Лич добра и поддержки
Шрифт:
Последние две локации — горная цепь, названная Ужасом не просто так, а из-за повышенной концентрации разной нечисти, обитающей в них, а болота — они на то и болота, что там вечно водится какое-то смертельно опасное дерьмо. Начиная от особого вида гадюк, чей яд широко известен среди любителей гарантированно устранять конкурентов, заканчивая настоящими нильскими крокодилами. Вот последние — это главная беда тех мест, но, в то же время, главное их спасение. На людей они нападают редко, особенно когда люди не суются на болота, но зато активно питаются ходячими мертвецами.
У
— Надо приводить оружие и экипировку в порядок, расчехлять НЗ и покупать хоть какую-то броню… — принял Сергей решение.
Он не видел причин не идти на Стоянку, ведь там есть ответы, и он их получит.
Глава девятая. Удача мертвецов
/15 июля 2027 года, холодное синее море/
— Волна! — крикнул Майк Морхейм.
— Приготовиться!!! — скомандовал я.
В следующую секунду нас накрыло очередной волной ледяной воды.
«Рассекающий волны» был покрыт наледью, вёсла были покрыты наледью, мы были покрыты наледью, кто-то из ребят ослеп, потому что их глаза получили холодовое повреждение, но мы держались курса.
Идея с цепями, как оказалось, была блестящей, потому что как только мы прошли по морю километров пять, как началась убийственная херня с волнами. Очень повезло, что мы повысили плавучесть баркаса пенопластом, поэтому совершенно неважно, что волны перехлёстывают через борт, ведь баркас непотопляемый.
— Все за вёсла, джентльмены! — дал я команду, когда волна сошла. — Мистер Стрейн, дайте ритм!
Сам я тоже сидел за веслом, в носовой части по правому борту.
Застучал обледенелый барабан, дающий ритм для гребцов. Немёртвые прекратили сидеть неподвижно и начали грести, подчиняясь ударам барабана.
Я, почему-то, опасался морских туманов, которые собьют нас с курса и мы выйдем в Тихий океан, где сгинем без следов, но видимость была отличной, на километры вокруг, а главная опасность — это волны ледяной воды, способные укокошить даже мертвеца…
Шли часы. Фрэнк Пирс, кое-что сведущий в мореходстве, говорит, что мы идём со скоростью где-то два-три узла в час. Я не знаю, сколько это в километрах, но, по ощущениям, очень медленно.
— Земля! — вдруг заорал Морхейм.
— Это не земля, твою медь! — ответил я ему. — Это сраный айсберг! Ох, сука-твою-мать, всем приготовиться — волна!!!
Нас опять окатило ебучей морской водой, после чего мы опять были вынуждены восстанавливать ритм с помощью барабанщика.
А если Пирс уже облажался и мы прямо сейчас идём вглубь Тихого океана или заходим в Японское море?
Не хочется думать о том, что будет в любом из этих случаев…
Но мои страхи и опасения не оправдались, потому что лично я увидел перед нами землю, примерно
в пяти-шести километрах прямо по курсу.— Земля! — вновь заорал Морхейм. — Земля, повелитель!
— Я и сам вижу! — ответил я. — Пирс, давай туда! Похоже на причал! Гребём живее, джентльмены! Скоро встанем на твёрдую землю!
До берега шли ещё где-то полтора-два часа, ведь увидеть землю — это одно, а добраться до неё — совсем другое.
— Как встанем, сразу оружие к бою, — приказал я. — Территория, безусловно, враждебная, потому не расслабляйте булки!
Тут тоже береговая линия была покрыта льдом, но зато на самом берегу снега было не так много, как на юге Сахалина — связываю это с общей открытостью местности и сильными северными ветрами.
— Гребите! Гребите! — приказал я, когда мы заехали днищем на льдину.
Так мы проехали по льду метров десять, после чего окончательно встали.
— По одному, с носовой части! — дал я распоряжение. — На льду не кучковаться, сразу идти на берег!
Длинной цепочкой мы сошли на берег, оставив баркас.
На японском берегу в глаза бросался волнорез, представленный в виде металлической решётки, ныне покрытой толстым слоем полупрозрачного льда.
— Вот эту срань надо будет забрать, — указал я рукой на волнорез. — Сталь должна быть неплохая, с антикоррозийными присадками. Ого! Вы тоже это видите?!
— Да, повелитель, — ответил Аллен Адам.
— Это же сраные корабли! — воскликнул я.
Решетчатый волнорез укрывал искусственную бухту для катеров и кораблей, которые так и вмёрзли во льды, никем не востребованные. Значит ли это, что тут всё происходило гораздо жёстче, чем в России, где мы видели древние следы сопротивления и попытки людей смыться куда-то? Или это какие-то японские культуральные штучки, ну, типа, самурай гибнет вместе с островом, Призрак Цусимы и вся херня? Хрен его знает.
Лёд под нами очень толстый, поэтому катера и кораблики вмёрзли основательно. Можно будет, в перспективе, выдолбить их изо льда и перетащить в иной мир. Вон там есть военные катера, судя по камуфляжной расцветке — с такими будет очень легко навести шорох и террор на реках…
— Все за мной, — приказал я.
Идём к ближайшему зданию — маленькая одноэтажка с иероглифами на вывеске. Что это, кого это, зачем это — без понятия. Скоро выясним.
Характерных следов деятельности вегмов нет, хотя мы не самые большие эксперты по их следам деятельности…
— Я захожу, остальные за мной, — решил я, взявшись за ручку двери.
Оказалось не заперто, но внутри обнаружилось что-то вроде автобусного вокзала. Прохожу чуть вглубь и понимаю, что это и есть автобусный вокзал, но очень маленький. Учитывая, что его поставили для обслуживания столь миллипиздрического городка, размеры его, скорее, нормальные.
Внутри кости, пыль, снег у выбитых окон, старые пятна крови, разбросанные шмотки, сумки и остальные атрибуты внезапной и массовой гибели людей. Я, примерно, посчитал видимые пары обуви и понял, что тут погибло около двадцати человек разного возраста и пола.