Личный ущерб

Глаза Рейни сосредоточенно смотрели на Ивон. Робби пришел ей на помощь.

— Солнышко, она уже это знает. Все знают, кто хотя бы чуть-чуть покрутится возле меня. — Он стоял за спиной Рейни и позволил себе улыбнуться своей шутке. — Вот, чтобы оценить мои истинные достоинства, ей потребуется несколько лет.

— Нет! — откликнулась Рейни. Так послышалось, потому что она сказала «лет». А затем продолжила нарочито бесцветным монотонным голосом: — Я… тог…да у…же ум…ру. А вам… счас…тья.

Робби задумчиво пошевелил языком по внутренности щеки, выразительно глядя на жену: не надо так говорить. Наклонился поправить ноги Рейни, покоящиеся на измельченном пенопласте, — это смягчало судороги, — а затем, не произнеся ни слова, повел Ивон из комнаты.

— От «балсов» можно ожидать чего угодно, — пояснил он через некоторое время, уже в машине. — Больных АЛС. У них поражены стволовые нервные клетки. Они перестают себя контролировать. Это выглядит даже забавно. Понимаешь, вся ирония состоит в том, что Лоррейн на слова всегда была очень сдержанной. Такой характер. Что касается действий, то с этим было все в порядке. Она прожигала в моих костюмах дырки. Раскидывала по туалету мои кубинские сигары. А однажды положила мне в трусы стручок кайенского перца. В общем, можешь представить картинки. — Робби усмехнулся. — Да, пылкая натура. Но на слова была скупа. А сейчас… Боже, я порой слышу от нее такое!

Ивон смотрела на него и не знала, что ответить. Она еще не полностью осознала размеры беды, постигшей эту семью. После встречи с Рейни на душе остался горький осадок.

Машина плавно остановилась у ее дома с коричневым навесом, под которым по недавно выложенному плитками тротуару быстро двигались пешеходы в шапках и теплых пальто. Даже издали было видно, что им не терпится поскорее добраться до своих теплых квартир. Ивон с соседями не познакомилась. Жители в этом районе были не очень общительные. Здесь все только что отремонтировали, однако бездомные, пьянчуги и наркоманы укладывались на ночлег в дверных проходах или в фасонных деревянных кадках с высаженными молодыми деревцами. Соседи не имели привычки здороваться друг с другом.

Ивон потянулась открыть дверцу, но задержалась, бросив взгляд на Робби.

— Знаешь, что такое свеча Ярцайт? — спросил он.

— Нет.

— Ее зажигают евреи в память кого-нибудь из родственников. Матери. Брата. Каждый год зажигают свечу. В годовщину смерти. Очень печальная церемония. Свеча горит двадцать четыре часа до тех пор, пока не растает. Бывало, проснешься среди ночи, а эта штуковина, единственный огонек в доме, мерцает и мерцает. Мама всегда зажигала свечу по своей сестре. Помню, перед ее инфарктом я встал рано утром, еще было темно, и вышел в кухню. Сел и стал смотреть долго-долго. Свеча на моих глазах уменьшалась, время от времени ярко вспыхивала и становилась ниже. И я неожиданно сказал себе: да ведь это же Рейни. Вот так и она сейчас тает, плавится, как эта одинокая грустная свеча, пока не исчезнет совсем. Это Рейни.

Робби наклонился к рулю. Ивон ждала, казалось, целую вечность, но он так и не посмотрел в ее сторону. Она вышла из машины, и он сразу рванул вперед, а затем, несмотря на интенсивное движение, ловко развернулся и припустил к дому.

12

Руководство ККСО решительно требовало избегать судебных слушаний по фиктивным делам. Во-первых, обеспечение свидетелей с обеих сторон требовало дополнительных расходов, сопоставимых с бюджетом голливудского боевика, а во-вторых, подобные слушания существенно увеличивали риск провала. Поэтому выработали план «А», согласно которому Робби либо выигрывал иск непосредственно, либо судья должен был принять какое-то благоприятное решение, после чего появлялась возможность заявить, будто ответчик согласился уладить дело полюбовно. А затем передать судье взятку. Таким образом, отклонение Малатестой ходатайства Макманиса позволило Робби назначить Уолтеру Вунчу первую встречу с записью. С этого момента операция переходила в стадию, которая на языке агентов называлась грязными разговорами, то есть разоблачение чистого криминала. Если никаких сбоев не произойдет, Уолтер станет первым трофеем Стэна. Когда начнется осада крепости под названием Брендан Туи, можно будет на этого пойманного на месте преступления помощника судьи соответствующим образом нажать.

