Лейтенант

Сектор «А» оказался своего рода жилой зоной: тут находились спальни, гостиные, предназначенные для господ, кухня. Штаб располагался тут же, в отдельном крыле. Отсюда, по сообщению пленных, вёл подземный ход к особняку, куда и ушли перед нашим приходом Василий Ярославович и ещё несколько членов рода, которых я не знал.

– Нельзя терять времени, – сказал я своим. – Необходимо добраться до особняка. Иначе Барятинские уйдут, и всё окажется напрасным.

Но мне возразили, что сейчас нет возможности преследовать противника. У нас имелись раненые, да и пленных требовалось охранять.

– Тогда я пойду один, – объявил я. – Успех всей битвы зависит от того, возьмём мы сейчас моих дядьёв или нет. Если они свалят в город и продолжат руководить оттуда, все наши жертвы напрасны.

Со мной всё же вызвались два витязя Басмановых. И мы, не теряя времени даром, нашли подземный ход, ведущий к поместью, и побежали. Когда командный пункт остался далеко за спиной, позади нас грохнули два взрыва. Похоже, тоннель был заминирован, и Барятинские взорвали снаряды, отрезав особняк от захваченного нами бункера. Но они опоздали. А для нас путь к отступлению оказался закрыт, теперь – только вперёд.

Пока мы шли, мои силы успели восстановиться. Мои спутники тоже были готовы к новым сражениям. Вопрос теперь: что ждёт нас впереди? Сколько народу в особняке? Кто нас встретит? Я рассчитывал, что пехота с танками уже прорвалась за оборонительную линию и окружает дом Барятинских. Если нет – нам придётся несладко.

Выбравшись из тоннелей, мы оказались в подвале особняка. Поднялись по лестнице на первый этаж и вышли в большую комнату с зеркалами, креслами и камином. Отсюда широкая двустворчатая дверь вела в смежную комнату, где по стенам были развешаны картины. Дом казался огромным – настоящий дворец с массой совершенно бесполезных помещений. Даже особняк Птахиных и то выглядел меньше и имел более скромное убранство. А тут чего только не было: картины скульптуры, дорогущие ковры, отделка стен позолотой, огромные хрустальные люстры. Барятинские не поскупился, когда строили родовое гнездо.

С улицы доносилась ружейная и пушечная стрельбы. Бой ещё не закончился, и наши войска были далеко – этого-то я и боялся. Мы оказались одни.

Особняк пустовал. Наверняка, в обычное время здесь кипела жизнь, а сейчас – хоть шаром покати. Я уже подумал, что мы опоздали, и Барятинские сбежали. Но едва мы миновали третью комнату, навстречу вышли пятеро и остановились, преградив нам путь. Я сразу узнал дядю, Василия Ярославовича – он был в центре. По левую руку его стоял пожилой господин, весьма крепкий для своих годов и, что-то мне подсказывало, обладал он довольно высокой ступенью. По другую руку находилась рослая женщина, тоже немолодая. Как и мужчины, она была одета в светло-зелёный китель и чёрные брюки с сапогами. Остальные два бойца заняли фланг. Браслетов на запястьях я не заметил, значит, против нас вышли сильные. А если они все ещё и высокоуровневые, для нас эта схватка могла закончиться плохо. Но отступать было поздно.

– Значит, ты здесь, – произнёс Василий. – Против семьи вздумал воевать?

– Людей, которые меня прогнали и хотели убить, я не считаю семьёй, – ответил я.

– Тебя хотел убить только твой дед, – сказал дядя. – Остальным ты был не нужен.

– Именно: я вам был не нужен, вы меня выбросили на улицу, как пса шелудивого. И кто виноват в том, что я теперь здесь? К тому же у тебя короткая память. Кто в прошлом месяце устроил на меня засаду вместе с Птахиными? Забыл? Я должен спустить это тебе с рук?

