Личная ведьма для инквизитора

Я оттолкнула его, даже не понимая, что творю. В эту секунду мне больше всего хотелось ответить взаимностью, но это означало признать свое поражение.

— Даже не надейся, — прошептала я. — Чтобы меня завоевать, тебе придется очень постараться, а не просто обменяться воспоминаниями.

И убежала, искренне рассчитывая на то, что его больно ударило моими воспоминаниями о костре. И что в этот кокон воспоминаний не попало ничего, что обозначало его как мою истинную пару. Не хватало ещё, чтобы он узнал об этом!

Глава восьмая. Людвиг

Перед глазами до сих пор стояла картина, как она отчаянно кривилась от страха и отвращения. Ведьма смотрела на меня полными ужаса глазами, буквально дрожала от ненависти ко мне… И из-за этого было вдвойне стыдно за те чувства, что в тот момент испытывал пот отношению к ней я, кажется, толком не сознавая, что они не могут быть взаимными.

Ненавидеть инквизиторов было очень просто, на самом-то деле. Я тоже их ненавидел. Всем сердцем! Они едва не забрали у меня маму, отец сам себя довел до такого состояния, что ему оставалось либо умереть, либо утащить на тот свет всех, погибнув на костре.

Куда труднее было оставаться одним из инквизиции, не угасив толком в своем сердце это отчаянное отвращение по отношению ко всем инквизиторам. Каждый раз, вспоминая о своей профессии, я мысленно вздрагивал от отвращения, от омерзения, от которого сводило всё тело. За два года воспоминания угасли немного, и я уже почти успокоился, но Гера разбудила во мне старые чувства…

— Эй! — её голос, звонкий, красивый и такой нежный, заставил меня вздрогнуть. — Ты что, уснул, что ли? Нам к гостям выходить надо! А ты стоишь, смотришь в одну точку!

Я повернулся к Гертруде. Она стояла совсем рядом и полной отвращения совершенно не выглядела, так что я уверенно тряхнул головой, отгоняя куда подальше дурацкие мысли о том, что до сих пор ей противен. Был бы противен, целовала бы иначе! И я, собственно говоря, уже давно не мальчик, чтобы позволить таким глупостям встать на пути нашего общего дела.

— Ты права, — я усмехнулся. — Пора нам выйти к гостям. А то они уже явно недоумевают, для чего мы их собрали.

Из дверного проёме было хорошо видно то, во что превратился наш обеденный зал. Заклинания оплели оконные раны, украшая их зеленой листвой и весенними цветами, простые деревянные стулья теперь тоже обвивали колдовские растения. Во всём зале витали прекрасные ароматы, не оставляя и следа затхлости, которую приносила магия покойного маркграфа. Мы с Гертрудой неплохо потрудились, и теперь в зале действительно как будто должен состояться праздник.

Место во главе стола всё ещё символически пустовало. Мы оставили там кресло, которое однажды должно было смениться небольшим диванчиком или, возможно, двумя спаренными местами для супруга и супруги. Пока что же мы оба готовились занимать места почти во главе стола, первыми, но всё же не по центру, как будто на собственном празднике сами были гостями.

Что ж, можно сказать, так и есть. Только когда мы наконец-то поженимся, сможем сесть на то почетное место и вести себя, как полноправные хозяева. А пока что — занимаем места второго плана, поклоняемся человеку, которого и в живых-то больше нет. И магия этого места будет против, если кто-нибудь туда усядется. Ещё я или Гера — ладно, конечно, а если посторонний, могу себе представить, что его ждет!

— Ты так быстро собрала людей, — протянул я. — Есть опыт?

Из присутствующих я знал разве что Барбару и Иоганну, благодаря которым и попал, собственно говоря, в дом собственной дальней родственницы, теперь уже невесты. Остальные женщины и мужчины были мне незнакомы и, скорее всего, принадлежали к ведьминской общине.

