Лицеист

Я пожал плечами:

— Если верить языковой матрице, то Эиру — это мед.

— Верно. Но во дворце деда меня называли Катари.

Я автоматически перевел это слово, но представил не абстрактную ядовитую змею, а мамбу. Да еще и лежащую на заднем сидении «Потапыча».

Янка перевела точнее и вслух. А после того, как дождалась утвердительного кивка, неспешно оглядела подругу с головы до правой груди, упиравшейся в спинку моего кресла, и выдала экспертное заключение: — Если ты и змея, то с медом вместо яда. По крайней мере, по отношению к моему братику…

— Так, медовые змеюки, нам действительно пора собираться! — напомнил я, в темпе зажмурился, заметив, что Наоки потянула вверх футболку, надетую на голое тело, и понял, что попался на очередную провокацию:

— Ну вот: только решилась порадовать любимого парня своей неземной красотой, как он демонстративно закрыл глаза!!!

— Мой господин не хотел уязвить меня, Наоки и Яну восторгом, который не мог не появиться в его взгляде! — парировала Незаменимая и рассмеялась вместе с остальными девчонками. А потом в мое стекло кто-то постучал и я, повернув голову на звук, услышал голос матушки:

— Хватит ржать: до приземления чуть менее четырех минут, вы все еще расслабляетесь, а нам… завидно!

Перестали. Но, посовещавшись, решили, что нормально умыться всего за четыре минуты, да еще и впятером абсолютно нереально. Поэтому девчонки продолжили нежиться, а я, как метко выразилась Янка, выбрался из машины, чтобы проконтролировать все необходимые процессы.

Контролировать начал с родительницы — спросил, посмотрела ли она прогноз погоды в Медине, и, не дожидаясь ответа, ехидно сообщил, что ночью там было плюс двадцать шесть, а днем ожидается все тридцать восемь!

«Тетя Света», прикинутая по погоде Великого Новгорода, унеслась переодеваться, а я «наехал» на Барыню, только-только сфокусировавшую взгляд на своем отражении в зеркальном стекле их «Хозяина Леса» и начавшую подводить губки:

— Как наводить красоту — так ты первая. А как помогать Мин Сим пинать балду — одна из последних!

Слуга ошалело посмотрела на кореянку, потерявшуюся в своих мыслях и бездумно постукивавшую носочком ботинка по левому переднему колесу их «Потапыча», рассмеялась и пообещала исправиться. А потом борттехник «мигнул» потолочными светильниками, предупреждая о скором касании ВПП, мы вцепились в то, что оказалось под рукой, и тяжеленный «Байкал» притерся к бетонке с такой легкостью, как будто являлся каким-нибудь пилотажным самолетиком весом килограммов в восемьсот-девятьсот!

Следующие несколько минут в грузовом отсеке царила привычная суета — телохранители помогали свободным членам экипажа снимать и убирать на место уже ненужные крепежи,

дамы забирались в машины, я, в основном, «надзирал», а Дауд разговаривал со старшим группы, пригнавшей на аэродром два заказанных «Святогора». А через какое-то время рампа опустилась вниз, по ней сбежали Раиф, Хайдар, четыре пестуна и Кун Су, которым предстояло пересесть в эти машины, а все остальные разобрались по «Потапычам» и по очереди выгнали их из грузового отсека. Не знаю, почему, но в этот момент во мне проснулось любопытство — захотелось узнать, заносило ли когда-нибудь мою любимую «Валькирию» в эти места, и если да, то с какой целью. Нет, задавать дурацкие вопросы на тему, закрытую подписками или клятвами, я, конечно же, не собирался. Но дал волю фантазии и развлекался до тех пор, пока Палыч не доложил о готовности нашей охраны начать движение, а Дауд не взял на себя обязанности экскурсовода…

…Получасовая поездка по просыпающейся стране с другой природой, климатом и темпом жизни доставила море удовольствия, но оно померкло перед эмоциями, полученными во время встречи с Раисой Александровной — да, эта женщина «дурела» без нас всего трое суток, но сжала меня в объятиях и расцеловала с таким пылом, как будто не видела пару лет! Кстати, досталось не только мне — свою долю тактильных удовольствий получили Яна, матушка, Валя, Наоки, Эиру и Лиджуан. Ну, а всем остальным достались улыбки разной степени теплоты и — как в случае Дауда, Мавии, Вари, Ики, Аямэ и Мин Сим — персональные приветствия. А потом Аль Сауд со Слугой и телохранителями умотали во дворец, а остальные отправились заселяться. В основном, по двое, так как поместье было не таким большим, соответственно, выделить каждой страждущей по отдельным покоям было нереально.

