронулся до кофейника – тот был ещё тёплым.

– Кофе тёплый, мне достаточно, остальное унеси.

Актеон отпил кофе, но легче не стало. «Держи себя в руках», – мысленно приказал сам себе священник.