Лев Лангедока

– Ведьма попалась! Наконец-то ее сожгут! Пошли к хозяину постоялого двора! Пошли за инквизитором! Смерть Мариетте Рикарди!

– И ты позволил ей уехать?

Ярость Леона вынудила вздрогнуть даже герцога, обычно невозмутимого.

– Я ничего не мог сделать, чтобы удержать ее.

– Дьявол тебя побери! – рявкнул Леон, развернул Сарацина и понесся галопом назад к дороге.

Анри пришпорил свою лошадь и поскакал следом, крича:

– Куда же ты? Куда?

– За ней, куда же еще, глупец! В Венецию!

– Она может быть еще в Лансере! – с надеждой прокричал Анри. – Она взяла с собой платье для Элизы.

Никогда еще дорога в Лансер не была проделана с такой бешеной скоростью. Лошадь Анри впервые за несколько лет мчалась во весь опор. Когда, Леон спешился во дворе дома Элизы, ноздри его лошади раздувались во всю ширь.

– Я ничего не видела, – говорила экономка, нервно теребя уголки своего фартука. – Приезжал из Монпелье кузен мадам, но он уже уехал и даже не попрощался.

Леон поднялся по лестнице и так резко распахнул дверь в спальню Элизы, что та даже вскрикнула и поспешила натянуть на себя одеяло до самого подбородка.

– В чем дело? Что случилось?

Кружевной лиф для свадебного платья лежал поперек кровати.

– Когда Мариетта принесла платье? – потребовал ответа Леон.

– Не знаю, я спала. Ох, что случилось? Почему ты так выглядишь?

– Потому что Мариетта уехала!

– Леон! Леон! – прозвучал у него за спиной голос Анри, такой встревоженный, что Элиза до полусмерти испугалась.

Невозмутимый, элегантный герцог де Мальбре в эту минуту влетел в комнату, словно деревенский мальчишка, схватил Леона за руку и заговорил в дикой спешке:

– Сюда явилась Сесиль повидаться с экономкой. Она только и говорит что о Монпелье!

Он сделал паузу, чтобы перевести дух, но Леон почти встряхнул его со словами:

– Что она говорит?

– Что свадебный гость мадам Сент-Бев на самом деле охотник за Дьяволицей. – У Леона побелело лицо. – Селеста встречалась с ним раньше. Сесиль видела их вместе.

– Раньше? Когда именно?

– Перед тем, как Мариетта уехала из Шатонне, забрав с собой платье. До того, как он сам приехал сюда и доложил экономке о своем присутствии.

Глаза их встретились, в то время как Элиза, цепляясь за подушки, истерически кричала:

– Что случилось? Что произошло? Почему Леон такой злой? Анри! Анри! Прошу вас, скажите мне!

Герцог оставил Леона, чтобы успокоить Элизу, и та прильнула к нему доверчиво, обняв рукой за шею, невзирая на присутствие своего нареченного.

– Анри! Мне страшно! В чем дело? Мне очень страшно! Прошу вас, не позволяйте Леону пугать меня. Не оставляйте меня с ним наедине. Я больше не хочу оставаться с ним наедине! Никогда!

– Обещаю вам, Элиза, никогда не покидать вас с этого дня.

– Никогда? – Она прижалась к нему еще теснее.

– Никогда.

Леон утратил к ним обоим всякий интерес. Он уже бежал вниз по лестнице, когда увидел Рафаэля, который стоял у входа в дом, отряхивая со своих рукавов дорожную пыль. Одного взгляда на лицо друга оказалось достаточно, чтобы он забыл о своей обычной выдержке.

– Что случилось?

– Мариетту преследуют как ведьму, – коротко ответил Леон. – Она приехала сюда с подарком для Элизы, а теперь оба они уже уехали.

– Оба? Я что-то не понимаю…

Рафаэль тотчас повернулся, готовый снова вскочить в седло.

– Охотник за ведьмами – это твой соперник в ухаживаниях за Селестой. Кузен Элизы.

Анри выбежал во двор.

– Куда, черт побери, он мог увезти ее? – спросил герцог. – В Монпелье? В Тулузу?

– Нет. – Леон осадил коня, сдерживая нетерпение как можно скорее приступить к действию. – Думаю, это не Монпелье и не Тулуза, не тот город, куда я мог бы легко добраться. Париж? Нет, потому что Мариетта могла бы огласить свои обвинения против Монтеспан. Но куда? Куда, помилуй Бог, он мог ее увезти? Где он может ее судить и сжечь как ведьму без всяких хлопот?

– Ты видела кого-нибудь, кто уезжал от мадам Сент-Бев? – обратился Анри с вопросом к девочке-гусятнице.

Худенькие плечики приподнялись под дырявым платьишком.

– Только госпожу, которая ухаживала за мадам, и знатного господина вроде вас. Больше никого.

– А в какую сторону они поехали? – спросил Анри, жестом давая понять Леону, чтобы тот молчал. Одно слово, сказанное им, могло напугать ребенка и сбить с толку, и тогда у них не будет вообще никаких сведений.

Девочка услужливо показала, в какую сторону, и Леон с Анри отъехали, недовольные друг другом, и только Рафаэль задержался и тоже задал вопрос:

– А ты ничего не подслушала? О чем они говорили?

Он показал девчушке золотую монету. Черные глазки малышки алчно сверкнули, и гусятница протянула руку вверх ладошкой.

– Госпожа спросила, поедут ли они в Эвре.

Рафаэль бросил ей монету и поскакал галопом вдогонку за отцом и Леоном, которые уже успели отъехать на порядочное расстояние.

– Эвре! – выкрикнул он во весь голос. – Мариетта спрашивала, едут ли они в место под названием Эвре.

Леон ощутил прилив уверенности. Эвре! Какой же он дурак, что сам до этого не додумался!

– А как насчет свежих лошадей и провизии? – поинтересовался герцог.

– Мы купим лошадей, когда они нам понадобятся, а поесть сможем и в седле. И призовем каждого дееспособного мужчину между этими местами и Тулузой последовать за нами.

– Клянусь мессой, это потруднее ухаживанья, – сказал Рафаэль, подъехав к Леону и вытирая вспотевшее лицо.

Леон ему не ответил. У него не было сил вести пустые разговоры. Он думал только о том, как догнать щеголеватого Мориса и его пленницу, но пока что им это не удавалось. Казалось, они двигались к Эвре с той же скоростью, как они с Мариеттой удирали оттуда. И в ту же минуту, как они туда доберутся, будут приготовлены дрова для погребального костра Мариетты – если это уже не сделано заранее.

Леон нахлестывал и нахлестывал своего коня в отчаянной жажде заметить издали золотисто-рыжие волосы Мариетты, но дорога впереди неизменно оставалась пустынной, и страх его возрастал с каждой минутой.