Лев Яшин

Что же до дел сугубо динамовских, то помогать Бескову Лев Иванович смог только до конца 1972 года. Потом Константина Ивановича убрали из команды. Причем после самого серьезного на тот момент успеха отечественных клубов на международной арене — выхода в финал Кубка обладателей кубков 1972 года. Одноклубники из Киева и Тбилиси, честь им и хвала, позднее сделают последний шаг и завоюют тот приз (украинцы — дважды), но москвичи были и остались первопроходцами. К тому же будущие победители не испытали такого кошмара в финале, как столичные футболисты.

Завершающий поединок Кубка кубков в Барселоне между шотландским «Глазго Рейнджерс» и нашими земляками проходил большей частью с преимуществом соперника.

Бесков позднее признал собственные ошибки при выборе состава. И к 49-й минуте британцы заслуженно вели 3:0. Однако игра продолжается 90 минут, старший тренер москвичей, бросив в бой Эштрекова и Гершковича, добился перелома. А за четыре минуты до финального свистка Маховиков сократил разрыв до минимума. Тут пьяные шотландские болельщики и вылезли на поле. Уже во второй раз. (Первый был после дебютного успеха «Глазго».) Полиция попыталась очистить газон. Начались столкновения. Когда же порядок не без труда восстановили, атакующая советская волна была сбита и «рейнджеры» спокойно довели финал до победы. «Мы добились бы успеха, — сказал Лев Яшин корреспонденту ЮПИ, — если бы болельщики не выбежали на поле. Эта толпа состояла из пьяных и не контролирующих себя людей» («Советский спорт», 26 мая 1972 года).

Динамовцы, отдадим должное воспитательной работе, вели себя по-мужски, не отвечая на провокации. А затем подали протест. То есть как раз начальник команды Лев Яшин его и подавал: матч предлагалось переиграть. Бесков не возражал и против Барселоны — при условии обеспечения элементарного порядка. Но Дисциплинарный комитет протест отклонил. Яшин обратился в Апелляционный комитет. Вновь отказ. «При этом „Глазго Рейнджерс“, — напоминает В. Ф. Асаулов в книге „Лев Яшин. Русский гений“, — на два года исключили из всех соревнований. Переиграть нельзя помиловать!»

История действительно возмутительная. Не умаляющая, подчеркнем, лучшего на тот момент результата советских клубов в еврокубках.

А Бесков все-таки покинул родной клуб. Яшин ничем не мог помочь: недовольство шло от значительной части футболистов, уставших от трудного характера мэтра и высоких тренировочных нагрузок. Ну и, совсем для очистки совести, стоит заметить: в чемпионате бело-голубые упали до десятой позиции. Понятно, за Кубок кубков боролись, на нескольких фронтах бились — так ведь и руководство можно понять. Даже в целом не соглашаясь с ним.

Яшин проработал начальником команды вплоть до октября 1976 года. Нельзя не отметить: в этот период динамовцы выглядели очень хорошо. В 1973 году — третье место, на следующий год — шестые, чтобы, чуть отступив, совершить решающий бросок. В 1976 году в так называемом «весеннем» однокруговом чемпионате страны москвичи под руководством сменившего Г. Д. Качалина (он трудился в 1973 и 1974 годах) А. А. Севидова и Л. И. Яшина завоевывают золотые медали!

Известно, что многие недооценивают тот усеченный турнир, мотивируя это участием в нем, например, фактического дубля киевского «Динамо», так как основа принадлежала сборной и, по мудрой идее, отдельно готовилась к чемпионату Европы и Олимпийским играм в Монреале.

Но при чем здесь москвичи? Всякий имеет право выставить хоть третий состав, хоть молодежный, если нет желания бороться за первое место. К тому же с таким раскладом любой отказавшийся от участия сможет затем рассказывать, как бы он всем показал, если бы захотел… Второй аргумент скептиков — дистанция в один круг коротковата. Пожалуй. Однако никто не мешает подсчитать суммарное количество очков в двух первенствах 1976 года — «весеннем» и «осеннем». Получаем: «Динамо» (Москва) — 38 очков, «Динамо» (Тбилиси) и «Карпаты» (Львов) — по 35, «Торпедо» (Москва) — 34 очка.

Конечно, чемпионом всего 1976 года мы бело-голубых назвать не имеем права. Но о превосходном сезоне надо заявить во всеуслышание. И главное: Яшину есть чем гордиться за время, проведенное в ранге начальника команды.

Несомненно, нельзя тут обойти вниманием ужасный случай с динамовским центрфорвардом Анатолием Кожемякиным. Талантливейший игрок безвременно погиб. Жуткая, бессмысленная смерть 21-летней надежды всего советского футбола.

