Личный досмотр
Шрифт:
— Что делать? — проворчал Филин. — Прежде всего не церемониться. Чтобы боялись булавку лишнюю провезти. Так надо дело поставить.
— Не церемониться? — сердито прищурился Жгутин. — Я вашу точку зрения знаю. Но, извините, не разделяю! И по Юзеку требуются доказательства, прямые улики. Вот так!
Нина Яковлевна лукаво посмотрела на Семена, который сидел бледный от выпитого вина, возбужденный, со сбившимся набок галстуком, темная прядь волос прилипла к потному лбу.
— Вот вам случай сделать карьеру. Вы о таком мечтали?
— Ну, пока что Юзек ему не по зубам, — усмехнулся
— И обратно — тоже, — вставил Филин.
— Да, да, конечно, — согласился Федор Александрович. — Здесь иной раз можно повстречать такого фрукта, что будет уроком бдительности на всю жизнь.
Неожиданно для всех Андрей, покачнувшись, стукнул кулаком по столу и, оглядев сверху вниз присутствующих, тяжело произнес:
— П-поймаем этого фрукта и голову отвернем, как п-пеструшке.
Эти слова почему-то послужили сигналом, чтобы гости посмотрели на часы.
— Ого! Двенадцатый час, — произнес Филин и выразительно посмотрел на Андрея и Семена.
На улице Андрею стало лучше. Он с наслаждением вдыхал прохладный, сырой воздух и подставлял ветру разгоряченное лицо. Семен взял его под руку, но шаг у него был далеко не твердый.
— Неч-чего было напиваться, как свиньям, — с усилием, сердито произнес Андрей. — Перед людьми даже стыдно. Тебе стыдно? Или это только мне стыдно?
— А, подумаешь! — отмахнулся Семен. — Ничего мне не стыдно.
Некоторое время они шли молча.
По середине улицы, прямой и широкой, тянулся бульвар. Высокие деревья таинственно шумели в вышине голыми ветвями.
Прохожих было мало.
— В гостиницу надо прийти абсолютно трезвыми, — проговорил Андрей. — Понял?
— Понял. Если ты на это способен, то и я постараюсь.
Бульвар кончился. Приятели очутились на центральной улице городка, в этот час тоже пустынной.
Все-таки прогулка немного выветрила хмель из головы, и они вошли в гостиницу почти твердой походкой. Правда, Андрей довольно долго не мог попасть ключом в замочную скважину своей двери.
Сбросив пальто и пиджак, он принялся стягивать через голову петлю галстука.
В этот момент ему вдруг почудился какой-то легкий стук. Андрей в недоумении замер с галстуком на голове и прислушался. «Тук, тук, тук-тук», — совершенно ясно услышал он.
— Эт-то что еще такое? — вслух произнес он. — Семен зовет?
Он вернул галстук на прежнее место, досадливо махнул рукой и взялся за ручку двери. В этот момент он услышал вдруг снова легкий, но ясно различимый стук.
И Андрея, наконец, осенило. Ведь это же, наверное, его соседка стучит, Надя. Зовет пить кофе. Как же он забыл о ее приглашении! Андрей даже не взглянул на часы, показывавшие почти час ночи. Он и не подумал о времени. Он вообще ни о чем не думал, кроме одного: как это здорово выпить сейчас чашку кофе!
— Андрей торопливо ополоснул лицо, причесался и, чуть покачиваясь, вышел в пустой полутемный коридор. Дверь соседнего номера оказалась незапертой, и Андрей вошел.
На маленьком письменном столе у окна горела лампа. Никакого кофе не было.
Надя молча пошла ему навстречу.
Андрей остановился в дверях и
тяжелым взглядом окинул комнату. Что-то странно тревожило его здесь. Он не понимал, что на него действует пустынная, нежилая чистота этой незнакомой ночной комнаты, словно Надя только за пять минут до него вошла сюда.В голове еще шумело, чуть подташнивало, и ноги наливались свинцовой тяжестью. Андрей, не решаясь сесть, прислонился плечом к косяку двери.
Надя подошла почти вплотную и шепотом, словно кто-то их мог здесь услышать, спросила:
— Зачем ты столько пил?
Андрей изумленно посмотрел на нее сверху вниз, потом крепко провел ладонью по лицу и неуверенно спросил:
— Это я п-пьяный или вы? Надя тихо засмеялась.
— Это мы оба пьяные, — и, взяв его руку, потянула за собой. — Проходи же, чудачок, проходи.
Но Андрей упрямо покачал головой. Ему вдруг стало холодно и неуютно. Он ведь хотел кофе, горячего, крепкого кофе. А перед ним незнакомая женщина в пустой, затаившейся комнате. Надо о чем-то говорить с этой женщиной, а голова кружится, кружится.
Ему вдруг показалось, что он стоит тут давно, очень давно. Поэтому он так устал и так кружится голова.
— Я, п-пожалуй, пойду…
— Ну, посиди со мной, — шепотом попросила Надя и добавила с укоризной: — Ты ничего не понимаешь, ты слишком много выпил.
— Н-нет, я п-пойду…
Глаза у него неудержимо слипались, и больше всего на свете хотелось остаться одному, повалиться в постель.
— С-спокойной ночи…
Он сделал движение, чтобы выйти, но Надя порывисто обняла его за шею и, прижавшись лицом к его груди, вдруг заплакала горько, безутешно.
Не решаясь сдвинуться с места, он стал гладить ее по голове, участливо бормоча:
— Ну-ну, не надо… Ну-ну, чего вы… ей-богу, не надо…
Он не помнил, сколько они так стояли. Потом Надя, всхлипывая, оторвалась от него, и Андрей, шатаясь, вышел в полутемный, пустынный коридор.
…Нестерпимо яркие солнечные лучи били прямо в лицо, и Андрей, беспокойно заворочавшись на подушке, открыл было глаза, но тут же зажмурился, Однако сон пропал.
Андрей некоторое время оцепенело смотрел в потолок, морщась от головной боли и ощущая отвратительный вкус в пересохшем рту. В первую секунду он даже не сообразил, где находится. По потолку ползла муха. Андрей следил за ней. Муха ползла еле-еле, как пьяная, и, наконец, свалилась на пол. Лететь она не могла. И когда муха свалилась,
Андрей вдруг сразу вспомнил. Он же только вчера приехал в Брест. Это гостиница.
Постепенно перед ним прошли все события минувшего дня. Ну и ну! Что же он наделал? В первый же день напился, чуть не спутался с какой-то бабой. Впрочем, нет, Надя хорошая и очень одинокая. Как она плакала! Андрей невольно провел рукой по груди, словно там могли еще сохраниться Надины слезы.
Но он-то хорош. Ведь в Москве осталась Люся. Пусть у них сейчас осложнились отношения, пусть Люся сердится на него. Но ведь он все равно любит ее, только ее. Зачем же он пошел к этой Наде ночью?.. Он напился, он здорово напился вчера у Жгутина. Что тот подумает о нем? И его жена, такая славная женщина? А Филин? Уж он никогда не забудет Андрею тот вечер.