Через три недели Робби назначил Уолтеру встречу для передачи денег, радостно сообщив по телефону, что после того, как судья отклонил ходатайство Макманиса, тот согласился на полюбовную сделку по иску Петроса против «Стандард рейлинг». Встреча должна состояться в обычном месте, в парковочном гараже рядом с Храмом.

В этот день Клекер пришел к Макманису с еще одной умной штуковиной, портативной видеокамерой с волоконно-оптическим объективом, который помещался в петле специального дипломата, такого же, как у Робби. Макманис осмотрел устройство и запретил его использовать, заявив, что еще ни разу Робби не передавал деньги с записью. Ему будет трудно вести себя естественно, а тут еще придется беспокоиться о камере, наводить, фокусировать… В общем, ее нужно отложить на потом.

Сеннетту это не понравилось.

— Джим, — возразил он, — присяжные захотят видеть деньги. Захотят своими глазами удостовериться, как они переходят из рук в руки. Если же мы представим только аудиозапись, а Робби не удастся вынудить Уолтера сказать что-нибудь насчет денег, наши улики будут мало чего стоить.

Макманис не уступил. Он редко использовал полномочия, данные ему ККСО. Обычно Стэн определял, какие нужны улики, а Макманис разрабатывал тактические решения их получения. Трений никогда не возникало. А тут он уперся, и все. Стэн, конечно, разозлился, но счел разумным уступить.

Они начали придумывать предлог, чтобы Фивор мог заговорить о деньгах, поскольку обычно в момент передачи любое упоминание о них категорически запрещено. Робби предложил дать в этот раз не десять, а пятнадцать тысяч. И объяснить почему.

Дело в том, что к настоящему времени Сеннетту с большим трудом удалось сфабриковать шесть исков, половина из них оказалась у Малатесты, и пока ни один не попал к Барнетту Школьнику, с которым Робби работал без посредника. Еще три дела — это много, и Малатесту следовало поощрить, передав пять тысяч сверх положенного.

Но где их взять? Скрепя сердце, Макманис решил снять деньги со счета своей адвокатской фирмы. Выписал чек, напряженно соображая, как потом будет отчитываться в Вашингтоне, спустился в банк, а тот, как нарочно, оказался закрытым. Пришлось вмешаться Сеннетту. Сделав несколько звонков, он исчез, а через полчаса вернулся с конвертом во внутреннем кармане пальто, где лежали пять тысяч. Объяснил, что взял их в долг в Администрации по контролю за соблюдением законов о наркотиках [23] , где всегда держали наличными десятки тысяч долларов так называемых покупных денег.

23

Федеральное ведомство в составе Министерства юстиции, основная деятельность которого — предотвращение контрабанды наркотиков в США и за рубежом; также оно вместе с ФБР занимается расследованием преступлений, связанных с наркотиками.

Как положено, вначале с каждой купюры сделали копию. Они были большей частью сотенные и пятидесятки, пачка получилась внушительная, туго перетянутая. Толщиной почти два с половиной сантиметра. Ее аккуратно поместили внутрь блока сигарет — именно так, в соответствии с установившейся традицией, Робби передавал деньги Уолтеру Вунчу. Тот был заядлым курильщиком, одним из изгоев, которые регулярно прогуливались перед Храмом без пальто в любую погоду, выкуривая быстро сигарету, и бегом возвращались наверх.

Наконец Робби экипировали. На этот раз, когда ему прикрепляли Хитреца, он, не стесняясь присутствия Ивон, спокойно спустил брюки. Потом застегнул и, взяв под мышку сигаретный блок, кивнул ей. Ивон надела пальто.

Следует подробнее разъяснить ситуацию. С одной стороны, о том, чтобы передавать деньги в присутствии Ивон, не могло быть и речи. Тем более вести разговоры на эту тему. А с другой стороны, защита на суде обязательно потребует, чтобы факт передачи денег подтвердил свидетель. Значит, Ивон должна наблюдать встречу и засвидетельствовать на суде, что на пленке записаны именно голоса Фивора и Вунча. Кроме того, она должна была также подтвердить, что у Робби не было возможности оставить деньги себе. С этой же целью, как только он вернется, его тщательно обыщет Макманис. Ничего не поделаешь, таковы правила. Поэтому Ивон будет сидеть в машине недалеко от места встречи.