Летучие мыши появляются ночью

— Дома Славчо Кынев? — спросил наконец все еще неуверенным голосом Димов.

— Его нет, он ушел на работу, — ответила девушка. Она не подала виду, что заметила смущение, неожиданно вызванное ею. Лицо ее было прекрасным, с широкими скулами, а разрез глаз был миндалевидным от природы, без какого-либо вмешательства косметики.

— Очень рано! — прошепелявил Димов.

— Он всегда рано уходит, — сказала девушка, и Димов заметил, что она принялась разглядывать его с большим интересом.

— Вы кто ему?

— Сестра, — ответила девушка. — А вы не из милиции?

— Да вроде бы…

— Может быть, вам будет интересно, — сказала она. — Бай Киро последнее время ходил с одной из наших преподавательниц… Зовут ее Надежда Замфирская.

— Действительно интересно! — заметил Димов с чрезмерным энтузиазмом. — Но откуда вы знаете?

— Я сама видела их два раза вместе… По вечерам.

— Пожалуй, не очень серьезное доказательство.

— Да, но она улыбалась! — живо возразила девушка. — В техникуме мы никогда не видели ее улыбающейся… Никогда…

— Да, вот это уже другое дело! — согласился Димов. — А о каком техникуме идет речь?

— Керамики в Пернике.

— А эта ваша преподавательница, наверно, не так уж молода?

— Нет, конечно… Ей уже за тридцать.

— Как вы жестоко судите о возрасте, — улыбнулся Димов. — Благодарю за сведения, может быть, они окажутся важными… До свидания, — он поднял указательный палец к воображаемому козырьку.

«Глупо все вышло!» — удрученно думал Димов, спускаясь по бетонной лестнице. Но последний взгляд девушки был благосклонным, несмотря на ее понятия о возрасте.

Во дворе ждал Паргов. Димов заметил, как в его глазах блеснула чуть заметная ирония. Или, может, ему так только показалось?..

Они сели в машину, где был Пырван. Сонный шофер так резко включил газ, что всех отшвырнуло назад.

— Пырван, что ты скажешь об этой девушке? — спросил немного погодя Димов.

— Богиня! — охотно ответил юноша. — Статуя!..

— Как ее зовут?

— Янка… Янка — красивое имя… Товарищ Димов, а вам везет, она напоследок ласково на вас посмотрела. Небось заинтересовалась. На вашем месте я бы прыгал словно котенок.

— В том-то и дело, что котята прыгают очень смешно, — пробормотал Димов.

— Давно уж твое время, парень, наступило! — внезапно развеселившись, подхватил Паргов.

Ремонтная мастерская находилась в километре от села. На Димова сразу произвел впечатление образцовый порядок во дворе. Все машины стояли под навесом, возле них суетились мастера в опрятных спецовках. Контора размещалась в маленькой постройке возле ворот, почти у забора. К заведующему мастерской вошли только Димов и Паргов. Узнать его было нетрудно — настолько брат и сестра походили друг на друга. Кынев был высоким красивым мужчиной, с темными глазами и широкими скулами, как у сестры. Он любезно предложил вошедшим стулья, но Димов предпочел устроиться за свободным письменным столом, стоящим точно напротив письменного стола заведующего, и спокойно достал блокнот — в этом был смысл всего маневра.

Даже не было необходимости говорить Кыневу, кто пришел и зачем — он, как и все село, уже знал об убийстве.

— Да, конечно, мы очень хорошо знакомы с Нестеровым, — начал Кынев. — Двадцать лет нас, как говорится, водой не разольешь.

— Несторов утверждает, что вчерашний вечер вы провели вместе, — сказал Димов.

— Да, играли в карты…

— С какого часа и до какого?

— С семи, думаю… до половины одиннадцатого.

— Почему кончили играть?

— Поссорились.

— Это я и хочу знать. По чьей вине поссорились?

Заведующий ремонтной мастерской посмотрел на Димова с удивлением.

— Я думаю, по его, — сказал он. — Вы играете в белот?

— Конечно, — кивнул Димов.

— Мы не открываем карты. Ладно. Но я ошибся и открыл валета. В таком случае — если кто-то возражает — кладем открытую карту в колоду. Ладно. Но он хотел непременно получить валета… Потому и поссорились.

— А Янко считает, что именно вы прекратили игру. Он в конце концов согласился положить четвертого валета в колоду.

Кынев задумался, лоб его слегка наморщился.

— Могло быть и так. Мы много выпили, может, и я придрался. А разве это так уж важно? — спросил он.

— Для меня важно, — холодно сказал Димов.

Кынев быстро взглянул на него.

— Вот оно что, теперь понимаю, — произнес он слегка изменившимся голосом. — Вы хотите знать, не расстроил ли я игру нарочно? Должен вам сказать, что нет. Ссора вспыхнула, как это часто бывает, совсем неожиданно. Кроме того, он меня обидел. Сказал, будто я знал, что это валет, и нарочно его открыл. О валете я действительно знал, но и речи быть не могло, чтобы я сделал это нарочно. И вообще нельзя обвинять, если не уверен.

— Он был пьян?

— Да нет, пьян он не был. Пьет он здорово, и литр ему только так, для разогрева.

— А дальше что?

— Ничего. Игра расстроилась. Да тут еще жена ему помогла, пришла нас ругать.

Янко послал ее подальше, но настроение у нас пропало.

— Вы домой ушли?

— Конечно, домой, — усмехнулся Кынев. — Здесь нет баров, где можно добрать ночью. Сначала нам было по пути, и мы шли с Манаско, потом он пошел к себе, а я к себе.

— Кто-нибудь видел, как вы шли?

Молодой человек нахмурился.

— Вы что, требуете алиби и от меня? — спросил он сухо.

— Здесь только я имею право задавать вопросы! — бросил Димов. — Думаю, что вопросы я задаю вам достаточно вежливо.

— Да, но на каком основании?

— Другие уже спали, а вы в это время находились на улице.

— Я думаю, что именно в этом и состоит мое алиби, — сказал Кынев. — Если кто задумал убийство, первая его забота — пройти незамеченным.

— Не стоит спорить. Вы будете отвечать на вопрос?

— Никто не видел, как я шел, — недовольно ответил Кынев. — Коли человек задержится, он, по крайней мере, стремится не беспокоить других. Я разделся в темноте и лег. Жена сердится, когда я ее бужу ночью…

— Вы слышали выстрелы?

— Нет, не слышал… Наш дом далеко от дома Кынева.

— Достаточно об этом, — кивнул Димов. — Помните ли вы день, когда убили Евтима Дыбева?

— Да, помню. Я в тот день был в Пернике.

— Ехали в рабочем поезде?

— Да, верно…

— А почему не сошли на своей станции?