Лейб-гвардии майор
Шрифт:
Глава 23
Не успел я успокоиться, как меня возжелал увидеть генерал-аншеф Ушаков. Случилось это поздно ночью, когда все в доме спали. В ворота громко застучали. Напуганные слуги впустили во двор гонца на взмыленном коне, который буквально вытащил меня из постели, объявил, что я должен срочно предстать перед Андреем Ивановичем, но причин объяснять не стал.
Иногда похожим способом проводились аресты. Человек, не подозревая об уготовленной участи, в спешке покидал дом и тут же оказывался в руках солдатской команды, которая препровождала его в холодные казематы Петропавловской крепости. Но вроде особой вины за мной не наблюдалось, наоборот, я постепенно начинал становиться конфидентом всесильного генерала и вряд ли понадобился
— Прошу следовать за мной, — велел гонец.
До сих пор стены Тайной канцелярии вызывали у меня вполне закономерную дрожь в коленях. Трудно забыть времена, проведенные в ее застенках, пытки, которым я подвергался. Но судьба любит ставить все с ног на голову: крутой поворот, и теперь приходится выполнять задания главы страшного, но такого нужного ведомства.
Ушаков сразу ввел меня в курс дела:
— У нас большие неприятности, барон. У графа Остермана похищены бумаги, представляющие огромную ценность для страны. Благодаря Басмецову, который постепенно стал своим человеком в шпионской шайке, я выяснил, что бумаги попали в руки кавалера Терсье, который намерен доставить их французскому королю. Если это произойдет, недружественная нам Франция может сильно скомпрометировать Россию в глазах других держав. Возможен громкий скандал и даже… — Он замолчал.
— Война? — предположил я.
Ушаков кивнул:
— Да. Хуже всего, что скандал может объединить наших врагов и друзей. Мы и без того сильно связаны в Крыму, а тут рискуем еще и потерять немногих союзников.
— То есть документ задевает интересы многих европейских держав?
— К сожалению, да.
— Вор, укравший эти бумаги, известен?
— Нет, личность его еще предстоит установить. Хуже всего, что вор, похоже, знал, что крадет. Не удивлюсь, если окажется, что мы имеем дело с внутренним комплотом. Кто-то хочет крепко насолить ея императорскому величеству, ну да не о том пока речь. Пандульфи ненароком проговорился Басмецову, и теперь мы немного осведомлены о злодейских планах. Вор передал документы Пандульфи, тот уже вручил их Терсье. Сегодня днем кавалер отбывает на санном поезде во Францию.
Фамилия кавалера мне сразу показалась знакомой. Где-то я уже ее слышал, причем определенно во времена прошлой жизни. Покопавшись в памяти, вспомнил «Пером и шпагой» Пикуля: фамилию Терсье носила весьма могущественная персона из не очень отдаленного будущего — участник так называемого «тайного» кабинета короля Людовика XV, по сути дела, глава французской разведки, который через всю жизнь пронес ненависть к России. В 1734 году он, будучи секретарем французского посольства, сопровождал сбежавшего из осажденного русскими войсками Данцига короля Польши Станислава Лещинского. Вполне возможно, влиятельный вельможа и кавалер Терсье — одно и то же лицо. Просто пока кавалер находится в самом начале своей карьеры. Кто знает, может, успешно доставленные бумаги русского министра как раз и позволят ему встать на несколько ступеней выше. А там и до вхождения в состав секретного правительства Франции недалеко. Было бы здорово резко приземлить будущего врага, подставив ему сейчас подножку.
Сам Терсье приехал в Петербург, чтобы прозондировать почву на предмет установления нормальных дипломатических отношений между нашими странами. Попутно, видимо, решил поиграть в шпионские игры. Почему бы не побить этого «Штирлица» на его же поле?
— Какую задачу вы хотите мне поставить, Андрей Иванович? — спросил я.
— Под вашим командованием хорошо ходят хорошо обученные люди. Они многое умеют. Доверить столь деликатное дело своим архаровцам я не могу, они таких дров наломают, только хуже будет. Сделайте так, барон, чтобы кавалер уехал из России, но до Франции не добрался, — приказал Ушаков.
