Личный враг князя Данилова

Через полтора часа весь отряд перебрался на правый берег Свиной. Прихватив половину груза, партизаны углубились примерно на километр в лес. Под большой разлапистой сосной Каранелли посадил всех и дал полчаса отдыха. Сам же забрал шашку у Данилова и, вырубив шесты, натянул на них брезент. Укрыв бойцов от дождя, командир развел костер. В мокром лесу это было невозможно, если бы не Колганов. Он не по нужде попросил отлучиться на минуту. Сообразил, что рано или поздно костер нужно будет развести, — вот и слил с мотоцикла три литра бензина.

«Толковая команда получается», — думал Луи, собирая ветки. Он старался вытаскивать их из-под мощных сосен, где все-таки было посуше.

Полчаса прошло. Пора отправлять Лемешева и Данилова за лошадьми. Но, глядя на часы, Каранелли вдруг сообразил, что с того момента, как они ушли из лагеря, прошло всего только тридцать шесть часов! За которые произошло столько событий! Давным-давно, так давно, что начали стираться подробности, случилась драка с немецкими машинистами в тесной будке паровоза. Бег по предрассветному лесу к мотоциклу, чтобы успеть перехватить колонну военнопленных. Наглый проезд через Красный, удачная атака на часовых, сопровождающих красноармейцев. Неожиданное пополнение, которое могло оказаться обузой. Длинный день, за который удалось вздремнуть только три часа — остальное время ушло на составление плана атаки. Долгое возвращение к немецким складам, само нападение, и эта безумная переправа, которая показала, что, сколько не думай — все предугадать невозможно. Его ошибку исправили дождь и Красцов. Но, даже не перетаскивая полтора центнера вброд, товарищи вымотались до предела. Почему же он сам чувствует себя, словно все время был на отдыхе? Какая-то неясная мысль мелькнула, но исчезла — ухватить не удалось.

Лемешев с Даниловым ушли. Каранелли велел устраиваться бойцам поудобнее и отдыхать. Тепло, идущее от небольшого огня, разморило, отняло последние силы. Солдаты засыпали, но сон их был неспокойным. Что-то бормотал Красцов — из набора слов можно было разобрать только одно — «справа». Колганов каждые тридцать секунд ворочал головой. Чернобровый, лежа на спине, начал хохотать, но неожиданно смех оборвался, и суровая гримаса исказила почти детское лицо. И только Тонь лежал спокойно, ровно дыша.

«Вот у кого железные нервы», — подумал Луи. Как сглазил. Сергей вдруг сел, резко вскинув руку, закрывая локтем голову. От неожиданности Каранелли сделал шаг назад. Ветка попала под ногу, и он неловко «затанцевал» на месте. Когда восстановил равновесие, то увидел внимательный взгляд Тоня.

— Простите, товарищ командир! Лагерь привиделся.

— Ничего. Ты как, часок продержишься, если часовым тебя поставить?

— Продержусь, если прикажете.

— Прикажу. Я пока схожу к переправе. А ты посторожи сон товарищей.

Не один — четыре раза сходил Каранелли под дождем, но перенес все оставленное на берегу во временный лагерь. Каждый раз, возвращаясь с поклажей, командир менял часовых. Когда пришел в последний раз, Данилов и Лемешев уже привели лошадей. Олег — умница, догадался прихватить кастрюлю и ложки. Суп из перловой крупы с изрядной порцией тушенки оказался весьма кстати.

Дождь прекратился, зато резко похолодало. Тучи разнесло северным ветром.

«Теперь затаимся на недельку, — думал Каранелли. — Надо бы с хозяйством нашим разобраться». Он, конечно, слышал, как громко, с надрывом, кашляет Алеша Чернобровый, но не мог предположить, что из-за этого следующую вылазку придется повторить уже завтра.

Отряд шел знакомой дорогой. Впереди Лемешев и Колганов, замыкали Данилов и Каранелли. Остальные вели лошадей.

— Ты какой-то семижильный сегодня, командир, — проговорил Николай. — Я еле на ногах держусь. А ты пять пудов перетащил на горбу — и свеж, как огурчик с грядки.

— Заметил? Это оттуда.

— Откуда?

— От дерева. Того, что светилось.

— Когда светилось?

— Тогда, — понижая голос, почти прошептал Каранелли, — в восемьсот двенадцатом. И сегодня.

Данилов выжидательно смотрел на Луи.

— Я потому и просил тебя не ходить на поляну.

— Но я там был. С тобой вместе.

— И чем закончилось? Помнишь?

— Помню. Только с теми, кто нас подобрал, ничего не случилось. Да и тобой ничего не случилось. Сегодня.

— Случилось. Ты же видишь, что на меня можно вместо лошади поклажу грузить.

— Так это же хорошо. Почему тогда ты не хотел, чтобы я туда ходил?

— Потому что, когда там были красноармейцы — ничего не случилось. По крайней мере, Лемешев не заметил. Я один был — у меня сил прибавилось, как у русского былинного богатыря. А когда мы с тобой туда пришли, то на сто тридцать лет уснули. Может, в тебе все дело?

— Или потому, что я по нему палашом ударил?

— Не знаю. Но рисковать не хочется. Не сейчас, как-нибудь потом, когда время будет. А пока, Князь, мой приказ. К дереву не подходить!

— Есть, товарищ командир.

Сам не зная почему, Каранелли не стал рассказывать, что дерево ответило на вопрос. Тем же голосом, каким давным-давно, в далеком детстве посреди пшеничного поля отозвалась на молитву шаровая молния. Может, не хотел пока навешивать эту проблему на друга? Рано или поздно, все равно придется рассказывать. Только лучше позже.

II

Отправив, доклад об уничтожении русскими партизанами складов в Лядах, Отто фон Бридель пребывал в мрачном настроении. Хотя основная вина в рапорте вновь была возложена на роту охраны, бездарно прозевавшую русских, штандартенфюрер понимал, что его по головке не погладят. Чертовы кавалеристы! Кто мог подумать, что они второй раз нападут на склады! Вместо того, чтобы затаиться в лесу после уничтожения конвоя сопровождающего колонну военнопленных! Если следовать их логике, то сегодня ночью нужно ждать нового удара. Но где? Или сегодня будет передышка? Ведь не бесконечны их силы. Но в любом случае нужно срочно брать под контроль деревни около леса, в котором, скорее всего, базируются партизаны.

Фон Бридель вызвал адъютанта.

— Пригласите ко мне Клюка.

— Слушаюсь, господин штандартенфюрер. Что-нибудь еще? — спросил лейтенант, заметив, что начальник продолжает задумчиво смотреть на него.

— Пожалуй! Съездите в Красный, найдете русскую библиотеку. Или что там от нее осталось. Постарайтесь разыскать книгу Михаила Зощенко. Это известный русский писатель. Запомните — Михаил Зощенко.

Лейтенант изумленно вскинул брови.

— Вам что-нибудь неясно? — немного раздраженно бросил фон Бридель.

— Нет, я понял. Но… Разрешите вопрос?

— Слушаю.

— Господин штандартенфюрер, разве есть такой писатель? У русских Толстой, Достоевский…

«Ах, да! — фон Бридель вспомнил строку из личного дела адъютанта, на которую обратил внимание. — Ты же у нас интеллектуал. Два курса берлинского университета закончил».

— Есть! И говорят неплохой! У русских много писателей, лейтенант! Да, вы правы, Достоевский самый известный. Только Зощенко здесь писал.

— Где? — не понял адъютант.