Лев Толстой: Бегство из рая
Шрифт:
На титульном листе рукописи написано: «Чья вина? По поводу „Крейцеровой сонаты“ Льва Толстого. Написано женой Льва Толстого». Уже в этом чувствуется некоторый перебор. Двойное упоминание имени мужа, сначала – как писателя, а затем – как мужа, говорит о том, что С.А. видела эту повесть двойным зрением, как писатель-полемист и как жена Толстого, которая хочет что-то доказать мужу. Впервые «Чья вина?» была опубликована более ста лет спустя после ее написания, в 1994 году в журнале «Октябрь». Но были домашние читки вслух фрагментов повести.
С литературной точки зрения «Чья вина?» – не слабое произведение. Но в этом сочинении смущает многое. Увидеть «Крейцерову сонату» Толстого в том ракурсе, в котором видела ее С.А., значит, не видеть ее вовсе. Там, где ее муж опускался в бездну, его
Самое интересное в повести не ее философский и психологический смысл, а неожиданное отношение к мужу и истории их женитьбы. «Чья вина?» оказалась опровержением не «Крейцеровой сонаты», но истории любви Кити и Левина в «Анне Карениной», которую принято брать за образцовый прототип истории любви молодых Л.Н. и С.А. Оказывается, то, что Толстой видел в одном свете, его жена видела совсем в другом.
Вкратце сюжет повести таков.
Идеальная девушка Анна, в которую плотски влюблен тридцатипятилетний князь Прозорский. Князь делает предложение и женится на Анне. Но скоро он понимает: то, что рисовало ему его развращенное воображение о медовом месяце с восемнадцатилетней женой, на деле выходит скукой и мучительным состоянием молодой женщины. Он увлекается хозяйством, у них рождаются дети. Страшным ударом для Анны было узнать, что до женитьбы у князя была любовница – крестьянка Арина. Проходит десять лет. К князю приезжает его старый друг, Дмитрий Алексеевич Бехметев. Он вернулся из-за границы, где проживает его жена, с которой он в разладе. Это болезненный, но тонко чувствующий человек, философ, художник и т. д. Деликатная натура Бехметева привлекает Анну, и сам он увлекается ею. Князь бешено ревнует. Между тем Бехметев умирает от чахотки, и вот, намереваясь покинуть родину навсегда, он собирает в своем имении друзей, чтобы проститься с ними. Приезжает туда и Анна, но без мужа, который в ссоре и с женой, и с Бехметевым. Бехметев просит Анну сесть в его экипаж и объезжает с ней окрестности, тихо разговаривая, и только. Когда Анна возвращается домой, взбешенный князь, в голове которого в это время рисовались самые грязные сцены, бросает в нее тяжелое пресс-папье и смертельно ранит в висок. Умирая, Анна сообщает князю о своей полной невиновности и прощает убийцу.
О прототипе Бехметева несложно догадаться. Это близкий друг семьи Толстых и их сосед Леонид Дмитриевич Урусов, о котором мы уже писали, когда говорили о первых «толстовцах». Это был безупречно учтивый и умный человек, который обожал учение Толстого, первым перевел на французский язык его трактаты «В чем моя вера?» и «Краткое изложение Евангелия». К нему благоволили и жена Толстого, и все дети, и даже прислуга. Жена Урусова предпочитала жить в Париже, куда ее муж иногда наезжал. Урусов скончался от туберкулеза в 1885 году, в Крыму, в присутствии одного малолетнего сына Сергея. Причем именно Толстой сопроводил своего одинокого друга в Крым.
С.А. была платонически влюблена в Урусова. В то же время повесть она посвятила Фету, который скончался в тот год, когда была начата «Чья вина?». Отношения С.А. и Фета – особая романтическая история, полная поэзии и тонкого чувства.
Супружеская верность жены Толстого не подлежит ни малейшему сомнению. Сомнение вызывает то, с каким гневом и презрением описан в повести князь Прозорский, прототипом которого был Толстой.
Едва увидев Анну, еще девочкой, князь немедленно испытывает к ней самые грязные чувства: «…он мысленно раздевал в своем воображении и ее стройные ноги, и весь ее гибкий, сильный девственный стан». Он говорит себе: «Я должен, да, я не могу иначе, как овладеть этим ребенком». Всё это так не вяжется с любовью Левина к Кити, в которой Л.Н. предлагал свою модель истории женитьбы на Сонечке.