Собрались ближе к восьми в большой трапезной, умяли великолепно приготовленный завтрак и, отвалившись от стола, прикипели взглядами к лицу помрачневшей Зыбиной-старшей. А она, среагировав на наступившую тишину, уставилась мне в глаза и криво усмехнулась:

— Твой дружок заслужил хорошую трепку…

У меня мгновенно испортилось настроение:

— Дауд?

— Да.

— Чем?

— Он… — начала Суккуба, с хрустом сжала правый кулак, посмотрела на характерные уплотнения на костяшках, поиграла желваками и решительно тряхнула волосами: — Этот мелкий вредный спиногрыз втихаря докупил к трем имевшимся «Акинакам» еще два десятка ничуть не менее мощных мотоциклов и лишил меня радости сделать то же самое!!!

Тут весь стол заржал, Янка, «неодобрительно» покачав головой, назвала Аль Сауда на редкость коварным мальчишкой и предложила его наказать. А меня… меня не отпустило. Совсем: перед глазами возникло лицо Мирославы Михайловны, а в ушах зазвучал ее голос, рассказывавший о сэре Бенджамине Мэллоуне и его ублюдочных единомышленниках!

Как оказалось, о результатах поисков «анонима» вспомнил не только я — дав девушкам как следует повеселиться, матушка демонстративно посмотрела на часы, обвела всю нашу компанию тяжелым взглядом, заявила, что нам пора собираться на тренировку, и выставила из помещения всех, кроме меня и Зыбиной-старшей, о чем-то задумавшейся и гипнотизировавшей стену.

Потом собственноручно закрыла обе имеющиеся двери, врубила «глушилку», описала напрягшейся Суккубе сложившуюся ситуацию, а потом задала странный вопрос:

— Рая, а ради чего ты гоняешься сейчас?

— В каком смысле?

— Заранее прошу прощения за прямоту, но, по моим ощущениям, ты ушла в Большой Спорт для того, чтобы как можно меньше думать об одиночестве, забивать пустоту в душе адреналином и хоть иногда чувствовать себя живой. Да, в той, прошлой жизни этот вариант бегства от самой себя был оправдан. А сейчас у тебя есть пусть не родной, но любимый сын, его компания, искренне считающая тебя своей, и занятие, радующее гораздо больше любых побед! Ну, и ради чего продолжать подставляться?

— Сын?! — обалдело переспросила Зыбина, чисто по-женски вычленив из монолога то, что зацепило больше всего.

— Ой, только не говори, что действительно видишь в Люте младшего брата или любимого мужчину! — насмешливо фыркнула моя родительница.

— И это тебя… не бесит?

— А должно?

— Ну-у-у… я бы изревновалась.

— Даже если «соперница» по-настоящему полюбила твоего родного сына, помогла ему выжить в безвыходной ситуации и подарила счастливое будущее?! — ехидно уточнила матушка, почувствовала, что этот аргумент принят, и посерьезнела: — Рай, ты живешь не гонками, а Лютом. И твои чувства взаимны, то есть, он тебя любит, а я доверяю. Ну и зачем рвать себе душу, тратя время на занятие, давно переста— …

— Ты права! — внезапно выдохнула Раиса Александровна, подняла голову и развернула плечи: — Я люблю твоего сына, как родного, живу им, а не какими-то там чемпионатами, и готова на все, чтобы быть рядом с Лютом и в горе, и в радости. Но есть проблема: если ты впустишь меня в вашу жизнь, то я из нее ни за что не уйду!

— Другого ответа я и не ждала! — довольно улыбнулась матушка и весело добавила: — Поэтому уже впустила. Вопросы?

— Есть. Один! — хищно усмехнулась Земляничка и повернулась ко мне: — К нашему сыну. Лют, ты не оставишь своих матушек одних? Нам надо кое о чем договориться…