«Первым, кого я увидел на следующий день, — рассказывал Олег Кучеренко в 1999 году (еженедельник „Футбол“), — войдя в подтрибунное помещение динамовского стадиона, был Лев Иванович Яшин, который к тому времени уже был начальником футбольной команды московского „Динамо“. Как сейчас помню, на нем лица не было. Поздоровались, а на дежурный вопрос: „Как дела?“ — ответил: „Плохо, всё очень плохо…“ И отошел, явно не желая продолжать разговор. А спустя каких-то два часа Яшин в раздевалке сообщил футболистам, что Анатолий Кожемякин погиб. Это повергло всех в шок. Оказалось, что в тот день он вместе с приятелем вошел в лифт, чтобы спуститься вниз. Лифт, однако, застрял между этажами. Он был старой конструкции, двери в нем открывались не автоматически, а рукой с помощью ручки. Стали нажимать на все кнопки, но лифт не двигался. Тогда решили выбираться самостоятельно. Приятель каким-то образом пролез через имевшееся пространство, а когда то же самое попытался сделать Кожемякин, лифт тронулся…»

Яшин всё сделал по-военному: зная о беде, молчал весь матч (а какими бы были Толины товарищи, узнав до)и сообщил молодежи об утрате через два часа, когда игра закончилась. И, конечно, нельзя считать гибель Кожемякина причиной ухода Яшина с поста начальника команды. Кошмарный эпизод произошел в октябре 1974 года, а на работу в Управление футбола он перешел через два года. Н. П. Симонян рассказывает, что, узнав о вакансии, сразу же предложил кандидатуру старого товарища еще по Мельбурну. Полностью должность называлась так: заместитель по воспитательной работе Управления футбола Спорткомитета СССР. Сразу скажем: оказался Лев Иванович среди единомышленников. О Симоняне уже сказано, а еще в общественном тренерском совете заседали Г. Д. Качалин, М. И. Якушин, А. П. Старостин, Б. А. Аркадьев. Те, с которыми говоришь на одном языке. Да и саму Федерацию футбола тогда как раз возглавлял Б. А. Федосов, тот самый известинец, замечательный журналист, постоянный поклонник Яшина.

Всё так. Но уж очень он любил то, чего сейчас лишился: ворота, поле, трибуны, мяч, а также звуки, запахи, голоса, улыбки — всё то, что связано с игрой в футбол, начинавшейся маршем Матвея Блантера. Конечно, сам уже не играл — начальник. Так всё одно рядом с газоном располагался. Шаг ступи — и ты снова там, с ребятами из московского «Динамо». Словно и не уходил никуда.

Теперь такого не будет. Надо сидеть в конторе и подписывать документы, отвечать на письма, вообще реагировать на происходящее вокруг исключительно из кабинета. Однако и на новом месте Яшин приносил, безусловно, много пользы. Свидетельствует А. А. Парамонов: «Тогда существовало правило обязательно реагировать на письма в определенный срок, а они в федерацию шли пачками. Причем писали порой даже не любители футбола, а просто граждане по каким-то не связанным со спортом проблемам. Некоторые послания были переадресованы в федерацию из ЦК КПСС, попадались и назойливые авторы, буквально бомбардирующие письмами. И если кто-то из них никак не удовлетворялся ответом и слал повторные письма, их передавали Яшину. Его подпись на бланке федерации имела магическое действие — бомбардировка прекращалась. Но магия, конечно же, кроется в том, что Яшин умел разъяснить ситуацию и ответить по существу».

Товарищ Яшина по «золотой» олимпийской сборной 1956 года, несомненно, прав. Многие недооценивают или забыли тот факт, что в 1972 году Лев Иванович закончил Высшую партийную школу, где проучился пять лет. Учился наравне со всеми, нагоняя материал, когда возвращался после сборов, турниров, игр чемпионата Союза. И специфика названия не должна смущать: это было полноценное высшее образование советской эпохи. А учитывая жизненный опыт и доскональное знание предмета — то есть футбола, — толково ответить на любое письмо он мог без сверхусилий.

Вместе с тем магия личности тоже имела место. Представьте себе советского человека, который получил автограф Яшина плюс его собственноручный текст.

Всё, считай, что жизнь удалась.

В 70-е годы он становится советской публичной фигурой. При этом сам вратарь ничего подобного, естественно, не желал: о его феноменальной скромности речь впереди, а личная порядочность многократно подтверждена в предыдущих главах. Тут иное дело.

Советский футбол в начале 70-х вступил в затяжной кризис. Чемпионат разъедали договорные игры. Футболисты, чье лживое любительство стало притчей во языцех, забыли о верности клубу (меняли их за сезон по три раза). В команды мастеров вкладывались большие бюджетные деньги (а какие тогда еще можно было представить?), игроки могли позволить себе жить на порядок лучше среднего гражданина Страны Советов [23] . Скандалы с «нарушениями режима» стали нормой.

23

Разумеется, ныне ситуация в этом смысле усугубилась. Так ведь и спорт внятно назван профессиональным.