Лейтенант империи. Часть вторая

— Да, — пискнул Хирш, а глазки его забегали по сторонам.

— И забрали его себе, как талисман?

— Да, — писк стал ещё тоньше.

— И он хранится у Вас?

— Да, — писк повторился, а потом добавилось бульканье, — в комнате.

— Прошу меня простить, Ваше императорское высочество, но скажу как есть, — Разумовский повернулся к великому князю. — Любовь на всю жизнь. Обожаю этих ребят.

— М, — пискнул Хирш под хохот Михаила Владимировича, и я встряхнул его ещё раз. Хирша встряхнул.

— Всё хорошо, ты молодец, — прошептал я ему, чтобы хоть как-то приободрить.

— Действительно, молодец, — подтвердил мои слова Разумовский, — а теперь, пойдёмте в вашу комнату. Мне очень сильно нужен этот палец. — Евгений Аскольдович окинул Феймахера взглядом, улыбнулся и добавил: — если он целый, то обещаю, возьму только фалангу.

* * *

Фея пришёл в себя довольно быстро. Со стороны это выглядело довольно забавно. Сначала исчез испуг, затем трепет. На их место пришла робкая улыбка, а за ней и уверенность в себе.

Под конец пути Хирш буквально летел на крыльях. Не знаю, чувствовал ли он себя героем, но лично я не знал, радоваться или нет тому, что он такой, какой есть.

Кто ещё полезет к истлевшему мертвецу за трофеем? Да на всём флоте не сыскать таких сумасшедших. А у нас такой есть.

Казалось бы, гордиться надо. Особенно после слов Разумовского. Но, блин, как-то не тянет. Как вспомню все выходки Феймахера, так только одна мысль — сколько ещё будет обходиться без жертв?

Вопрос серьёзный. В моей ответственности. Ведь я командир отряда. Это я должен проводить работу с личным составом. И, если с боевыми навыками всё понятно, то, как быть с воспитанием? Ума не приложу.

А мне ещё дочку воспитывать…. Вдруг я буду отцом таким же, каким командиром являюсь? Посмотришь на медали с орденами — командир отличный. Посмотришь на Фею, да и на остальных, вон, Гусар его в багажник запихнул, — командир фиговый. А как отцов оценивают? Какие параметры? Надо будет к Евгению Михайловичу сходить, как приеду. Может он что, посоветует. В обоих случаях.

Пока думал о жизни, о провокации Разумовского не забывал. Мы вышли из катакомб в парке, и, не спеша, двигались к гостевому крылу по открытой местности. Потому я смотрел по сторонам. Старался подметить хоть какие-то странности. Но всё выглядело, как обычно.

Гвардейцы торчали на своих постах. Слуги суетливо носились по своим делам. Садовники подстригали кусты. Ничего необычного, разве что, в этот раз гуляющих фрейлин мало. Но это не странность.

Странной скорее выглядела наша процессия. Отряд вооружённых морпехов с великим князем и Разумовским во главе.

Нам все уступали дорогу. На нас оборачивались и долго смотрели в след. Нас обсуждали. Я лично видел, как несколько гвардейцев сообщили о нас по связи. Я видел, а Чуватов слышал и передал.

Запомнили отличившихся и пошли дальше. А в голове крутилось только одно. Если злодей сейчас не всполошится, то не сделает этого никогда.

Мы уже видели наши окна с балконом и подходили к нужному крыльцу, когда Фея, резко остановившись, хлопнул себя по шлему.

— Вот я раздолбай! — воскликнул он, и жалобно посмотрел на меня. — Прости, командир, забыл.

— Что забыл, — не понял я, но тоже остановился, да все остановились.

Феймахер же открыл один из карманов доспеха и стал там что-то искать.

— Сейчас, — пробурчал он, — я должен проверить, упс я….

Договорить он не успел. Мощный взрыв выбил окна нашей комнаты, и на улицу вырвались потоки пламени.

Глава 2

Мы с бойцами среагировали мгновенно. Нырнули в стороны от дорожки. Заняли позиции. Вскинули винтовки. Только Фея, втянув голову в плечи, остался на месте.

Всё замерло.

Сверкали на солнце осколки стекла. Кручёными снарядами вращались обломки бетона. Парили в воздухе тлеющие куски мебели. Всё это брызнуло в разные стороны и тут же застыло, будто угодило в кисель.

Великий князь среагировал мгновенно. Обуздал взрывную волну. Погасил пламя и, подхватив силой тысячи осколков, заморозил их в подвешенном состоянии. Я словно оказался в трубе аквапарка, только вокруг не вода с рыбами, а последствия взрыва.

— Гвоздь, Гадел, разведка, — бросил я по связи, дублируя голосом для Разумовского и Михаила Владимировича, чтобы они понимали наши действия. — Мы следом, заходим в холл….

— Отставить, — махнул рукой великий князь, — там нет никого, только гвардейцы на вашем этаже, хм.

Михаил Владимирович нахмурился, а до нас долетел хлопок ручной гранаты. Тут же мимо нас промчался отряд гвардейцев в доспехах.

— Ваше императорское высочество, там бой с роботом, — бросил на ходу один из них, — оставайтесь здесь, всё под контролем.

— Ага, счаз, — хмыкнул великий князь, и махнул нам рукой: — за мной.

Он шагнул вперёд, и мы выстроились за ним в колонну.

— Отомри, — толкнул я Хирша, — за мной.

— А, — Фея словно вынырнул из омута беспамятства. В глазах сплошное недоумение.

— Ты чего? — я пропустил ребят вперёд и, схватив Феймахера за бронь, встряхнул его.

— Простите, я не хотел, — промямлил Хирш и достал из кармана устройство для дистанционного подрыва, — я случайно нажал на кнопку, но он не рабочий. — Он протянул пульт мне и вновь случайно задел кнопку.

Грохнул новый взрыв.

— Аааа! — прокричал Фея в ужасе и отбросил пульт подальше от себя, а все в нашем отряде замерли и, пригнувшись, бросали взгляды то на дворец, то на Хирша.

— Я ничего не подключал! — продолжил паниковать Феймахер, — меня прокляли! Тот мертвец!

Михаил Владимирович подтянул устройство телекинезом. Взял в руки. Повертел, осмотрел, а потом несколько раз нажал на кнопку.

Глаза Хирша чуть до темечка не достали, но ничего не случилось. Кнопка беззвучно провалилась в паз и никаких взрывов не произошло.

— Насколько понимаю, — хмыкнул великий князь, — устройство не принимает и не отправляет сигнал.

Он перехватил пульт и бросил его Хиршу.

— Прекрати панику, матрос, оно нерабочее.

Фея, всё ещё со следами ужаса на лице, машинально поймал прямоугольник пластика, и, на автомате, нажал кнопку.