Либитина

– Эмендо - эта фамилия, действительно, встречается в списке гостей первого Бала Карды, но имена там другие и их всего два. Это была старая бездетная пара.

– А на то, как подобраны фамилии в списке "безопасных" гостей, ты обратила внимание, Солен? Дэви, Алитер, Митто, Вако, Калькар - будто в насмешку взяты главнейшие вампирские фамилии!

– А история семьи Диос, не имеющая ничего общего с той, что записана в архивах ордена?

– Да, много противоречий, слишком много. И как апофеоз - купель у церкви! А кто же тогда приходил на службу Дэви?

– И ее чувствам я не поверила. Никто бы не смог писать так, до самого последнего мгновения. Это просто физически невозможно!

– Но при этом как точно она наш отряд описала и все про нас угадала! Совершенно сумасшедшая...

– Что вы изучаете с таким вниманием уже третий день, дамы?
– к ним незаметно подходит глава отряда. Посмеиваясь после чьей-то шутки, из-за которой до сих пор большая компания охотников стонет от хохота, он подбирает один лист, отнесенный ветром к огню и уже почерневший с уголка.
– Хм... Рукопись? Чья это рука?

Девушки галдят наперебой, с явным облегчением:

– Это Либитина оставила!

– Ее рука...

– Я нашла в каморке рядом с ее главным логовом...

– Что-то вроде жизнеописания...

– Мемуары Кукловодши, - глава отряда с напускной строгостью глядит на них, а его губы кривятся - призрак недавнего смеха: - Последняя загадка Либитины... Вы уже забыли, охотницы, как следует поступать с ее загадками?

Все еще посмеиваясь, он возвращается в компанию охотников, а девушки мрачнеют. Переглядываются. Потом одна берет стопку листов, нерешительно протягивает огню, но тут же опускает руку:

– Жалко. И знаешь...
– она замолкает, испугавшись.

– Что?

Та бросает краткий взгляд на черные строчки, и вдруг морщится, будто увидела отвратительных пауков.

– Страшновато. Тебе не показалось, что в этой рукописи спрятана частичка Бездны? Громадное чудовище в тесной клетке грязных строк... Ну, как вырвется сейчас!

Собеседница в поисках поддержки оборачивается к главе отряда, но тот занят разговором с Гесси. Повисает пауза. Только ветер шелестит страницами рукописи, и кажется в неверном закатном свете, будто по белой бумаге действительно шествуют цепочки пауков...

– Страху нужно смотреть в лицо. Нельзя бежать от него: он поползет следом, занимая мир позади, который ты сдала ему без боя, - наконец, тихо, но решительно говорит старшая охотница и ее лицо проясняется.
– Ариста об этом и писала... Думаю, она была бы довольна, если б мы уничтожили ее рукопись.

– Ты полагаешь?

Девушка усмехается:

– Это же Либитина! Давай вместе.

Вместе они швыряют рукопись в костер. Бумага шипит и сворачивается, скаредно пряча записанную на ней историю от ненасытного огня, но тут же чернеет и обращается серым пеплом вместе с драгоценными словами. Я слежу, как все, составлявшее меня прежде, уходит в окончательное небытие, но не испытываю горечи. Я чувствую освобождение от последних незримых оков и, как знак долгожданной свободы от пронизанного нитями страха и тоски прошлого, за моей спиной распахиваются новые крылья - белые и мягкие, как лебяжий пух.

– Ого!
– удивляется Нонус. Его улыбка радостна и невинна сейчас, как улыбка ребенка. И я обнимаю вампира крепче и заключаю нас обоих в колыбель широких крыльев. Скоро окончится время стоянки охотников, они уйдут дальше - в Карду, в Дону, чтобы оттуда, от источника Донума, начать наступление на темный мир carere morte, а серую пыль их кострища разметает ветер, уничтожая последний след Либитины, владычицы мертвых, богини страхов. Наступает время надежды, я уже вижу ее золотистый луч, с сего момента вплетающийся в ткань бытия и тут же начинающий вывязывать свои узоры. Нам всем остается лишь, не оступившись, пройти по этому тонкому лучу.