Личный зомби-апокалипсис

Почему нет?

— Ты готов служить своему новому богу?

От хриплого рычания моего голоса он вздрагивает, крупная дрожь еще сильнее бьет мышцы его тела. Запах страха и мочи. Как знакомо и предсказуемо.

— Д-да…

Я не удивлен.

Люди готовы на пугающе многое, лишь бы удлинить срок своего бессмысленного существования.

Вот если я его просто отпущу — что он будет делать?

Вряд ли, что-то достойное.

Я возлагаю когтистую лапу на его черепную коробку. Изнутри поднимается смутное желание сжать ладонь, размозжив вихрастую голову, почувствовав кровь и кусочки мозга на пальцах.

Я не люблю живых.

— Так служи же мне.

Но порой и от них может быть польза.

Игла Смерти и азы Управления Мертвыми. Плюс, повиновение Мертвому богу.

Сколько таких уже ходит по окрестностям?

Смерть размыла их представления о морали. Они грабят, насилуют и убивают, еще больше внося хаоса в наш пожар революции.

Он падает на землю. Без сознания.

А вокруг меня начинают шевелиться покойники.

Я люблю свою работу и свои возможности.

Глава 2. Где ДЕТОНАТОР?!

Майора Звягинцева трудно было назвать хорошим и приятным в общении человеком. Он и в живых пока еще ходит только исключительно из-за своих стальных яиц и умения правильно их применять.

О нем много чего можно сказать. О характере, прошлом. Об отсутствии жены, детей и вертении на болту высказываний о счастливой жизни в кругу родных. Некоторые работы не предназначены для тех у кого есть семья. Что ты им сделаешь, когда загнешься в самый неподходящий момент? В лучшем случае сломаешь жизнь.

Медали, наградной колюще-режущий кусок металла с гравировкой, который вроде как нужно носить с честью и дальше вкалывать на благо людей лиц и имен, которых никогда не узнаешь. Можно было бы заикнуться о ранней седине, щедрой россыпи морщин или смещенной носовой перегородки из-за которой его дыхание приобретало хрипяще-сопящие нотки взбешенного маньяка-убийцы, с трудом сдерживающегося от кровавой вакханалии.

Но нет. Оставим это на потом.

Сейчас сосредоточимся на вещах, лежащих чутка в иной плоскости.

Виталий Васильевич Звягинцев до недавнего времени считал, что Архангельск — это город-миллионик.

Но реальность, как всегда оказалась полна разочарований. По последним переписям населения в Архангельске проживало плюс-минус триста тысяч человек. Результаты по области радовали чуть больше — около миллиона. Ага, в целой области, изрядном куске Российской Федерации проживала одна тринадцатая от населения Златоглавой. Показательно.

Нет, триста тысяч — это вполне себе впечатляющая цифра, особенно для человека, побывавшего в паре горячих точек, и прекрасно понимающего на что способно хотя бы десять людей. Дай безусому пацану ржавый еще с советских времен "калаш" или пояс смертника, после чего миролюбиво объясни ему, что если он сделает все правильно, то с его семьей будет все заебись. По итогу внутренности одного парня, что даже сисек в руках не держал, и половины отряда профессионально обученных вояк разбросаны по скалам. Кровь на песке. Копоть. Огонь и дым. Смрад боли и смерти, намертво въедающийся в подкорку мозга.

Жизнь — это боль.

Особенно отчетливо это понимаешь, когда тебя вместе с подотчетным подразделением перекидывают из военной части в Архангельскую область, отмахнувшись расплывчатым заявлениями о массовых беспорядках. Трястись на выбоинах и ухабах, среди бронетехники, выслушивая анекдоты вперемешку с заявлениями о том, что мир катится в пизду, а воздушное пространство полностью перекрыто. Кровавый дождь, что ни с того, ни с сего начал идти по всему миру пагубно влиял на технику любого уровня сложности, чем выше ты поднимаешься — тем больше вероятность принудительно десантироваться вместе с транспортным средством. Сетка спутников, болтающихся на орбите кое-как работала, но помехи в передаваемой ими картинке все хуже. И… облака, изредка окрашивающиеся в красный цвет, перестают выглядеть стандартными завихрениями циклонов и прочей синоптической ерундой. Они скалятся безгубыми ухмылками стилизованных черепов.

