Лицей послушных жен (сборник)

Я не сопротивлялся.

– Старик… Прости, что я тебя так называю… – Он икнул и доверчиво зашептал мне прямо в лицо, обдавая водочными парами и удушливым креветочным запахом: – Они же – глупые! Ты не представляешь, какие они глупые… Они, как… как… ну, как планктон… инфузории… Одноклеточные! Но одна извилина у них работает хорошо: они покорные и благодарные. Остальные у них изымают! Там такое воспитание… О! Я проверял! Все хотел на чем-нибудь подловить, но – не вышло. Можно ноги вытирать – и не получишь ни одного упрека! Похлопает глазками – и снова улыбается как ни в чем не бывало! Это так интересно! Жаль, что я не довел свои опыты до конца. Но в следующий раз – обязательно!

– Ты снова собираешься жениться?

– Ну да! – гордо сказал он. – Это затягивает, не представляешь как! Мы иногда собираемся с ребятами и обсуждаем, кто чего новенького для своей выдумал, делимся опытом. Ржем так, что кишки наружу. Правда, они порой очень слабеют, мрут как мухи… – Он выругался и снова налил себе рюмку. – Тогда приходится начинать все сначала. Но уже тогда для постоянных клиентов делается скидка.

– А твоя жена тоже ослабела? – тихо спросил я.

Он помрачнел и вмиг как будто протрезвел, сказал сухим спокойным голосом:

– У нее было наследственное психическое расстройство. Она покончила с собой.

Он снова налил себе рюмку, опрокинул ее и скомандовал:

– Все. Надоело. Алес!

– Алес! – согласился я.

Я понял, что продолжать говорить об одном и том же больше невозможно.

А о чем-то другом – неинтересно.

Он вообще был мне неинтересен.

С его бутафорским домом, портретами, посудой, сантиментами к манной каше и «Кровавой Мэри», обоями, лошадьми и недвижимостью. Если бы он узнал, что я не успешный иностранный документалист и что не собираюсь рассказывать миру о его уникальной личности, я бы тоже стал ему безразличен. Хотелось встать и уйти отсюда, сославшись на какие-нибудь неотложные дела. Но одна мысль, кроме расследования, за которое я взялся, сверлила мой мозг: если он собирается возобновлять свое членство в этом клубе богатых женихов, не окажется ли колибри Пат в его руках в самое ближайшее время!

Из-за этой мысли я решил не спускать с него глаз. Даже если на это придется потратить всю свою дальнейшую жизнь.

Я осмотрел зал.

Заметил, что за столиком в углу сидели две девушки. В отличие от других посетителей, столы которых ломились от закусок, они заказали две чашки кофе и по высокому пирожному с кремом. Девушки очень медленно, боясь ускорить употребление этих слишком дорогих блюд, отхлебывали кофе микроскопическими глотками.

Я улыбнулся, поскольку понимал: они здесь ради таких, как мой визави, – искательницы богатых мужей.

«Не там ищете, – подумал я в свете всего услышанного от Струтовского, – вам, милые мои, прямая дорога в лицей, где из вас сделают этакий “планктон” для “счастливой и богатой жизни”. Но вот захотели бы вы ее, если бы сейчас слышали наш разговор?»

Алекс проследил за моим взглядом.

– Нравятся телки? Вот как раз о таких охотницах за кошельками я и говорил. Думают, что мы их не раскусим. Ха-ха.

Говоря это, он обернулся к девушкам, ласково улыбнулся им, поднял рюмку, приветливо кивнув им головой. В ответ они гордо пожали оголенными плечиками, переглянулись, стараясь сохранить независимый вид.

– Видишь, обрадовались, хоть и придуриваются! Эти тоже глупые, – сквозь зубы продолжал говорить Алекс, не отводя приветливого взгляда от подружек. – Но – по-своему. Не понимают, что каждому овощу – свой фрукт. Посудомойки становятся женами олигархов только в мыльных операх и сказках Шарля Перро! С ними можно только развлекаться. И кстати, неплохо – дешево. Ресторан, кольцо, парочка комплиментов… А они губу раскатали… Умора! Какие-то пять минут – и они наши! Еще тепленькие. Тебе какая больше нравится?

– Обе ничего… – чтобы не молчать, сказал я.

– Ну да. Пошли к ним!

Он поднялся.

Мне ничего не оставалось, кроме как отправиться за ним.

Он подошел к столику и сразу приобрел свой обычный респектабельный вид, немного поклонившись, спросил:

– Позволите? – указывая взглядом на свободные места напротив.

Девушки переглянулись.

– Вообще-то, мы ждем друзей, – неуверенно сказала белокурая.

– Ну так считайте, что вы их уже дождались! – засмеялся Алекс, падая на кресло рядом с ней.

– Мы действительно ждем друзей, – более уверенно добавила черноволосая девушка.

– Не понял… – капризным голосом сказал Алекс. – Мы вам что, не нравимся? Вот он, – Алекс кивнул на меня, – иностранный журналист, приехал снимать обо мне кино. А я…

Он вынул из кармана по визитке и подсунул их под чашки с кофе. Девушки скосили взгляды на визитки. Брюнетка, подцепив одну ноготком, отодвинула к пепельнице.

– Картина Репина «Не ждали»… – бесцветным тоном произнес Струтовский, равнодушно подняв глаза к потолку.

Вздохнул…

А потом все произошло мгновенно. Настолько мгновенно, что я могу обрисовать это тремя предложениями. А именно.

Раз – быстрым и точным движением Алекс взял со стола кремовое пирожное и со всей силы влепил его прямо в лицо брюнетки.

Два… Тут я мало что помню, кроме горячей свинцовой струи, ударившей мне в голову и на рефлекторном уровне переместившейся в кулак, который сам по себе полетел в рожу Алексу Струтовскому.

Три – толпа, крики и – выстрел охранника вдогонку «харлею», мчавшему меня сквозь ночь.

Было еще и четыре – чувство глубокого удовлетворения.

Алес!

* * *

…Кошка вскочила мне на колени, как только я устроился на диване, чтобы перевести дух. Подняла мою руку своей большой пушистой головой, заставив гладить, уткнулась в лицо, обнюхивая губы.

– Ага, – кивнул я, – пришлось есть салат с креветками…

Я потер руку – ту самую, с которой недавно только снял повязку после драки с Феликсом. Придется опять немного забинтовать, ведь я никогда не могу правильно рассчитать силу удара.

Интересно, выйдет ли завтра Алекс Струтовский раздавать гречку папиным подопечным.

Я засмеялся, сорвал с себя костюм, засунул его в пакет, пакет – на антресоли. Конечно, если меня вычислят и будет обыск, найти его будет просто.

Несмотря на поздний час, я набрал номер своего приятеля-бизнесмена и плеснул себе в бокал вполне заслуженного коньяка.

– У меня еще одна просьба, – сказал я. – Иностранный режиссер Вильгельм Штиллер должен исчезнуть!

Трубка рассмеялась длинным басовитым смехом: