Личный тать Его Величества
Шрифт:
Между тем, Борис Фёдорович душевно продолжал, пытливо заглядывая в глаза Воейкову:
– Ты, Ванюш, вот что рассуди… Думаешь, мне самому по сердцу эта грызня промеж бояр-то?.. Чего мне хотеть-то?.. Я ж Ближний государев боярин, куда уж выше-то!.. Только…
Он запнулся, засмеялся…
Выпрямился… Затвердел лицом… И стал истинно боярином – дородным, властным… Державным!
– Задумал я, Ванюша, построить новую стену вокруг Москвы, – усевшись на скамью, заговорил Годунов. – Не умещается столица нашего царства в пределах Китай-города. Отнести пределы к Козьему болоту, к Могильцам, к Сивому ручью… Как считаешь, нужное дело?..
– Вестимо,
– А что нужно для этого? – продолжал боярин.
– Ну, воля государева… Мастера-град од ельцы… Людишки-каменщики… – неуверенно ответил стольник.
Он понимал, что Годунов ожидает от него какой-то конкретный ответ, но пока не нащупал, какой именно.
– Правильно, правильно… – согласно кивал Борис Фёдорович на каждый пункт. – Ну а чтобы это всё появилось?..
– Деньги нужны… – сообразил Воейков.
– Правильно, Ванюша, деньги! – стало ясно, что Годунов ждал именно этого слова. – А где они?..
– В казне…
А казна-то – в руках Головиных! – понял, наконец, куда клонит боярин, стольник. А Головины – союзники Шуйских!..
Значит, вон куда Годунов нацелился!.. Казну к рукам прибрать!.. А у кого казна – у того и подлинная власть!
– В том-то и дело, Ванюшка, – горестно вздохнул Годунов. – В том-то и дело, что денег в казне нет. Все разворовали тати Головины. Сейчас их счета проверили, и там такие недоимки вскрылись!.. Не представляешь даже!..
Далее он заговорил уже строже.
– Значит, так, Ванюша, слушай меня внимательно!.. Завтра на заседании Думы будут слушать отчёт о работе комиссии, которая проверяла казначейство. Ты должен находиться рядом. Прямо во время слушания по моему приказу нужно арестовать Головина и препроводить его в Троицкую башню. Там для узника приготовят камеру, только они не знают, для кого персонально. Твоя задача – провести арест быстро и ловко, чтобы пикнуть никто не успел, чтобы не вмешался никто. Людишек возьми с собой верных и решительных, чтобы не замешкались. Выведешь татя из дворца, отведёшь в башню-то, да и запрёшь в камере. И береги его, Ванюша, чтобы никто не освободил… Или чтобы не удавил его кто, следы воровства заметаючи… Смену тебе приведу я лично… Или Богдан Бельский, моим именем… Только мы двое имеем право к камере приблизиться – остальных не подпускай и близко, руби каждого, я грех тот на себя возьму… Что дальше делать, потом скажу… А пока – только одно: предстоит тебе дальняя дорога, так что подготовься, через парочку дней и двинешься в путь. Мошну получишь…
Воейков слушал внимательно. Арестовывать дородных царедворцев ему уже доводилось. Однако самого казначея, назначенного на этот пост, и, соответственно, доверенного государя Иоанна Васильевича. Дак тому же с такими заблаговременными приготовлениями!..
У распорядителя казной всегда могут найтись заступники! Тут и в самом деле, не оплошать бы!
– Гляди, Ванюшка, не оплошай! – словно подслушав его мысли, напутствовал напоследок Годунов.
Боярское слушание
По делам их узнаете их.
Докладывал Борис Годунов.
Обычно выдержанный и осторожный, сегодня он говорил жёстко, с напором, так, чтобы ни у кого не нашлось бы возможности вмешаться в ход процесса и попытаться повернуть его иначе.
– Никогда такого не случалось, чтобы казной царства распоряжались
брательники, пусть даже и двоюродные! – бросал он обвинения. – Сочли казну державную словно за ничейную коровёнку – и ну доить её!.. Таким только дай потачку – сам уйдёшь на карачках!..По лавкам, на которых сидели бояре, пробежал шумок.
Оно и в самом деле!.. Исстари велось, что казной ведали два придворных, причём, по традиции назначали их так, чтобы они не состояли меж собой в родстве. А тут… Петька Головин, бывший в чести у покойного государя Иоанна Васильевича, каким-то образом сумел убедить монарха, что если в соказначеи к нему назначить двоюродного брата, Володьку Головина, они вдвоём казной распорядятся успешнее. Бояре, от которых государь потребовал утвердить его решение, противиться воле грозного царя не решились…
Поначалу, пока государь оставался ещё в силе, брательники особо и не озоровали, вели дело рачительно, с бережением. А как державу наследовал мягкий и беспомощный, в делах несведущий Фёдор, развернулись, показали себя. По сути, государственная казна превратилась в кормушку Мстиславского и Шуйских, а также их ближайших сторонников.
Когда летом 1584 года, спустя всего три месяца после кончины Иоанна Васильевича, по настоянию Бориса Годунова и Богдана Бельского назначили большую боярскую комиссию по проверке состояния казны, братья Головины и их покровители поначалу не оценили степени нависшей над ними опасности. Привыкли к безнаказанности – за долгие-то годы… Молчаливость большинства Думы они расценивали как потворство им же.
А оно – вон как вышло-то…
Во времена перемен всегда рушится, казалось бы, незыблемое! И погребает под своими обломками тех, кто вовремя не сориентировался, не учёл, насколько непрочны порядки вчерашнего дня. При царе Иоанне опасаться следовало только государева гнева, и кто ж мог представить, что опасица может исходить от таких же вельмож, что и сам!.. Вот и Головины не оценили, что времена изменились…
– Они и досторожили – на пару-то!.. – гневно продолжал меж тем Годунов, тыча опоясанным перстнем пальцем в ошеломлённых напором братьев. – Так друг дружку насторожили, что в казне уже дно видать – вычерпали, тати, подчистую!.. И на что средства потрачены?.. Ладно бы на державные нужды!.. Так ведь нет!.. Попросту разворованы невесть на что – на себя и дружков своих…
И сам поднаторевший в аппаратных игрищах, Головин всё реальнее чувствовал надвигавшуюся опасность. Исподволь нарастало осознание, что ему грозит не требование возместить недоимки, даже не пеня, в чём он был убеждён ещё накануне, а что-то посерьёзнее. По поговорке «Доставай мошну – вытряхивай казну!», судя по всему, уже не получится…
Он хорошо знал Годунова, и понимал, что тот что-то задумал, иначе не говорил настолько резко.
Пётр Иванович растерянно оглянулся на своих покровителей, сидевших в лавке среди остальных бояр. И с ещё большей тревогой увидел, что князь Мстиславский тоже выглядел растерянным.
Более решительный Иван Шуйский, заметив растерянность казначея, попытался вмешаться:
– Ты бы полегче, Борис Фёдорович!..
– А ты бы вообще помолчал бы, Ванька! – в тон ему отозвался Годунов. Отозвался настолько быстро, что стало ясно: первый боярин к вмешательству воеводы оказался готов, ожидал его, и реплику заготовил заблаговременно – реплику такую, чтобы разом нейтрализовать соперника. – Мы ещё с тебя спросим, как это ты неправедный приговор вынес по местничеству дружка своего Крюка Колычева!..