Личник

– И что ты решил? Действительно, отправишь его в Амурский полк?

– Я думаю, что моё решение ему понравится.

* * *

Через два дня после памятного разговора с императором, я получил предписание отправиться в распоряжение генерал-губернатора Приамурья Духовского. При этом, я должен был сопровождать груз до Владивостока, который состоял из пяти пулемётов Максима и десяти Мадсена. Такого ценного подарка от самодержца государства российского я не ожидал.

Глава. 20 Разговор с Духовским.

– Ваше превосходительство, разрешите войти? – спросил я, входя в открытую секретарём дверь кабинета генерал-губернатора Приамурья генерал-лейтенанта Духовского.

– Входите, сотник, - Сергей Михайлович с улыбкой на лице поднялся со стула и вышел из-за стола. – Рад Вас видеть, Тимофей Васильевич. Какими судьбами здесь оказались?

– Ваше превосходительство, представляюсь по случаю прибытия для дальнейшего прохождения службы, - с этими словами из сшитой по моим рисункам полевой офицерской сумки достал конверт и вручил его Духовскому.

Генерал-губернатор осмотрел печати, хмыкнул, сломал их и достал листок. Прочитал и, с интересом глядя на меня, произнёс:

– Тимофей Васильевич, Вам известно, где вы будете служить?

– Никак нет, Ваше превосходительство. По предписанию должен явиться в Ваше распоряжение. Также мною во Владивосток доставлены пять пулемётов Максим и десять пулемётов Мадсена с большим запасом патронов.

– Это хорошо. Слышал об этом оружии, но видеть, сами понимаете, ещё не приходилось, - Духовский улыбнулся в свои запорожские усы. – Но теперь увижу.

Генерал- губернатор, с каким-то интересом, но по-доброму осмотрел меня, потом, сделав шаг ко мне, потрепал за правое плечо.

– Ещё раз скажу, что рад, Тимофей Васильевич, очень рад видеть Вас вновь. Проходите, присаживайтесь, - с этими-словами генерал подвёл меня к стулу-креслу перед его столом и нажатием на плечо посадил в него.

Заняв своё место за столом, Духовский ещё раз перечитал полученное письмо из канцелярии императора, после чего произнёс:

– Тимофей Васильевич, а где бы Вы хотели служить?

– Ваше превосходительство, если бы мне было предоставлено право выбора, то я бы хотел получить под командование три взвода конвойцев, которых бы обучил тактике ведения боевых действий с использованием пулемётов. А так, куда прикажете, Ваше превосходительство. Готов служить в любом подразделении и на любой должности, - с этими словами я встал и принял стойку смирно.

– Садитесь, Тимофей Васильевич. И давайте дальше без чинов. Беседа у нас будет долгой. Вы же источник новостей о жизни Петербурга и императорского двора. Газеты к нам и те почти с двухмесячным опозданием приходят. Так что все новости только по телеграфу. А пока расскажите, что это у вас за сумка такая интересная. Ни разу подобного не видел.

– Сергей Михайлович, столкнувшись в стрелковой школе в Ораниенбауме с неудобством на полигоне заполнять и переносить необходимые бумаги, работать с картами придумал вот такую полевую офицерскую сумку. По моим эскизам шорник в моём имении сшил таких несколько штук. Пять проходят испытание в военном ведомстве. Возможно, будут приняты к снаряжению офицерского корпуса.

С этими словами я перекинул через голову ремень сумки, после чего положил её на стол и разложил, показывая внутреннее устройство «гармошки» из трёх складок.

– Вот здесь, Сергей Михайлович, держатели и кармашки для карандашей, циркуля, курвиметра, мне его сделали в мастерской Павла Буре. Там же мне сделали ручной магнитный компас. А здесь в двух отделениях можно хранить карты, документы и прочие бумаги.

«Прости меня русский изобретатель, фамилию которого забыл. В памяти только осталась информации с кафедры топографии Рязанского училища, что наручной компас был изобретён в России, кажется, в одна тысяча девятьсот седьмом году», - подумал я, вытаскивая из держателей курвиметр и компас, передавая их Духовскому.

После того, как генерал наигрался с игрушками, высчитывая расстояния курвиметром и ориентируясь с помощью компаса на карте, которую достал из шкафа, я показал ему прототип будущей офицерской линейки из дерева с трафаретами значков, которые использовали в этом времени офицеры топографического корпуса и штабов для поднятия карты. И быстро с помощью её нарисовал так называемую в моём времени «афганскую» засаду с использованием имеющихся в настоящем времени пулемётов.

– Что это, Тимофей Васильевич? – задал вопрос генерал-губернатор, который продолжал держать в руках курвиметр и компас, не в силах с ними расстаться.

– Это, Сергей Михайлович, схема засады казаков из десяти человек, вооруженных тремя пулемётами Мадсена на противника силами до роты. Как показало испытание на полигоне в Ораниенбауме, эффективность составила до семидесяти процентов невозвратных потерь у противника за одну минуту боя.

– Этого не может быть! – усы у генерала встопорщились. – Вы хотите сказать, что за одну минуту десять казаков уничтожили семьдесят солдат противника?!

– Ваше превосходительство, во время этого условного боя тремя офицерами Ораниенбаумской школы было выпущено по мишеням из пулемёта Мадсена по одному магазину по тридцать патронов, а ещё семь офицеров сделали по пять выстрелов из винтовок. После чего ими был осуществлён отход с места засады. Весь огневой налёт составил меньше минуты. Последующий подсчет попаданий в мишени показал, что семьдесят процентов условного противника получили критические попадания, которые в реальных боевых действиях привели бы к смерти. Государь был удовлетворён таким результатом.

– Разум и весь мой опыт отказывается в это верить. Надо самому это увидеть.

– Сергей Михайлович, другая засада с использованием двух пулемётов Максима дала ещё более эффективный результат. Восемьдесят процентов убитых из ста солдат противника. А с показом проблем не будет. Я могу всё описать, а пулемёты есть.

– Почему же только описать, - хитро улыбнулся Духовский и посмотрел на меня так, что стал в этот момент похожим на атамана Ивана Сирко с картины Репина «Запорожцы». Её я помнил по прежней жизни, а здесь она уже в запасниках у Александра III. Генерал же продолжил. – Придётся ещё всё организовать и показать, ибо, по указанию Государя императора вы, Тимофей Васильевич, назначаетесь командиром конвойной сотни, а также вам вменяется создание двух пулемётных команд для войск Приамурья.

– Слушаюсь, Ваше превосходительство, - я вскочил и вытянулся во фрунт с счастливой улыбкой.

– Садитесь, Тимофей Васильевич. Давно не видел такого довольного выражения на лице. Неужто при дворе так плохо служилось, Тимофей Васильевич?!

Я посмотрел на хитро-насмешливое выражение лица генерала и понял, что слухи про наши якобы особые отношения с Еленой меня обогнали. Я опустился на стул и произнёс, тщательно подбирая слова.

– Сергей Михайлович, служба в конвое Его императорского высочества, а затем в секретной части у Его превосходительства генерал-лейтенанта Черевина очень почётная и требует полной отдачи, так как стоит вопрос о жизни Государя императора и членов его семьи, - я сделал небольшую паузу, чтобы поглубже вздохнуть. При этом отметил, как внимательно меня слушает Духовский. – Но, Ваше превосходительство, если откровенно, то не по мне такая служба. Точнее не служба, а та обстановка, в которой необходимо служить.