Li?ge-Bastogne-Li?ge

– не ломаться?

– серьезно не ломаться.

– хоть помыл бы.

– вернемся помою.

– нет, я помою. Я хочу – она вставила диск в проигрыватель – а ты приготовишь поесть.

– идёт – заиграла Земфира.

– ты не против Земфиры?

– нет, я люблю её песни.

– и я.

– я знаю.

Мы заехали на старый мост. Каждый раз проезжая по нему, я думаю, что он вот-вот обвалится, и лететь мне вниз метров пятьдесят. Поэтому я смотрю по сторонам пытаясь ухватить взглядом что-то, что мог не заметить раньше и тогда уже со спокойной душой падать вниз. Я по привычке сначала посмотрел налево. Мира листала карту местных дорог. Я смотрел на неё и не мог оторвать взгляда. Как будто в ней что-то поменялось. Или это я давно на неё не смотрел, а лишь бросал взгляд. Сейчас она такая, какой я её встретил. А я?

Коробка передач начала выть, и я перевел со второй на третью. Съехав с моста, я опять уставился на асфальт в ожидании заправки.

– когда мы уедем отсюда?

– в смысле?

– когда вернемся в Москву? Да куда угодно

– скоро, мы скоро уедем.

– это твое скоро длится уже почти два года. Нет поначалу было здорово, и я то думала, что раз не выходит, то мы вернемся, но ты.

– что я?

– ты сошел с ума.

– я бы так не сказал.

– как? Не хочешь себе признаться в этом? С этим поиском золота у тебя все мозги набекрень.

– я стараюсь об этом не думать.

– а обо мне? Обо мне ты тоже стараешься не думать?

– я только о тебе и думаю.

– и когда ты последний раз думал обо мне?

– только что.

– и что надумал? Скажи мне только честно, ладно?

– ладно.

– ты меня еще любишь?

– люблю.

– ты хочешь меня?

– к чему этот вопрос?

– ты хочешь меня? – Мира смотрела мне в глаза. Я завернул на заправку.

– подожди пять минут, я сейчас.

Я вышел из машины и пошел к кассе. Оплатив полный бак, взял чек. Тут же парень лет семнадцати взявшийся из неоткуда подбежал к колонке и начал заправлять машину. Я дождался его и сел за руль. Мы поехали дальше. Мира сняла свою джинсовую куртку.

– включи печку.

– зачем?

– включи – я повернул рычаг печки и немного опустил окно.

– долго нам еще?

– минут сорок пять точно.

– тогда я разуюсь.

– разуйся.

– я у тебя не спрашивала.

– да, что такое? – Мира сняла ботинки и задрала ноги на панель.

– ты не ответил.

– о чём ты?

– ты хочешь меня? Я ещё возбуждаю тебя?

– что за вопрос? Хочу, как я могу тебя не хотеть?

– тогда тормози.

– в смысле? Зачем? – она начала снимать джинсы.

– остановись и возьми меня.

Я сбавил скорость и остановился. Мира уже была в одном белье. Она надменно листала этот журнал с картами. Я выхватил его у неё из рук и бросил назад. Взял её за талию и начал целовать. Мы занялись делом. Было страшно жарко. Закончив, я сел в свое сиденье и достал сигарету. Она села мне на ноги и прижалась, будто замерзла.

– я так скучаю по тебе.

– но я же всегда рядом.

– и да и нет, это сложно. Со своими поисками ты сводишь меня с ума.

– знаешь, нам пора покупать билеты – я закурил – полетели в Стамбул?

– почему Стамбул? Билеты? А как же золото? – Мира оживилась.

– а почему наше свадебное путешествие было полетом в Стамбул?

– не знаю, захотелось.

– вот и я не знаю, хочется. – она улыбнулась, и я поцеловал её.

– а золото? Ты же его не нашел?

– я нашел, что-то другое, что всегда было рядом и что я – я закашлялся

– и что ты?

– и что я, однажды потеряв, больше терять не хочу.

– и я тебя люблю милый – мы поцеловались и всё повторилось.

Одевшись, я вылез из машины и стал разглядывать даль. Мира встала рядом.

– может, поедем, поищем? – спросила виновато она.

– нет, поехали просто кататься.

– чур, я за рулем!

Стартер не подвел, и машина завелась с первого раза. Мира включила первую передачу и покатила. С её лица не сходила улыбка. Да и я сидел, улыбался, как дурак. Она включила вторую и радостно надавила на педаль газа. Нива подпрыгивала, попадая колесами в ямы. В её маленьких руках руль выглядел внушающее. Я достал новую сигарету и закурил. Впереди были горы.

Роза, ко мне!

Февраль.

Внутри было темно и душно. В позолоченных углах икон отражается свет свечей. Вторая суббота февраля. Не так уж много народу, не то что в прошлую субботу. Отец Павел закончил читать молитву, хор стих, все перекрестились. Пришел черед исповедаться, и Николай встал в очередь. Переминаясь с ноги на ногу, он начал вспоминать в чем, он согрешил на прошлой неделе. Очередь двинулась, и Николай сделал два шага вперед. Хор затянул отче наш. Он прочел ее про себя и все три раза перекрестился. Пришел его черед исповедаться. Закончив он вернулся на то место где всегда и стоял. В помещении было по-прежнему темно и душно. Знакомый алтарник вынес ему двойную порцию кагора. Коля перекрестился и выпил. Алтарник улыбнулся и ушел.

На улице посветлело. Внутрь сквозь большие окна церкви начал сочиться солнечный свет. Утреннее февральское солнце. В нем уже есть тепло. В январе оно совсем другое. В январе оно ни капельки не греет. А сейчас все совершенно по-другому. Алтарник снова вернулся с той же улыбкой на лице и с той же порцией вина. Коля перекрестился и выпил. Алтарник ушел. Служба кончилась и все подались на улицу. Там было хорошо. Даже лучше, чем вчера. Большая часть людей вышла и Коля зашагал к дверям. Правее, в метрах пяти шел отец Павел, смотрящий на двери и затылки, шедших впереди. Коля аккуратно поравнялся с ним и попросил благословения. Отец Павел благословил, быстро заглянув ему в глаза, и вышел. На улице было морозное февральское утро. Чистое голубое небо, высокое желтое солнце. В такую погоду, а если быть точнее в такие утра, было здорово ходить на лыжах по берегу реки. А где- то и по самой реке. Там, где лед вставал наверняка с первыми морозами, а вскрывался только в начале марта. Но так было раньше, теперь все совсем по-другому.

Коля поправил шапку на ушах, застегнул пуховую куртку и достал сигарету. Сегодня ему полагалось еще две, ведь из-за нынешних цен, курить как раньше он не мог. Теперь пачка растягивалась на неделю, но выбирать не приходилось. Или так или ни как. Он шел в сторону автобусной остановки. По пути он каждый выходной заходил за хлебом, и сегодняшнее утро было не исключением. В это время, как раз был завоз, так что хлеб он получал одним из первых и тот обычно был еще горячим. Он брал два батона белого, один черный расплачивался и шел дальше к остановке. Дожидался своего автобуса и уезжал. Прощался с водителем и сквозь старую рощу, которая за последние несколько лет пополнилась каштаном, тремя елками и еще какими-то неизвестными ему кустами, шел к дому. Это был многоквартирный дом в пять этажей, и в шесть подъездов. А длиной кажется в целую улицу. Он остановился у второго подъезда, посмотрел на шторы третьего этажа и закурил.