Левая рука тьмы

На следующий день, когда я стирал свою рубашку в прачечной острова, среди полуголых или совершенно голых людей, сквозь клубы пара, запахи пота и рыбьих потрохов, сквозь шум льющейся воды, я услышал, как кто-то зовет меня, называя титул моих владений: в прачечной стоял Сотрапезник Джегей, ничуть не изменившийся по сравнению с тем, когда семь месяцев тому назад я видел его в роли Посланника Архипелага в Зале Приемов в Эренранге.

— Выбирайтесь отсюда, Эстравен, — сказал он высоким, громким, несколько гнусавым голосом, свойственным богачам Мишнора. — Да бросьте вы эту чертову рубашку.

— Другой у меня нет.

— Смойте с нее мыло и идемте. Снаружи жарко.

Остальные смотрели на него с мрачным любопытством, чувствуя в нем богача, но не подозревая, что он из Сотрапезников. Мне не понравилось, что он сам сюда пришел: он должен был кого-нибудь послать за мной. Но мало кто из Обитателей Орготы имеет представление о благопристойности. Мне хотелось поскорее выставить его отсюда. Рубашка еще не высохла, и одеть ее я не мог, поэтому и попросил какого-то парня, который слонялся во дворе, подержать ее у себя, пока я не вернусь. Все мои долги и арендная плата были уплачены, все бумаги были со мной в боковом кармане; голый по пояс, без рубашки я оставил остров около рынка и вместе с Джегеем вернулся в обиталища богатых и знатных.

Как его «секретарь» я был вновь перерегистрирован в списках Оргорейна, но на этот раз уже не как поднадзорный, а как независимая личность. Чувствовалось, что у чиновников на этот раз были соответствующие указания, и, прежде чем вглядеться в мои документы, они уже демонстрировали любезность ко мне. Но скоро я стал проклинать цель, которая заставила меня пойти на то, что я ем хлеб чужого человека. Ибо в течение месяца у меня не было ни малейшего признака того, что я оказался ближе к своей цели, чем когда был на Рыбьем Острове.

Как-то в один из дождливых вечеров уходящего лета Джегей послал за мной, встретив меня в своем кабинете, где он беседовал с Сотрапезником Обсле из округа Сикев, которого я знал еще с тех времен, когда он возглавлял Орготскую комиссию по вопросам морской торговли в Эренранге. Невысокий и сутулый, с маленькими треугольными глазками на пухлом плоском лице, он странно смотрелся рядом с Джегеем, худым, сдержанным и костистым. Они выглядели, как щеголь и оборванец, но были выше того, чтобы обращать внимание на свой внешний вид. Они были двое из тех Тридцати Трех, что правили Оргорейном, и еще раз — они были выше внимания к внешней мишуре.

Поприветствовав меня и отпив глоток стихишской живой воды, Обсле вздохнул и сказал:

— А теперь расскажите мне, почему вы совершили то, что вы сделали в Сассиноте, Эстравен, потому что, если я и думал, что есть человек, совершенно неспособный к ошибкам в своих действиях, человек, всегда считающийся со своим шифтгреттором, то этим человеком были вы.

— Страх во мне оказался сильнее предосторожностей, Сотрапезник.

— Страх чего, черт возьми? Чего вы боялись, Эстравен?

— Того, что случилось. В Долине Синотт продолжается борьба лишь из-за престижа; Кархид подвергается унижению, и из-за этого растет гнев, и гнев этот постарается использовать правительство Кархида.

— Использовать? До какой степени?

Обсле не отличался особой вежливостью; Джегею пришлось с деликатной жесткостью вмешаться в разговор:

— Сотрапезник, Лорд Эстравен мой гость, и не надо мучить его вопросами…

— Лорд Эстравен будет отвечать на вопросы, когда и как он сочтет нужным, если вообще сочтет, — сказал Обсле, улыбаясь, но за этой улыбкой крылось шило в мешке. — Он знает, что здесь он между друзей.

— Я нахожу друзей всюду, где встречаю их, но, похоже, теперь они у меня долго не держатся, Сотрапезник.

— Могу понять. Но все же наши сани могут ехать рядом, пусть даже мы не кеммеринги, как мы говорим в Эскеве — а? Какого черта! Я знаю, за что вы были изгнаны, мой дорогой — за то, что любили Кархид больше, чем Король.

— Скорее, за то, что относился к Королю лучше, чем его кузен.

— Или за то, что были преданы Кархиду больше, чем Оргорейну, — сказал Джегей. — Разве я не прав, Лорд Эстравен?

— Нет, Сотрапезник.

— Иными словами, вы считаете, — сказал Обсле, — что Тибе хочет править Кархидом так, как мы правим Оргорейном?

— Да, я так думаю. Я уверен, что Тибе, используя спор из-за Долины Синотт как повод и время от времени обостряя его, может меньше, чем за год, добиться в Кархиде больших изменений, чем там их видели за тысячелетие. И он знает, как использовать страхи Аргавена. Это куда проще, чем вызвать у Аргавена приступ храбрости, как я это делал. И если Тибе удастся добиться успеха, вы, джентльмены, увидите, что перед вами враг, вполне достойный вас.

Обсле кивнул.

— Не будем обращать внимания на шифтгреттор, — сказал Джегей. — К чему вы клоните, Эстравен?

— А вот к чему: выдержит ли Великий Континент два Оргорейна?

— Ой, ой, ой, все то же самое, — сказал Обсле, — все те же самые идеи: вы вбивали их мне в голову уже давным-давно, Эстравен, и мне так и не удалось выдрать их с корнем. У нас выросли слишком длинные тени. Они дотягиваются и до Кархида. Ссора между двумя кланами, да; стычка между двумя городами, да; спор из-за границы и даже несколько подожженных амбаров и трупов, да; но ссора между двумя народами? Стычка, в которой будут принимать участие пятьдесят миллионов душ? О, ради сладчайшего Молока Меше, эта картина может внести ужас в ваши сны, ужас и пожары, от которых вы будете с криками вскакивать по ночам, в поту… Нет нам спасения, нет нам спасения. Вы знали это, Джегей, по-своему вы уже упоминали об этом много раз.

— Я голосовал не меньше тринадцати раз против того, чтобы оказывать давление из-за спора по Долине Синотт. Ну и что толку? У правящей фракции всегда наготове двадцать голосов, которые выскакивают по команде, и каждое действие Тибе усиливает контроль Сарфа над этой двадцаткой. Он выстроил изгородь поперек долины, поставил охрану с тяжелым оружием — тяжелым оружием! А я-то думал, что оно осталось у них только в музеях. Как только главенствующей фракции нужна обстановка дерзкого вызова, он тут же преподносит ее.

— И таким образом укрепляет Оргорейн. Но и Кархид тоже. Каждый ответ, который вы даете на его провокации, каждое унижение, которое вы наносите Кархиду, каждая выгода, которую претерпевает ваш престиж, будут служить вящему усилению Кархида, пока он не сравняется с вами, как и Оргорейн, будет все контролировать из одного центра. В Кархиде тяжелое оружие хранится отнюдь не в музеях. Им вооружена Королевская Гвардия.

Джегей еще раз приложился к живой воде. Орготская знать пьет этот драгоценный жидкий огонь, который доставляют за пять тысяч миль с берегов туманных морей Сита. Обсле вытер рот и моргнул.