Лейк-Фроумский Кошмар

— Что-то вроде спорта? — пробормотал Бони.

— О нет, Эд. Это было смертельно серьезно. Ну так вот, Каланча Кент вспомнил, что в спорное время он разбил на ночь свой лагерь примерно в десяти милях от ворот, что рядом с колодцем. Среди ночи он проснулся оттого, что по другую сторону Изгороди на юг тянулось большое стадо. Вообще-то по ночам скот с мест не трогается, но случается иной раз, что стадо вдруг подхватывается и перекочевывает на новое пастбище.

Ньютон громко расхохотался.

— Этот Каланча — потешный парень, — продолжал он. — Ему бы сменить работу, и чем скорей, тем лучше, а не то станет как Чокнутый Пит. Повесит, как и тот, шляпу на столб да и начнет с ней ругаться. Короче говоря, лежит он, значит, под своими одеялами, костер давно погас, вдруг слышит — мимо движется стадо. Когда вся скотина прошла, он вдруг услышал топот копыт и бряцание металла. Он считает, что это были всадники, а у лошадей на шеях висели путы из цепей, чтобы стреноживать на ночь. Было абсолютно темно, но он твердо убежден, что там скакало несколько лошадей.

— Угонщики скота?

— Возможно. На нашей ферме по ночам не работают, а уж эти лодыри из Лейк-Фроума — и подавно. Ведь стадо-то двигалось по территории Лейк-Фроум-Стейшн.

— Каланча Кент на допросе в полиции почему-то об этом умолчал. Кроме как вам, он, похоже, никому об этом и не говорил.

— А с какой, скажите, радости ему навлекать на себя месть угонщиков? Еще укокошат, как Мэйдстоуна. Кто, в конце концов, поручится, что не они его застрелили? Я, правда, не вижу для этого никаких причин, но как знать, ведь угонщики-то могли подумать, что он их видел, и боялись, что сумеет опознать. Эта информация только для вас, Эд.

Бони задумчиво потеребил нижнюю губу. Он вынужден был согласиться, что подобный мотив убийства вполне возможен.

— А далеко отсюда до участка Каланчи Кента?

— Двадцать миль. К северу от него работают еще двое фэнсеров. Один из них — Чокнутый Пит. Я в каждом разговоре с ними съезжал незаметно на историю с угоном скота, но они в один голос уверяли, что никаких следов скота у своих ворот не видели. Так что, похоже, скот угоняли из Квинамби. Если это и в самом деле были похитители, то они, конечно, еще до рассвета пригнали скот к «Колодцу-10», напоили животных и сразу же погнали дальше. А потом рассортировали добычу, пометили своим тавром и отправили на юг.

— Интересно, очень интересно, — признался Бони. — Знаете, я теперь наверняка никогда не забуду того, что вы мне тут рассказали. А теперь поговорим немного о Нуггете: что он делает с заработанными деньгами?

— У него денег больше, чем у меня, — ответил Ньютон. — Нуггет очень странный малый, прямо-таки чванливый балбес. Открыл счет в банке. Ему перечисляют туда жалованье, а когда надо за что-то заплатить, он старательно выписывает чек. А с чего это вы заинтересовались Нуггетом?

— Только потому, что из ваших людей он в спорное время находился ближе всех к месту преступления. Его лагерь был всего в шести милях. Не очень далеко был и Каланча, но все же несколько дальше. Нуггет, похоже, очень щедр к своим женщинам и детям?

— Он никогда не ездил в Брокен-Хилл. Уж там-то он проявил бы свою щедрость в полную меру! Через каждые полгода в Квинамби появляется торговец-сириец. У него есть все, что нужно здесь, в буше. Нуггет покупает у него одежду своим женщинам и детям, и они носят ее, пока она не свалится с плеч. Дети получают и игрушки. Каждый приход этого разносчика — праздник. Кроме Нуггета, несут свои денежки сирийцу и другие аборигены, живущие вокруг Квинамби, а потом — пир горой. Я видел, как Нуггет курил гигантскую сигару. Он и мне такую однажды подарил. Я выкурил ее, и после мне было чертовски скверно.

Смотритель поднялся и наполнил котелок, чтобы заварить еще чаю. Бони меж тем собрал щепки — развести костер завтра утром. Покончив с этим, оба собеседника снова уселись у огня.

— Легкомысленно как-то тратит этот Нуггет свои деньги, — задумчиво сказал Бони. — На его главной стоянке я видел испорченный фотоаппарат. Зачем он ему?

— О-о-о, Нуггет очень гордится двумя своими вещами — ружьем и фотокамерой. Только о них и печется, прямо-таки пыль сдувает. Поначалу он с камерой никак не справлялся. Это был дорогой аппарат, и он не знал, как с ним обращаться, пока управляющий Квинамби наконец не сжалился над ним и объяснил, что к чему. И тогда у него стали получаться вполне приличные снимки. Кажется, он потом подарил камеру своим детям. Я часто нахожу поломанные игрушки.

Бони сменил тему и спросил Ньютона, часто ли он брал отпуск, Ньютона же больше интересовала работа Бони и его личные дела.

— Похоже, вы знаете об этом убийстве больше, чем мы, — заметил под конец смотритель.

— Может, и так, — ответил, улыбаясь, Бони. — Я, видите ли, очень тщательно изучил все полицейские протоколы. Как вы, наверное, знаете, сержант со своим ассистентом целую неделю пробыл возле «Колодца 10» и вел там розыски. Потом назначили судебное следствие. Однако и оно никаких результатов не дало. Поэтому меня попросили взять это дело. Я ведь, кажется, говорил уже вам, что специализировался по расследованиям преступлений в буше — по делам, где другие полицейские чины вынуждены поднимать руки кверху.

— И вы действительно верите, что отыщете убийцу?

— Само собой разумеется! Я найду его. Все дела, которые мне поручали, были мною раскрыты.

— Вы давно уже в полиции?

— Я пришел в полицию сразу после окончания учебы в высшей школе. Сильнейшее мое оружие — терпение. Бывает, что на раскрытие убийства достаточно всего недели, а иной раз на это требуется два года. В известной степени моя работа напоминает вашу, у Изгороди: она никогда не кончается. Кстати, откуда Каланча получает провизию?

— Обычно из Квинамби. Но очень часто он не ходит на центральную усадьбу, каждый второй четверг устраивая стоянку возле «Колодца 10». Там мимо проходит грузовик из Лейк-Фроума, за почтой. Каланча дает водителю список заказов, и тот доставляет желаемое, когда едет обратно. Подождите-ка, в ближайший четверг Каланча снова остановится у ворот возле «Колодца 10». Вот вам и случай поговорить с ним!

— Да, мне очень хотелось бы.

— Понимаю.

— Скажите, а что за человек — управляющий Лейк-Фроум-Стейшн?

— Он очень напоминает Нуггета, хотя и белый. Впрочем, загар у него такой, что не сразу и разберешь, белый ли он. Бреется раз в неделю. Чистая противоположность командеру Джонсу, владельцу Квинамби. Да и оба хозяйских дома просто несравнимы. Леввей и живет-то, собственно, даже не в доме, а в своего рода лагере, словно в буше. И все ему, похоже, нипочем. Когда я его в первый раз увидел, то, честно говоря, удивился, как это ему удалось получить должность управляющего.

— Лейк-Фроум-Стейшн больше, чем Квинамби?