— Одно заклинание — и всё готово, — фыркнула Гертруда. — Что тут делать-то… Впрочем, я и забыла. Инквизиторы до сих пор предпочитают пользоваться голубями! Очень сочувствую Берте, ей-то приходилось терпеть этих глупых существ!

Я улыбнулся, нисколечко не разозлившись в ответ на это её заявление. Гера, конечно, пыталась уколоть больнее, но на самом деле вполне предугадала поведение Берты. Та терпеть не могла голубей и всегда просила у меня разрешения клюнуть хоть одного из них.

Я в этом плане точно не отличался строгостью, потому почтовые птички частенько страдали от моего ворона-феникса.

Берта и Зигфрид, к слову, уже занимали свои места, устроившись на спинках предназначавшихся для нас стульев. Другие ведьмаки и ведьмы — а здесь все были представителями колдовской братии, — тоже пришли со своими фамилиарами. У некоторых были птицы, хотя и куда более обычные, кто-то пришел с котами, оказалось тут несколько крыс, одна жаба и полевая мышь, крохотная и пугливая, постоянно прятавшаяся у своей хозяйки за пазухой.

Знакомые уже мне Иоганна и Барбара были обладательницами фамилиаров-птиц. И обе — надо же, какое совпадение, — в спутники жизни выбрали себе голубей.

Как будто специально, чтобы моей Берте было веселее, и она с трудом сдерживала себя, чтобы никого из них не заклевать! Эти почтовые птахи и так раздражали бедняжку, а тут ещё и разговаривающие противнючими человеческими голосами и толком не выговаривающие половину звуков алфавита!

— Ну что, фрейлейн Аденауэр, — протянул я, подавая Гере руку, — пойдем, расскажем, каков был повод собраться здесь?

— Пойдем, — скривилась Гертруда. — Порадуем народ.

Нельзя сказать, что она очень сильно хотела рассказывать о том, что собиралась за меня замуж, но и не противилась, понимала, насколько важно успеть сделать это быстрее. Чтобы досмотрщику, когда он там прибудет, уже все могли сказать: да, мы жених и невеста.

Решив больше не тянуть, Гертруда, впрочем, безо всяких возражений вложила свою ладонь в мою, как и полагалось по традициям, и мы уверенно направились в обеденный зал.

Остановиться пришло уже через три шага; остановившись в метре от конца стола, я вдруг осознал, что идти к его голове и там из-за высоченной спинки главенствующего стула будет не лучшей идеей. Гертруда замялась, но, увидев то же, что и я, тоже решительно остановилась и внимательно осмотрела всех присутствующих.

— Добрый день, — поприветствовал я собравшихся, взяв инициативу в свои руки. — Мы с Гертрудой не думали, что будем озвучивать эту новость так быстро, но, поскольку все уже собрались и пока что готовы нас слушать… Мы с фрейлейн Аденауэр, — я заговорил быстрее, как будто опасался, что в последнюю секунду что-то мне помешает, — собираемся пожениться.

В обеденном зале воцарилась гробовая тишина. Все, кто до этого переговаривался, игнорируя наше присутствие, обсуждал тайком, какие из блюд лучше выбрать и хорошая ли кухарка Гера, или, может быть, она пользуется чужими заготовками заклинаний — все эти люди теперь повернулись к нам и, кажется, пытались понять, шутим мы или нет.

А как мило вытянулись лица Иоганны и Барбары! То, как они на нас смотрели, уже само по себе требовало внимания, и я с трудом сдержал улыбку, так и грозившуюся появиться на лице. Они что, в самом деле считали, что уже то, что просто проводили меня к дому Геры, предполагает, что я обязан на них жениться?!

Ах да. Кажется, ведьминская натура не всегда отличается от обыкновенной женской. По крайней мере, этим двоим их дар ума не добавил.

— Но ведь, — первой подала голос Иоганна, тряхнув своими тёмными, почти как у меня, волосами, — вы же родственники!