Лев Яшин. Легендарный вратарь
Шрифт:
Собственно, в словах этого старого мудреца содержится квинтэссенция яшинского способа существования в футболе: он одинаково умело исполнял одновременно две роли – сам играл и заряжал на игру, на победу товарищей. То, что углядел французский мэтр со стороны, знал и чувствовал любой его тренер и партнер как бы изнутри.
В 50-х годах, когда телевидение только делало первые шаги и «ящик» в домах был еще редкостью, спортивных триумфаторов не завлекали в телестудию после каждого громкого успеха. Публике позволялось воочию приветствовать их лишь в маловместительном зале Политехнического музея, который официально назывался Центральным лекторием общества «Знание». Он оказался явно неподходящим и для поэтических вечеров, на которые рвалась вся Москва, и для своего рода спортивных
Здесь уместно привести фрагмент этого публичного отчета перед любителями спорта: «Я могу с полным основанием заявить, что во всех матчах олимпийского турнира лучшим игроком на поле был Лев Яшин. Правильнее сказать, он был не только игроком, но и замечательным дирижером, добрым старшим товарищем для каждого футболиста, человеком, в которого верила вся команда». От себя замечу, что «старший товарищ» был тогда моложе почти половины основных игроков, но это не помешало ему стать безусловным моральным авторитетом.
К оценке Качалина примыкают слова Виктора Понедельника: «Поражала способность Яшина в трудную минуту зажечь всех. Зажечь собственным примером. Он умел находить и верные, нужные слова в минуты неудач. В финале Кубка Европы 1960 года первый тайм мы проиграли югославам. В перерыве Яшин подошел к каждому игроку. Для каждого нашел свои, какие-то особые слова. Спокойно так, без крика… Не будь этих слов Яшина, я не забил бы решающий гол».
Вслед за Европой суть и стиль игры Яшина приняла Южная Америка. Во время матча Аргентина– СССР в конце 1961 года президент Аргентинской футбольной ассоциации (АФА) X. Р. Коломбо поначалу усмехался и громко недоумевал: «Куда помчался? С ума сошел! Он за это поплатится!» Но потихоньку стал разбираться, а к концу матча уже неистово аплодировал странному вратарю гостей. После матча у специалистов не оставалось сомнений, что Яшин привез совершенно новый вратарский реквизит.
Самый авторитетный футбольный журнал Аргентины «Эль Графико» писал: «Яшин прекрасно показал всем нам, каким должен быть вратарь в футболе. Все остальные участники русской команды поступали по его указаниям, которые он давал в решающие моменты. Основой обороны русских, наиболее эффективно ликвидировавшей лучшие комбинации, был Яшин со своим голосом командира, своими указаниями, своими выходами вперед, чтобы сократить путь или дать передохнуть защитнику, передачами мяча на край поля. И мы можем думать теперь, что Яшин действительно достоин звания лучшего вратаря мира, так как он стал создателем определенной системы футбольной игры».
Эта система сводилась к тому, чтобы все или в реальности почти все 90 минут не выключаться из действа. Ждать у моря погоды было не в его правилах. Яшин непрерывно двигался, выбегал и возвращался к линии, всматривался и высматривал, охотился за мячом, сигнализировал о местоположении противника, расставлял защитников, начинал комбинации, направлял перемещения атакующих.
Интересное наблюдение сделал известный вратарь киевского «Динамо» и сборной СССР Олег Макаров. Только высокий профессионал, стараясь впитывать опыт коллег, мог подметить, что лучшие из них обычно ведут себя на поле весьма беспокойно. Анатолий Акимов замирал только в тот миг, когда мяч приближался к нему, а все остальное время мерил широкими шагами линию ворот, размахивая руками или встряхивая их. Алексей Хомич тоже расхаживал вдоль ворот или на пару метров вперед и тут же обратно, то и дело хлопая ладонями друг о друга. Макаров понял, что такое поведение старших товарищей не было связано с нервическим состоянием. Они усвоили, что вратарь не имеет права на отдых, не должен выключаться из игры, если хочет как можно реже вынимать мяч из сетки. Но и в этой непрерывной подвижности Лев Яшин отличался
тем, что старался хождение вратаря обратить на пользу.Макарову бросилось в глаза, что он редко мерил шагами расстояние от штанги к штанге. Не желая терять контакта с мячом, стараясь быть ближе к участку активных действий, отодвигался от ворот насколько можно дальше (чтобы мяч неожиданно не перекинули через голову). Так, по мнению киевского коллеги, Яшин острее чувствовал все импульсы игры. Когда же видел, что атака на его ворота может приобрести угрожающий характер, бегом возвращался «домой». И в этом тоже нашел выгоду: пробежка, даже короткая, как и беспрерывная ходьба, согревала мышцы и подготавливала к сверхбыстрой работе, характерной для вратаря.
