Лицензия на геноцид

– Я ведь уважаемый после капиталки только два месяца на нем и поездил. И самое печальное что и передать то машину некому было. Водителей не хватало. Так и оставил ЗИЛка в гараже, без присмотра. До сих пор как вспомню, сердце болит. Получается как будто предал его, бросил просто. Эх.

Вот так за такими разговорами мы и добрались до штрафстоянки. Зайдя в комнату охраны я показал документы и попросил вернуть Мотю.

– Полковник. Машина числится за Генпрокуратурой. Нам бы бумажку от следователя.

– Вот. Получите.(Акела мне еще в СИЗО выдал).

– Вот это хорошо. Пойдемте забирать. Только как заведется? Четвертые сутки на морозе стоит. А дизеля такие капризные.

– Ну если что, прикурить то найдем?

– Да организуем. Есть у нас железяка. Только тяжелая зараза.

– Ничего, будем надеяться что не понадобиться.

– Хорошо бы.

Мотя стояла вся в серебре. Как русская красавица в оренбургском платке и только что с мороза. Зацепившись рукой за скобу возле бронеокна я встал на крыло и через минуту открыв верхний люк был в внутри. Да холодно и грязно. Не так конечно как после боя, но все равно. Наноботы постарались и навели приличный бардак. Подойдя к пускачу я завел его с полтычка(кто бы сомневался). Сидя в кресле и слушая его премерзкий вой я думал. Имитация работы на уровне. Молодец Винтик. Ну сейчас попробуем дизель. Дизель тоже не подвел, даже сноп гари и недоженной солярки выплюнул. Затем слегка порыкал подстраивая обороты и заурчал. Ровненько так как котей на коленях хозяйки. Включив прогрев салона я вылез на броню и спрыгнул в снег.

– Во видал! Как часики. Все таки военка умеет делать вещи.

– Да не ожидал. Думал с час провозимся.

– Ну что сейчас температуру нагонит и я поеду.

– Конечно. Только за знаками смотрите. У нас в городе много куда нельзя проезжать на тяжелой технике.

– Спасибо. Буду внимателен.

– И это. Личный вопрос можно?

Я сперва подумал денег попросит. Мол следили, оберегали, новый год скоро. Но нет.

– Давай.

Уже прикидывал сколько дать. Интересно пары тысяч хватит? Но вопрос вышиб меня из колеи.

– Это же вы спасли Марину?

Я крайне удивленный ответил.

– Ну да.

Да! Прав АП. Город маленький. Если уж какой то сержант со штрафстоянки и то в теме. И почему он её назвал Мариной. У них что с Белович лямур. Сержант продолжал.

– Полковник мне бы с вами поговорить. Я все понимаю. Поэтому готов на любые ваши условия. Даже готов голым разговаривать.

– Это еще к чему? Голым. Скажете то же.

– Ну что бы вы не сомневались, что разговор пишется.

– Ну полезли в Мотю. Выключишь телефон, да и поговорим.

Такое решение я принял спонтанно. Просто у парня такая щенячья грусть была в глазах. А мне это собственно ничего и не стоило. Даже времени. Дизель то, типа греется. Залезли, разместились, сержант выключил телефон, наноботы подтвердили что все чисто. Я на правах хозяина начал.

– Нус молодой человек, давайте знакомится. Я полковник ГРУ Иванцов Арсений Иванович.

– Сержант МВД Колотово Игорь. И протянул руку.

Я пожал и продолжил.

– Говорите смело. Если это не касается безопасности государства, отвечу.

– Я. Я это. Ну.

Потом набрался духа и сказал.

– Я люблю Марину. Вот. И вот. Ну.

Я решил помочь этому теленку.

– Вы хотели узнать как у неё здоровье. И вас очень интересует один важный момент. Была ли она изнасилована.

– Да!!!

– Я тебе отвечу. Но ты как мужик, дашь слово. Что ни словом, ни взглядом не обидишь Марину. Ну и болтать об этом. Это будет низко.

– Да я!Да ни в жизни!

– Значит так. Да, эта тварь Марину изнасиловала, и не просто, а с применением всяких подручных средств. Марину оперировал лучший док в области. Ну по этим женским делам. Сейчас все хорошо. Она уже в палате. Подробности в каком она была состоянии, когда я её нашел опустим. Могу сказать только одно. Я её с ошейника снимал. Её как собаку держали на цепи, в подвале.

