Левантевски, шприц!
Шрифт:
– Вернулся с дежурства. На границе. Вчера. – Так же рубленными фразами пояснил он. – Там была стычка. Наш маг заговорил раны. Но это прошло. Не могу спать.
– Еще бы! – Энергично закивал Левантевски, затем спохватился под укоризненным взглядом Лизы и принялся суматошно раскладывать оба чемоданчика. Та же принялась осторожно изучать раны, развернув больного спиной к узкому оконцу. Покачала головой.
– Левантевски!
– Шприцы закончились! – Бодрой кукушкой вынырнул он из-за чемодана, Лиза с досадою махнула рукой.
– Тут шприцом не отделаешься, нужна полноценная операция. Куда его свезти можно? Где его примут? – Она старалась говорить так, будто все прекрасно знала и лишь слегка нуждалась в коррекции планов. Фельдшер пожал плечами и
– Ну, в обитель некромантов ему еще рано, а к травникам уже поздно. – Он с грохотом выгрузил на стол кучу артефактов вперемешку с флакончиками. – Да что тут сложного-то? Вытащим, зарегенерируем, заговорим, будет как новенький!
Лиза поглядела на него с мрачным сомнением.
– Ты уверен?
– Не боись! – Самоуверенно ответил фельдшер, перебирая свое добро. – Впервые что ли? Чего боишься-то?
Он опасливо поглядел на пациента. Тот молча сидел на койке с идеально ровной спиной и даже две палки, торчащие оттуда, нисколько не мешали ему держать осанку.
– Словом, справимся. Руки давай сюда!
Лиза, с замиранием сердца, подставила руки сначала под перчатки, затем под обработку.
– А как … а вдруг …, – она тоже поглядела на воина. Тот вообще ни в чем не сомневался. Сидел, молчал, сосредоточенно лупал очами. – Ла-адно. А инструменты? Чем вырезать-то? Это ж так просто не вынешь!
– Ты, главное, не суетись, – деловито посоветовал фельдшер, для чего-то с силой растопыривая руки в стороны, – и мне не мешай. Зачем резать-то? Раскроем раны – само выпадет! А не выпадет, значит не-ежненько выколупаем. Вон у тебя какие пальчики изящные, прямо лучший инструмент.
Лиза судорожно вздохнула. Как у них тут все просто! Отчего ж тогда тот маг, что заговорил раны, сам не сделал этого?
– А это потому, что оснащение у них там бедовое совсем, – угадал ее мысли Левантевски, – так, полтора пузырька снадобий и один артефакт на всех. Кому они нужны, эти несчастные вояки? Вечно им забывают медицинское снабжение пополнить. Ладно. Готова?
– Как сказать, – пробормотала Лиза, – лучше скажи что делаешь ты, а что я.
– Я – колдую, ты – вытаскиваешь, обеззараживаешь там все, а я уже регенерирую. – В телеграфном стиле объяснил фельдшер.
Лиза вдруг обнаружила у себя в руках фуфырек с тем самым красным дымом.
– Начинаем?
– Ладно, – кивнула она, – ну, как говорится, с богом!
– С каким именно? – С подозрением спросил Левантевски, моргнул и вдруг непонятно добавил, – хотя чего это я – все ж понятно.
И он принялся творить магию: сначала комната ослепительно вспыхнула, так что стало видно каждую пылинку. Пыль, грязь и обиталища разнообразных членистоногих вспыхнули беззвучными искрами и исчезли. Все вокруг заискрилось первозданной чистотой. Затем рана больного принялась медленно расходиться. Лиза склонилась и чуткими пальцами ощупала ее, стараясь поддеть кусок копья, не травмировав ткани еще больше.
– Есть! – Наконечник глухо брякнул о стол. Левантевски напряженно выпучил глаза и зашептал какой-то другой заговор, Лиза едва успела выпустить в открытую рану облачко красноватого пара. Еще через пару минут на столе оказался кусок стрелы. Две головы, склонившись над идеально гладкой спиной, критически изучали результаты своих трудов.
– Отлично! – Одобрил фельдшер. – А ты молодец. Зря переживала – вон красота какая.
Лиза осторожно погладила грубую кожу кончиками пальцев.
– Ё-мое! Вот бы мне на родину такие средства – да мы б тогда …
Она не стала договаривать. Выпрямилась, резко потерла руки, заставив перчатки истаять в воздухе, затем забеспокоилась:
– Слушай, а чего он лежит и не шевелится? Мы его не убили случаем?
