Личный поверенный товарища Дзержинского

Глава 11

— Вот это будет ваш кабинет, — сказал полковник Борисов. — По соседству со мной. Эта книжная полка отодвигается и открывает дверь в вашу комнату. Но входить будете из другого коридора. Во дворце императора нам ничего не грозит, но осторожность никому не помешает. Что вы почерпнули из данной вам книги, мой друг? Расскажите о Йорках.

— Йорк это — герцогский титул членов королевского семейства, — доложил я. — Йорки спорили из-за короны с Ланкастерами. В настоящее время титул герцога Йоркского носит старший сын принца Валлийского, наследника британского престола.

— В основе верно. Наша работа будет заключаться в том, что мы будем связующими звеньями между царственными домами не только Европы, но и всего мира, — сказал Борисов.

— А что, наш император не может написать другому императору? — спросил я.

— Может, — ответил полковник, — но все поступающие письма проходят регистрацию в канцелярии и таким образом становятся документами истории, а кроме того даже информация о том, что пришло письмо от другого императора, может повредить мировой политике вообще. Понятно?

— Понятно, господин полковник, — ответил я.

— Обращайтесь ко мне по имени отчеству, оно простое, Александр Васильевич, — улыбнулся Борисов, — а сейчас вы посвящены в такую тайну, из которой нет добровольного выхода. Запомните это. Вас никто отсюда не выпустит…

— Как это продажный народ? — спросила Катерина.

— Каждый народ достоин своего правительства, — сказал я.

— А ты не думаешь, что это чья-то придумка? — спросила женщина.

— Конечно, придумка, но придумал её очень умный человек, — что-то мне захотелось высказаться. Столько лет меня никто не слушал. — В развращённой Римской империи был развращённый народ. И империя погибла. Возьмём Византию. От чего она погибла? От того, что она расколола христианский мир и оказалась беззащитной перед лицом воинствующего ислама. Где сейчас город багрянородного базилевса Константина — Константинополь? Там же, только это сейчас исламский город Стамбул, столица европейской Турции. Ха-ха-ха! И ещё три раза ха-ха! Турция это Европа! И Грузия тоже Европа! Держите меня семьдесят человек. Чего людей-то смешить? Все делается для того, чтобы снова уничтожить Россию. Слава Богу, нашлись в Отечестве нашем люди, которые сказали: стоять, суки — ещё шаг шагнёте — получите так, что Наполеон вам потом скажет: а зря вы, мужики, выпендривались. Не пойдёт больше Россия кровь свою проливать за Европу. Византия погибла, но она передала эстафету России и предупредила: русские, будьте бдительны!

— А что бы ты сделал, если бы тебе дали власть? — спросила Катерина.

— Что? — переспросил я. — Я бы потуже закрутил гайки, чтобы меня услышали…

— Завтра мы едем с вами в Европу, — сказал мне полковник Борисов. — Буду представлять вас нашим партнёрам.

— Как партнёрам? — удивился я. — А разве мы…

— Ни в коем случае, — назидательно сказал Александр Васильевич, — там есть такие же сотрудники, как и мы, которые принимают письмо или передают нам личное послание. Конспирация есть высший принцип нашей работы. Главное, чтобы никто не подумал, что у нас есть какая-то важная цель кроме той, чем будем заниматься открыто.

— А зачем такая секретность, Александр Васильевич? — никак не мог понять я.

— Понимаете ли, молодой человек, — терпеливо стал объяснять мне Борисов, — есть политика явная, а есть политика тайная. Явно мы можем даже воевать, а тайно мы уже договорились о пределах войны, времени её остановки и разделении сфер влияния. Это повсеместная практика. Война до победного конца идёт только с упрямыми людьми, которые ослеплены собственным величием. Возьмите для примера турок. Русско-турецкие войны прекратились только тогда, когда турки поняли, что с русскими нужно договариваться, не умаляя своего величия в глазах своих подданных. И турки договаривались не только с Россией. Все страны много бы дали только лишь за то, чтобы хоть одним глазом взглянуть на то письмо, которое находится у нас.