Хрустнули пальцы в сжатых пудовых кулаках и я поторопился успокоить этого теленка, который прямо на глазах превращался в машину смерти.

– Спокойно сержант, спокойно. Все уже позади. Самое главное Марина жива. А остальное время и только время. Она девушка сильная выберется. Да с таким защитником как ты. Ууууууууу.

И тут эта машина смерти всхлипывая начала рассказывать. Как три года назад он первый раз увидел Марину на концерте с банкетом в честь дня милиции. Как сразу влюбился, как выпив для храбрости хотел подойти и пригласить потанцевать. Как духу не хватило. А потом он следил за ней. Знает что у неё любовник в Москве. И про тир знает. И что она туда стрелять ходит, и он тоже. И что готов её на руках всю жизнь носить. Тут я прервал этот поток эмоций.

– Ну и почему за три года ни разу не подошел и не объяснился?

– Я просто знаю, она мне откажет. Кто я и кто она. Просто боюсь. Боюсь вот такой определенности. А так вот. Я могу и помечтать.

– Даааа сержант. Тут тебе никто не поможет. Ну ладно это все? Если да, то я поехал.

Сержант стал очень печальным. Затем сказал.

– В ту ночь, в коттедже с этими уродами была моя родная сестра.

И посмотрел прямо мне в глаза.

Охренесоветь!!!!! Шекспир курит Беломор в соседней галактике. Это сюжет!!! Даааааа. И сержант начал рассказывать. Монотонным голосом он поведал обычную историю. Про позор семьи, ну так он выразился. Красивая девочка росла, росла и выросла в красивую потаскуху. Таких историй миллион. Эти малолетки насмотревшись Дом2 и начитавшись всякой гламурно-помоечной " журналистики" если это дерьмо можно так назвать. Пускаются во все тяжкие. Ну как же, ведь все журналы пишут что надо выходить только за олигарха. Значит надо искать, перебирать партнеров. Ну и понеслись. Секс с пятнадцати, аборт в шестнадцать. Затем и кокаинчик. Ну и докатилась девочка до эскорта. Так что гореть в АДУ госпоже Собчак и иже с ней. За растление сотен тысяч малолетних душ, и миллионы абортированных и просто не рожденных детей. И не спасут этих журналюг, журналюшек и гламурных элитных шлюх с экрана (обеих полов), ни деньги, ни любовники, ни фальшивые духовники от ЗАО Церковь. Гиена огненная и сковородка без масла, каждому по делам его. Ибо сказано. Пришли из праха и вернетесь туда. Вот так вот твари с экрана, вы сдохните, как и все до вас. Смерть она всех уровняет. Я посмотрел сержанту прямо в глаза и спросил.

– Ты чего хочешь сержант?

– Просто скажи полковник. Можно найти. Хотя бы тело. Я ведь сам в морпехах воевал. И в Чечне был. Поэтому я понимаю. Выбора не было. Надо было чистить без свидетелей этот гадюшник. Ну хотя бы похоронить. Мы с семьей все по тихому сделаем. Отвезем в деревню к бабуле, а там закопаем по тихому. Матери с отцом хоть могила будет.

И я решился. Ну не могу я этому сержанту в глаза смотреть. То ли совесть, то ли вина на мне какая. И я достал телефон.

– Так сержант. Ты знаешь что такое подписка ОГВ.

– Ну после Чечни давал. Но не ОГВ. Так на пять лет.

– Значит понимаешь. Что ОГВ это без срока давности. И если язык распустишь на суд можешь не рассчитывать. Будет зачистка в особом режиме судопроизводства. И вычистят не только тебя но и всех кто рядом. Ты это понимаешь?

– И зачем такие строгости?

– А затем сержант. Твоя сестра жива. И ты прямо сейчас можешь с ней поговорить. И поговорить с видео. Ну так как. ОГВ или закрыли тему.

Сержант загрузился минут на пять. Потом спросил.

– А может вы её отпустите. Нет не сейчас. Ну лет через пять.

И такая надежда в глазах. Я себя просто Иисусом почувствовал. Но пришлось обрезать.

– Нет сержант. Она слишком много видела и много знает. Будет жить на закрытом полигоне. Возможно замуж выйдет. Там холостых офицеров валом. Но о возвращении и отпуске речи быть не может. Единственное что могу предложить это встречу. Совершенно в другом городе и не ранее чем через два года. Ну и понятно под нашим плотным контролем. Ну так что. Разговаривать будешь или как?