Левантевски осторожно потянул парня за плечо и издал короткий смешок:
– Нет, порядок. Просто мы вылечили его бессонницу.
Словно в подтверждение этих слов, тот свирепо всхрапнул и крепко прижал к себе подушку, будто родную, тщательно охраняемую
границу.Глава 21.
Равномерные шаги глухо пересекали комнату. Раз за разом, снова и снова, Фелиссандр трудолюбиво доходил до стены, разворачивался и шел обратно. Наконец утомившись, он сел на стул у окна, оперся о подоконник и бездумно уставился на хмурое небо. Где же Рифант? Он обещал прийти! Он обещал вытащить меня отсюда! И разве он не в курсе, что меня вот-вот отправят в обитель всех тех фениксов, которые отказываются от своей жизни и присягают Вечному Пламени? Он должен знать, он точно должен знать об этом!
Фелиссандр вздохнул. Не может быть, чтобы его любимый братец и вечный сотоварищ по проказам мог так подло поступить: сначала отправить сюда, затем трусливо, за спиной, уволить его, а потом и вовсе сделать вид, что нет в этом мире никакого Фелиссандра. Ну не вяжется с ним это никак, хоть убейся! Он даже в детстве отличался повышенной нервозностью ко всяким несправедливостям. А уж предательство и вовсе считал чем-то сродни богоубийству. Фелиссандр вздохнул еще раз и медленно перевел взгляд на дорожный саквояж – он был заполнен наполовину. Больше этого Фелиссандру и не требовалось. К тому же, он все еще надеялся, что отец лишь пугает его и он еще сможет вернуться на службу.
Покачав головой, он встал, заглянул в саквояж, немного подумал и принялся в очередной раз вытягивать всевозможные ящички из шкафов. Нашел немного денег – остальное лежало в сейфе, в рабочем кабинете, куда он, разумеется, сейчас не пойдет. Нельзя привлекать внимание слуг – они непременно доложат отцу о его перемещениях. А тот бросит все дела и немедленно примчится выяснять для чего ему нужна такая огромная сумма в Светлом Храме. Уж лучше вовсе не покидать личных покоев, так спокойнее.
В глубине одного из шкафов лежал особый амулет, подаренный ему матушкой. Фелиссандр снова вздохнул – горько и тяжело. Тогда она уже была тяжело больна и понимала, что не встанет никогда. Встряхнув головой, он отогнал от себя грустные воспоминания, засунул амулет поглубже в саквояж и закрыл его. Нет. Отец не из тех, кто запугивает или говорит просто так. Если он сказал, что оставит его в Светлом Храме – значит так тому и быть. Стало быть, о возвращении на службу и думать не стоит. На Рифанта тоже надежды нет. Вполне возможно, что замороченный всеми этими проблемами в королевской семье он придет слишком поздно. Вероятно даже, что отец каким-нибудь хитрым образом не пускает его к Фелиссандру – вот это прямо к провидцу не ходи, так оно и есть. Следовательно, спасаться придется самому.
Он накинул на шею ремень саквояжа и сдвинул его себе на грудь. Вскинул руку и коротко очертил окно по контуру, негромко проговаривая отпирающее заклинание – оно распахнулось само, абсолютно беззвучно. Пусть отец не думает, что его заклинания невозможно вскрыть. И хватит уже думать о нем! К проклятым демонам отца! Пора уже подумать о себе.
Высунувшись наружу по пояс, Фелиссандр хорошенько огляделся. Никого. Как хорошо, что окна его личных покоев выходят на сады, где слуг не бывает. Раньше там гуляла матушка, одна или вместе с ним, сейчас там тихо и пустынно. Усевшись поудобнее на подоконнике, Фелиссандр поболтал ногами, слегка склонился вперед и с легкостью обратился к пламени, непрестанно кипящему внутри его тела. Пока еще ему удавалось его контролировать. Всего несколько мгновений и за его спиной распахнулись два огненных крыла. Он задержал дыхание, позволяя им налиться силой и окрепнуть. Затем легко взмахнул крыльями, ощущая приятное напряжение в плечах, и спланировал вниз, к аллее, что пересекала сад и вела к далекому озерцу. Там, по ту сторону озера, заканчивался сад и начинался лес, принадлежащий его семье. Зачем-то оглянувшись, Фелиссандр вдруг заметил мелькнувший за окном темный силуэт. Неужели отец заметил его побег? Он плавно опустился на аллею и вгляделся в полумрак комнаты. У окна стояла теневичка. Она медленно прижала зыбкие руки к лицу и издала негромкий свист.