– Как хочешь. Но твоё появление здесь – ошибка. Эта война, которую вы с Басмановыми развязали против нас – тоже ошибка. Скоро Басмановы и остальные поймут это. Но будет поздно. Мы не сдадим город, и Басмановы уйдут восвояси ни с чем. Но ты этого уже не увидишь. Ты умрёшь на этом самом месте. Достаточно семья терпела твои выходки. Ты не только не достоин носить нашу фамилию, ты не достоин жить.

– Громкое заявление, – усмехнулся я. – Только выводы преждевременные.

– Сейчас мы это увидим.

Вокруг мужчин образовалась еле заметная воздушная пелена, женщина облачилась в каменную броню бордового цвета с золотистыми прожилками. Мои спутники тоже оделись в каменные доспехи, я сосредоточился на своей энергетической оболочке. Противник превосходил нас числом и, возможно, силой. Битва предстояла не из лёгких.

Глава 22

В нас полетели магические снаряды: воздушные копья и лезвия вперемешку с каменными клинками. В мгновение ока роскошная зала превратилась в руины. В помещении стояла пыль, кресла, диваны и стол из дорогого дерева разлетелись в щепки, побились мраморные статуи и фарфоровые вазы, картины попадали со своих мест. Мои спутники метали в ответ каменные копья, но враг был сильнее и многочисленнее.

Разрядив барабан револьвера, я ринулся на противника врукопашную, ведь если не сократить дистанцию, нас просто перестреляют.

У Василия в руках оказалось некое подобие короткого бердыша из прозрачной воздушной материи, у старика – алебарда, у женщины – два копья. Мы сблизились настолько, что я уже мог применить энергетическую волну, но меня опередили. Старик вытянул руку, и на нас обрушился сильнейший удар. На несколько мгновения я в перестал понимать, что происходит: перед глазами всё завертелось, я куда-то летел, кувыркаясь в воздухе.

Пришёл в себя лишь на земле. Вокруг валялись обломки стены, осколки стекла, обрывки штор и сломанная мебель. В стене особняка зияла огромная брешь, а я оказался метрах в двадцати от здания, посреди клумбы. Мои спутники лежали неподалёку. Я закашлялся: нос и горло забились штукатуркой, а сам я оказался засыпан пылью.

Поднялся, оглядываясь. Сопровождавшие меня витязи тоже вскочили, готовясь продолжать бой. А пятеро Барятинских уже шли к нам. Двое старших дружинников ринулись на моих бойцов, а на меня двинулась главная троица: Василий Ярославович, женщина в каменной броне и старик с мощными чарами.

Я приготовился отбивать атаку, но вдруг передо мной вырос каменный великан в два человеческих роста. Это уже слишком. С ними со всеми мне не справиться. Мало того, что старик обладал огромной силой, раз смог создать столь мощный воздушный поток, так ещё дама големов умела призывать, а это – уровень шестой ступени, не меньше. В лоб действовать бессмысленно. Требовалась какая-то хитрость.

Но время на раздумья не было, и я сделал первое, что пришло в голову – ускорился. Все мои противники и союзники практически замерли, теперь они казались статуями, застывшими в движении: кто-то – на бегу, кто-то – замахнувшись копьём или топориком.

Моей целью была идущая ко мне троица. На каменного великана я решил не тратить силы: в данном случае он не представлял для меня угрозы.

Обогнув его, я подбежал к моим врагам. Первым атаковал Василия. Перенаправил энергию в силу и нанёс несколько ударов ему в голову и в корпус раньше, чем дядя и остальные успели сообразить, что происходит. Я снова ускорился и, подойдя к воительнице, атаковал её. Последним получил старик. Затем я повторил свои действия.

Противники растерялись. Они не знали, что делать. Я ускорялся, подходил со стороны, откуда меня меньше всего ждали, включал силу, наносил два-три удара и снова ускорялся. Василий и его спутники даже не понимали, как меня атаковать, удары их приходились по воздух.