До сих пор не перестает дивиться непрерывной включенности этого уникума в игру чтобы всегда быть рядом с мячом (если не реально, то мысленно, постоянно ставя себя на место им владеющего), главный покоритель Яшина «Клим» Ворошилов. Он убедительно выделяет квинтэссенцию этого изнурительного труда, выжимавшего вратаря как лимон: «Яшин первенствовал умом, а не теми конкретными действиями, которые все видели, будь то вбрасывание мяча рукой или начало атаки с Кесарева, Царева, Федосова…»
Беспрерывное яшинское вторжение в игру что действием, что словом вносило в нее организованность и постоянную мобилизацию. Можно смело сказать, что Яшин был предтечей только намечавшейся тогда универсализации футбола, сразу же определив наперед, что она затронет не только полевых игроков, но и вратаря.
И сейчас, спустя лет сорок или больше, так научились действовать не все вратари – даже в серьезных профессиональных командах. Стало быть, Яшин, намного опередив время, играл более современно, чем многие из них. Поэтому как нонсенс воспринимаются высказывания Маслаченко, будто яшинский подход к вратарскому делу выглядит устаревшим. Якобы еще с давних времен воцарения бразильской системы 1+4+2+4, когда игра становилась стремительнее, подачи в более людную штрафную уже направлялись по низкой крутой траектории, резаными ударами, а «парашюты» начали себя изживать, как и игра вратаря головой.
Перемены схвачены верно, хотя и чрезмерно абсолютизированы (высокие навесы, игру вратаря головой видим и сейчас). Но разве Яшин не адаптировался к новшествам, разве не в эти годы был единодушно усажен авторитетной международной экспертизой на вратарский трон? Да, стартовая скорость не была его коньком, зато помогла избежать репутации вратаря импульсивного, дерганого, которую наработал кое-кто из слишком порывистых ребят, да и недостаточную скорость старта и передвижения Яшин с лихвой окупал необычайным предвидением и молниеносной динамикой мышления.
Ко всему прочему сегодня как никогда востребована яшинская готовность учащенно вмешиваться в командные действия взамен выжидания наката событий, активно использовать удары ногами и головой, впрямую выполнять обязанности «чистильщика». Последнее особенно важно при теперешней моде на линейную защиту. Искусство вратаря читать игру вообще становится бесценным в сверхнапряженности и калейдоскопичной переменчивости хода встреч. И если Маслаченко признает за Яшиным это умение, а он не раз уверял, что признает, получается, что запутавшийся критикан сам себя высек на манер унтер-офицерской вдовы, потому что способность быстро оценить ситуацию, найти правильный выход из положения, да еще стать зачинщиком ответной атаки и есть контрапункт современной вратарской модели.
Когда-то вратарь был озабочен только одним – неприкосновенностью своих ворот, а Яшин первым добровольно и сознательно взвалил на себя ношу других важных обязанностей, заодно, кстати, усиливающих ту самую неприкосновенность. Это было его «ноу-хау». Не столько изобретая велосипед, сколько совершенствуя и систематизируя тактические находки предшественников, Яшин получил стратегический выигрыш внедрением в практику абсолютно новой линии вратарского поведения, которую с интересом и благодарностью принял весь футбольный мир. «Франс футбол» тонко заметил, что «слиянием непосредственно вратарских и организаторских начал Яшин достиг невиданной до него свободы действий голкипера».