Не всем военным частям сообщили о зомби. В большинстве своем об этом упоминали уже на месте. Забыли, ага, конечно.

Архангельск — это не село и не деревня.

Это чертов город. И в мире существует не сказать, что очень много людей, которым нравится воевать в пределах городской черты. Умеют — да, любят — нет.

Правило номер один при ведении боя в городских условиях — не забывай сохраняться, чтобы не пришлось заново проходить компанию, и орать в монитор, получив непонятно откуда предупредительный выстрел в голову, от которого твоих неигровых спутников забрызгало кровью и мозгами.

Правило второе — если ты знаком с городскими боями по роликам на YouTube и спинномозговым шутерам, то ты труп. Если, конечно, тебя при рождении не пытались утопить в бочке в зельем лютого везения.

Звягинцев знал это на практике.

Не все, далеко не все.

О войне невозможно узнать абсолютно все. Ее лик уродлив и постоянно меняется, не давая возможности вовремя приспособиться к новым условиям игры на выживание.

Снайперская дуэль, форсаж на бронетранспортерах, тесный клинч на ножах или в рукопашке, когда ты пытаешься убить оппонента всем, что только попадется под руку. И ковровая бомбардировка, нахуй. Чтобы не расслаблялись.

Но в этой, именно этой, мясорубке существовала одна маленькая проблемка, перечеркивающая большую часть богатого жизненного опыта, как Виталия, так и его ближайших подручных.

Они сражались не с людьми.

По крайней мере, не с живыми представителями рода людского.

Наверное, впервые увидев живого мертвеца Звягинцев должен был вновь истово уверовать в Бога. Православнутые, не православные, а именно православнутые, отец и мать довольно часто упоминали о карах небесных за грехи человекав. Чума, саранча, голод, даже дождь цвета крови и восстание погребенных, вроде как там были. Виталий особо не слушал, а как среднестатистический пацан с максималистическими замашками и "есть два мнения — мое и не правильное", плотно задумывался о том, как бы выплеснуть избыток прущего уже из ушей тестостерона. Желательно в соседских девчонок. Еще желательнее в нескольких одновременно.

Не срослось. С верой, а не постельными утехами.

Егор Летов пел, что не бывает атеистов в окопах под огнем и в чем-то был прав.

Но не в этом случае. Звягинцева тянуло блевать, когда он видел, как бабки и тетки крестят парней из его отделения, уезжающих в закат. Они говорили, что-то про ангелов, Божью благодать, спасение и возвращение с победой.

Серьезно?

Благословение на войну от тех, кто половину жизни ничего в ней не меняет, разбивая лоб перед иконами религии, проповедующей подставить вторую щеку? Попахивает разрушением логически-следственной цепочки, не находите?

Тогда зачем ему тот, кто смотрит на ЭТО и ничего не меняет. Он вроде как всемогущ и вездесущ? Или нужно всю жизнь страдать и давиться дерьмом, чтобы, когда сдохнешь в подзаборной канаве отправиться прямым рейсом в райские кущи? А где доказательства, что они существуют? Почему люди верят в гравитацию? А хуй его знает, может потому что, блять, если ты кидаешь предмет, то он падает? Да не, бред какой-то. Ах да, самый убойный тезис, заставляющий "верунов" скатываться совсем уже на дно конструктивно-аргументированного диспута, — за всю истории вида homo sapiens фигурировало по меньшей мере несколько тысяч совершенно разных богов. Так с хуя ли именно ваш настоящий, а поклоняющихся остальным, нужно привести к миру и пониманию путем насилия?