Лейтенант Старновский
Шрифт:
– Сержант! – позвал лейтенант. – Достань-ка нашу дезинфекцию!
Васильев вытащил из своего вещмешка початую бутыль первоклассного самогона и плеснул на ватно-марлевый тампон.
Сержант как следует обработал края раны, после чего лейтенант ловко начал перевязывать Парамонова.
В это время за лесом стали раздаваться взрывы. Потом еще и еще. Стоявшие рядом бойцы повернули головы в ту сторону и замерли.
– Похоже, наш летний лагерь бомбят, товарищ лейтенант!
Старновский на минутку тоже замер с бинтом в руке, прислушался, а затем скомандовал:
– Камышев,
– Есть на разведку бегом марш! – повторил приказ Камышев, и они с лопатами наперевес, словно с винтовками, трусцой побежали вперед.
– Остальным удвоить внимание. Солнцев и Воробьев караульные. Садитесь в секрет вон возле той поваленной сосны! – рукой Лейтенант указал на лежащее в тридцати метрах дерево. – Один смотрит налево, второй направо.
– А где наши истребители? –спросил Лаптев.
Лейтенант молча перевязывал раненого. Вопрос так и повис в воздухе. Ответа ни у кого не было. Лейтенант, закончив перевязку, осторожно хлопнул по здоровому плечу Парамонова:
– Ну вот, Николай, теперь жить будешь! – улыбнулся командир. – Ранение пустяковое, касательное, но крови ты потерял прилично. Счас полчаса отдыхаем, ждем разведчиков!
– Товарищ лейтенант, а можно мне дезинфекцию внутрь принять? Граммов сто! – чуть ли не взмолился Парамонов.
Лейтенант грустно улыбнулся:
– Не сейчас, рядовой. Ты потом идти не сможешь. Тебя совсем развезет.
Остальные бойцы лежали на траве, и то молча смотрели на окровавленные бинты, то отворачивались, и всё время слушали отдаленный грохот взрывов. Он то прекращался, то начинался снова.
Первым не выдержал молчания Лаптев. Он, отерев пот со своей круглой физиономии, спросил раненого:
– Ты как, Коля?
– Да нормально всё!
– Товарищ лейтенант, а может, его обратно в колхоз отвести? Мы бы с Черкашом, то есть с Черкашиным, мигом бы туда и обратно обернулись!
– Не хочу я ни в какой колхоз, я со всеми хочу! – категорически заявил Парамонов.
Но Лаптев не сдавался:
– А вдруг у тебя заражение будет? А потом гангрена?
– Откуда ты знаешь?
– Так я же рядовой-санитар, из санитарного отделения второй роты, ты что, забыл, что ли?
– Да не забыл! Только я с лейтенантом пойду обратно в часть! А уж оттуда можно и в госпиталь! Военный!
– В какую часть? Ты что, не слышишь? Это их бомбят!
Пока они препирались, Воробьев шепнул Солнцеву:
– Смотри-ка, как наш Лапоть хочет с Черкашом слинять!
– С чего ты взял?
– А ты погляди за ними внимательнее! Давно уже снюхались!
– Ладно ты, тише! – рыжий оглянулся, не слышал ли кто. Вроде никого рядом не было.
Лейтенант тоже с некоторым интересом смотрел на Лаптева и на Парамонова. Оценивал каждого. Понять, чего тот и другой добивались, было несложно.
Понял
это и Черкаш, который зло цыкнул.– Да заткнись ты, Лапоть, не видишь, человек хочет с коллективом остаться!
Тот обиженно умолк и отошел в сторонку.
И в это время отдаленный грохот разрывов прекратился.
Солдаты настороженно замерли.
– Похоже всё, отбомбились! – сказал Осадчий, боец в полинялой пилотке.
Чтобы как-то взбодрить людей, Старновский громко спросил:
– А кто первый обнаружил самолеты?
Солнцев от поваленной сосны громко ответил:
– Черкашин, он как раз к нам обернулся, товарищ лейтенант! – полностью произнес звание командира Вася.
Лейтенант встал, подошел к белобрысому, невысокого роста красноармейцу.
– Рядовой Черкашин! Объявляю вам благодарность за бдительность!
Тот продолжал сидеть, словно его это не касается.
Лаптев дернул его за рукав:
– Ты чё, Витек, встань и скажи «Служу Советскому Союзу»!
Лейтенант нетерпеливо напомнил:
– Красноармеец! Согласно статьи 31 Устава внутренней службы РККА 1937 года на благодарность командира подчиненный отвечает: «Служу Советскому Союзу», приняв стойку «смирно»! Понял?
Черкашин подчеркнуто медленно встал, не застегивая воротничка, тихо, но отчетливо произнес:
– Служу Советскому Союзу!
Лейтенант хотел одернуть его, но передумал, все же этот рядовой кому-то сегодня точно спас жизнь.
– Рядовой Черкашин, может вам благодарность командования не нужна, так вы не стесняйтесь, скажите! – не удержался от едкого замечания Старновский, с интересом глядя на своего подчиненного. И продолжил:
– А то я уж, грешным делом, решил вас поощрить по прибытию в часть самогончиком! – продолжил лейтенант со слегка издевательской интонацией, да так, что было непонятно, то ли он шутит, то ли вправду обещает.
Среди слушавших солдат прошла волна оживления, а внутри Черкашина что-то такое ёкнуло, от чего он быстро ответил:
– Виноват, товарищ лейтенант! Просто я в чувство прийти не могу. Всё же под пулями вместе сегодня были! – он сделал акцентированное ударение на словах «вместе сегодня были».
Прибежали запыхавшиеся разведчики:
– Товарищ лейтенант! Там трупы. Председатель и его водитель!
Глава 8. 21 – 22 июня 1941 г. Группа обер-фельдфебеля Вернера
– Курт, долго мы еще будем тут торчать и ждать? – спросил обер-фельдфебеля Вернера его собеседник в одежде капитана НКВД. Оба лежали на краю леса и рассеянно следили в бинокли за русскими, которые то и дело появлялись среди построек местного колхоза возле деревеньки Михасино, но к стоящей возле ворот полуторке пока не подходили.
Курт Вернер (прототип обер-фельдфебель Вернер, командир группы диверсантов из полка «Брандербур-800, погибший в ходе неудачной попытки захвата советского моста через реку Западная Двина в Екаюпилс (Якобштадт) 28 июня 1941 года) лениво поглядел на «НКВДэшника».