Похоже, мне отводилась роль банального ликвидатора. Глава Тайной канцелярии хочет, чтобы
мои парни шлепнули француза где-то по дороге и забрали документы. Меня аж передернуло.— Чистеньким хотите остаться? — с иронией спросил генерал-аншеф, от которого не укрылось отвращение на моем лице.
— Не совсем, — признался я. — Ради страны можно и замараться, даже в чужой крови. Хотя пачкаться в ней отнюдь не обязательно. Не обидитесь, если позволю себе дать несколько советов?
— На дельные советы не обижаются, — усмехнулся Ушаков. — Любишь ты меня озадачивать, фон Гофен. Говори, чего удумал.
— Я предлагаю не убивать кавалера. Если он исчезнет в России, проблем не оберешься. Французы нас потом вопросами замучают. Я, конечно, понимаю, что по сравнению с войной это так… ерунда на постном масле, но почему бы не провернуть операцию посложнее. Давайте подсунем кавалеру «куклу» — какую-нибудь фальшивку, которую доверенные люди из ведомства Остермана обстряпают так, что и комар носа не подточит. Пускай этот Терсье отвезет ее своему королю, пусть голову ломают. Главное, чтобы в итоге получился один громкий пшик. Вот и выйдет, что Терсье впустую прокатился на деньги французских налогоплательщиков.
С последней фразой я, видимо, чуток перестарался. Здесь так выражаться пока не принято, но Ушаков и глазом не моргнул.
— А кто подбросит французу фальшивые бумаги? Ведь не сами пойдете, барон?
Я вспомнил Ваньку Каина, улыбнулся:
— Конечно, не сам. Есть подходящая личность на примете. Можно сказать, природный талант. С ним мы и сделаем все в полном ажуре, Андрей Иванович. А если не выгорит, убить француза завсегда успеем.
Ушаков нашел мои доводы резонными и решил, что предложенный план на порядок лучше первоначального. Пока поднятая на уши контора Остермана сочиняла бумаги для «куклы», я отправился на поиски Ваньки Каина. Прославленный бандит жил в собственном доме, вряд ли выстроенном на честно заработанные деньги. Жилище свое он превратил в мини-крепость, но, узнав, что к нему прибыл не кто иной, как его литературный кумир Игорь Гусаров, хозяин сей грозной обители мигом сделался мил и приветлив. Вот уж не ожидал, что в этом темном во всех отношениях типе возникнет тяга к сочинительству и он резко изменит привычный образ существования. Воистину жизнь способна преподнести нам массу сюрпризов.
Утаивать причины визита от него я не стал, рассказал все как есть. Ванька без особых раздумий согласился применить старые навыки ради полезного дела. Угрожать, подкупать или дергать за патриотические струнки не понадобилось.
— У меня к вам только одна просьба будет, Дмитрий Иванович, — заискивающе заговорил Каин. — Возьмите к себе в ученики, пожалуйста. Научите писать, как вы. Я ведь ужасть как стараюсь. Вроде в голове все есть, куртинка выстраивается, а на бумаге изложить не могу. Одна сплошная корявость выходит, да такая, что на душе тошно.
— Договорились. Попробую поднатаскать тебя, братец, вот только к занятиям сможем приступить только после похода. Дотерпишь?
Ванька бухнулся мне в ноги:
— Крест целую, дотерплю. За ради вас все, что скажете, сделаю. Смерть лютую приму, токмо научите книги писать. Не знаю, что со мной творится, но без сочинительства жить более я не могу.
Я поднял его, взял с собой к Ушакову. В моей компании Ванька, похоже, сыщиков из Тайной канцелярии не опасался.
Генерал-аншеф без всякой брезгливости вручил ему свертки с бумагами, рассказал, что и как надо сделать. Я привез талантливого воришку к дому, в котором снимал комнаты кавалер Терсье. Время было еще раннее, жильцы спали.
— Обождите меня здесь, — попросил Каин возле высокой деревянной ограды, окружавшей дом. — Тут собачки есть, не ровен час почуют чужих, лай на всю округу поднимут.
— А сам-то как пройдешь? — удивленно спросил я.
— Пустяки. Дело привычное.
Вор исчез в темноте. Секреты своего мастерства он раскрывать не стал, но за время его отсутствия я не услышал не то что лая, но и вообще ни одного постороннего звука. Есть люди, перед которыми бессильны любые замки, запоры и ухищрения.