— Но это же легко сделать, — парировал я. — Взять и отобрать письмо.

— Как это, — удивился полковник, — грабить всех русских, выезжающих за границу?

— Почему всех, — не сдавался я, — только тех, кто приближен к царственным особам и пользуется их доверием.

— Ответ неправильный, — рассмеялся Александр Васильевич, — царская милость столь же непостоянна, как и любовь ветреной красотки.

— А вы, — старался я уяснить себе суть новой работы, — вот вы работаете во дворце, и никто не знает, что вы делаете, значит, вы и есть тот тайный сотрудник?

— А вот и нет, — сказал Борисов, — я царский архивариус. А вы мой помощник. Кто же доверяет государственные тайны архивариусам? Мы едем с вами в чешский архив. И запомните, продолжительность жизни часто зависит от длины языка…

Глава 12

— Ты знаешь, — сказала мне Катерина, — мне иногда кажется, что твоя оболочка находится рядом со мной, а сам ты где-то далеко-далеко. Ты не улетишь от меня насовсем?

— Как кормить будешь, — отшутился я.

— Я тебя буду кормить самым лучшим, и сама буду есть то же, — сказала Катерина и поцеловала меня.

— Тогда и нечего волноваться, я человек не привередливый, но мне нужен соучастник, — сказал я.

— Соучастник в чем? — не поняла меня Катерина.

— В моей жизни, — уточнил я, — а сейчас давай собираться, где-то через час придёт автомашина.

Давно я не был при полном параде. Выбранный мною костюм был мне как раз, как и в те времена, когда он приобретался. Костюм однобортный, классического покроя будет моден всегда, во все века. Рубашка без верхней пуговки, подтянутая галстуком создаёт строгий вид, а при ослаблении галстука создаёт хулиганский вид «апаш». Туфли я намазал кремом с вечера, и они просто ждали прикосновения к ним сапожной щётки. По два прохода вдоль, четыре раза поперёк и они ожили, ожидая своего часа. Я встал перед зеркалом, повернулся в одну сторону, в другую и остался доволен своим видом.

— Как? — спросил я у Катерины. Кто-то же должен оценить внешний вид мужчины. Не для мужчин же он одевается.

— Шик, — сказала она и улыбнулась.

Привычным жестом я взял со стола свой старенький портсигар и зажигалку. Подержал их в руках и положил на стол. Лет тридцать уже не курю, а курительные принадлежности лежат так, для гостей. Если мне уготована долгая жизнь в качестве наказания, то не нужно усугублять её вредными привычками.

— Где твой телефон? — спросила Катерина.

— Посмотри в столе, — сказал я.

Она открыла выдвижной ящик письменного стола и достала мой маленький корейский аппаратик. Мне никто не звонил, но телефон всегда был рядом, мало ли что. Катерина посмотрела на телефон, достала зарядное устройство и подключила его.

— Немного подзарядится до твоего отъезда, — сказала Катерина, — а почему у тебя такая простая и дешёвая модель?

— Вообще-то, телефон должен быть телефоном, поднял трубку, опустил, — сказал я, — да и носить с собой склад личной информации не вполне благоразумно. Эта малютка не мешает, звонит исправно, долго не разряжается и быстро заряжается. Продиктуй мне номер твоего телефона. Запишу у себя в голове.

Телефон успел зарядиться до отъезда. Катерина поцеловала и тихо произнесла:

— Ни пуха.

— К черту, — сказа я и вышел за дверь.

Давненько я не был в таком рабочем состоянии. Что меня ждёт там, где я проработал около пятидесяти лет?

Я подошёл к машине, открыл дверку, сел на заднее сиденье, поздоровался с водителем и коротко сказал:

— Поехали…

Поездка за границу во все времена не была рядовым событием. Поездка в Австро-Венгрию тем более. Вы заметили, что каждая империя в борьбе против другой империи использует одни и те же приёмы?