Оторопь вызывает и характеристика князя как мыслителя. «Он много путешествовал, прожил бурную веселую юность, от всего устал и поселился в деревне, занимаясь философией и воображая себя глубоким мыслителем. Это была его слабость. Он писал статьи, и многим казалось, что он действительно очень умен. Только чуткие и очень сведущие люди видели, что в сущности философия князя была очень жалка и смешна. Он писал и печатал
в журналах статьи, не имеющие ничего оригинального, а представляющие из себя перетасовку старых, избитых тем и мыслей целого ряда мыслителей древних и новых времен. Перетасовка делалась так ловко, что большинство публики читало их даже с некоторым увлечением, и этот маленький успех бесконечно радовал князя…»Характеристики князя, т. е. Толстого, вообще ужасны. Если взгляд, то непременно «зверский», если поселится в гостинице, то в «грязном» номере.
Наоборот – все характеристики Анны, т. е. автора, запредельно завышены. Это не женщина, а Мадонна. «Высочайшие идеалы религиозности и целомудрия». «С свойственным ей художественным вкусом она убрала свою комнату так красиво и оригинально разными привезенными ею и подаренными князем вещицами, что князь был поражен ее видом». «Из худенькой девочки она развилась в поразительно красивую, здоровую и энергическую женщину. Всегда бодрая, деятельная, окруженная четырьмя прелестными здоровыми детьми…» «Она была прекрасна в своем негодовании: правильное, бледное лицо ее дышало энергией и чистотой, а темные глаза казались еще темнее и глубже от горького выражения их».
Князь относится к жене «цинически». Фактически он непрерывно физически насилует ее, не испытывая ни малейшего интереса к душевной стороне ее личности. И потому она задумывается: «Неужели только в этом наше женское призвание, чтоб от служения телом грудному ребенку переходить к служению телом мужу? И это попеременно – всегда! А где же моя жизнь? Где я? Та настоящая я, которая когда-то стремилась к чему-то высокому, к служению Богу и идеалам?»
И вот тут-то и появляется Бехметев.
Это та же тема, которая была поднята в «Крейцеровой сонате», только увиденная с женской точки зрения. Но не забудем, что «Крейцерова соната» – это монолог глубоко больного и душевно разрушенного человека, каким является Позднышев. Однако писал повесть душевно здоровый Толстой. Парадокс повести «Чья вина?» заключается в том, что она как раз написана классическим повествовательным языком, но при этом оставляет ощущение жуткого бреда.
Единственное слабое место Анны – она ревнива. И несмотря на всё омерзение, которое она испытывает от связи с мужем, она страшно боится его ухода из семьи. Ради того, чтобы предотвратить этот уход, она готова на всё. «Она решилась всеми силами удержать мужа, искать те пути и средства, которыми она снова могла бы привлечь его к себе и удержать в семье. Средства эти она смутно знала, они были ей противны, но что же лучше?»
Ее ревность к крестьянке Арине и ко всем женщинам, с которыми общался князь до женитьбы, порой принимает болезненно-мазохистский характер, «и тогда отношения ее к мужу делались совершенно неестественны». «Иногда, красная и взволнованная, она требовала от него рассказов об его прежних увлечениях». «Анна вспомнила всё то, что она делала, чтоб удержать мужа, и ей стало противно и гадко на себя».
Значит, автор этой повести понимала, что причина ненормальных отношений в доме заключается не только в князе? Появление Бехметева и дружба с ним важны для Анны именно потому, что Бехметев является как бы бесполым существом. Она не тревожит его полового инстинкта «зверя», который подавлен болезнью, а он не возбуждает в ней мук ревности и не заставляет сходить с ума. Бехметев болен, жить ему недолго. Бехметев мертвый мужчина, но зато живой друг.
Повесть «Чья вина?» является ценным документом для понимания действительной, а не литературно придуманной драмы жены Толстого. Эта повесть создавалась как литературная месть. Она пыталась «вывернуть» «Крейцерову сонату» с ее изнаночной (темной) на лицевую (светлую) сторону. Повесть дышит благопристойностью и морализаторством, в отличие от страшной, завораживающей и разрушительной по силе воздействия повести мужа. Она хотела написать вещь об идеальной женщине, которая оказалась во власти мужчины-демона, затем нашла отдохновение в дружбе с ангелом-мужчиной и была «зверски» убита мужем. Но в результате она написала повесть, из которой отнюдь не ясно: чья же всё-таки была вина? И была ли чья-то вина?