Лицо отмщения

Закончив осматривать подарки, блудница с наработанной резвостью начала примерять обновы, продолжая впотьмах строить глазки щедрому иноземцу. «Эк я ему приглянулась, — кружилось в ее смазливой головке. — Вот бы ему неделю здесь пожить, а то и две». Большего деваха и в мечтах не представляла.

Управившись с дорогими одеждами, она поворотилась, демонстрируя, как сидит платье. И в этот миг тяжелая, точно кузнечный молот, рука Мултазим Иблиса резко опустилась ей на затылок. Ночь вдруг окрасилась ярко-алым, чтобы тут же померкнуть.

«Вот и замечательно», — прошептал Анджело Майорано, достал из-за пояса шейную гривну в виде двух сплетающихся змей и аккуратно положил подарок князя Мстислава в густую траву подле жертвы. Похитить драгоценность ему не составило особого труда.

За годы жизни ловкий пират научился многому, в том числе и неслышно передвигаться по комнатам. Еще днем он заметил, куда вельможная севаста положила драгоценный подарок, когда же после заката он заступил на пост, остальное было делом нескольких минут.

«Замечательно, — любуясь содеянным, повторил он. — Сейчас влюбленные жеребцы пустят друг другу кровь, а я добью последнего. От шлюхи потом можно избавиться, а гривна на месте побоища ясно укажет на то, из-за кого сцепились эти знатные рогачи. Однако стоит поторопиться. Сейчас должен появиться мой друг Вальдарио».

Он подхватил бесчувственную девицу под руки и усадил на вывороченное пролетевшей когда-то бурей дерево, прислонив ее, чтоб не упала, к стволу дуба, произраставшего здесь же. Отойдя чуть в сторону, он с видом истинного художника полюбовался картиной. Со стороны могло показаться, что задумчивая девушка, усевшись на высохшее древо, любуется отблесками луны, переливающимися в днепровских волнах. Вдали послышался треск сломанной ветки. «Только бы Симеона нелегкая не принесла раньше времени!» — прошептал капитан Майорано. Но его опасения были напрасны.

— О, граф! — тихо приветствовал соратника дон Анджело. — Это хорошо, что вы один! Ваш друг, конечно, очень ловкий стрелок, однако, порой мне кажется, он будет шуметь даже на собственных похоронах.

— О своих похоронах подумай, рожа тряпочная! — прокомментировал Лис на канале закрытой связи. — Высоко сижу, далеко гляжу, все вижу!

Вальдар Камдил молча кивнул.

— Дальше идти не стоит. Севаста велела мне стоять поодаль. Неровен час, узнает, что и вы тут. Отсюда все и так видно. — Капитан «Шершня» глянул в сторону «куклы». Обычно такой удар выводил жертву из строя не менее чем на час, но порой и черт склонен поразвлечься.

— Не очень хорошо, правда, но все же видно. Надеюсь, граф, нам не придется наблюдать… ну… вы понимаете, что-нибудь такое… Говорят, в Константинополе весьма легко относятся к плотскому греху. — Он исподтишка глянул на выражение лица доблестного рыцаря.

Анджело Майорано всегда был невысокого мнения об умственных способностях этих сорвиголов, а уж тем паче отправившихся в раскаленную Палестину не за богатой добычей, а за камнями, по которым больше тысячи лет назад ходил Сын Божий с апостолами. В головах этих бравых вояк было чересчур много отваги и чересчур мало того, что позволяло сохранить эти самые головы на плечах.

Когда сегодня он, мотивируя особой щекотливостью дела, попросил рыцаря не брать с собой подкрепление и получил утвердительный ответ, предположение о слабоумии Божьих воинов переросло в уверенность. Теперь ему не нужно было обеспечивать победу Гаврасу, убивать его, дожидаться появления чертова менестреля, чтоб и его отправить к праотцам. Все шло по самому простому из предусмотренных им планов.

— Тс-с! — скомандовал он. — Слышите, там вдали кто-то идет. Это, вероятно, Симеон. Я должен указать ему, где Никотея. Притаитесь и следите, я скоро вернусь.

— Ну как тебе этот конь педальный, почти шо Пегас криминала. Герой, блин, абордажа! Капитан, это тебе впредь наглядный урок, шоб не спасал жизнь кому попало. «Он за нас тут шо-то куда-то пролил, буквально жертва репрессий, возьмем на поруки». Макаренко выискался.

— Да, был неправ, — прервал соратника Камдил.

— Вон, девоньку уже приложил. Ишь, как задумалась об этом самом облико морале. Маркиз де Огород доморощенный!

— Ладно, теперь не вывернется.

— Ты уж приложи усилия, а то щас я их приложу. А там, знаешь, перелетные стрелы потянулись в теплые страны, а одна, как на грех, заплутала, аккурат под черепушку и воткнулась. А если шо, скажу, пришла пора жениться, стрелял в жабу пострашней.

Анджело Майорано, как и обещал, вернулся очень скоро. Он притаился за кустом и приложил палец к губам. Вдали, довольно хорошо различимый за сенью ветвей, Симеон Гаврас приближался к сидящей на поваленном дереве бесчувственной красавице. Он что-то говорил, но его негромкие слова относило ветром. Девушка никак не реагировала на речи турмарха. Тот приблизился и заговорил с явным напором, довольно оживленно жестикулируя.

— Похоже, она не слишком рада его слышать. Чертовы рога! Проклятый ветер! Знать бы сейчас, о чем он говорит, — сквозь зубы процедил Анджело Майорано.

Между тем, не дождавшись ответа, раздосадованный хладностью севасты Симеон Гаврас ухватил девушку за плечо, и та, как подкошенная, рухнула с насиженного места.

— Что такое?! Мессир рыцарь, — больше не таясь, воскликнул капитан «Шершня», — вы видите, он убивает ее! — Он выхватил из ножен меч и ринулся к поваленному дереву, как бросается кошка на одурманенную сырным запахом мышь. — Возьмем его, мессир рыцарь, не дадим ему уйти!

Глава 21

Манера не оставлять следов — сама по себе отчетливый след.

Эркюль Пуаро

В то утро комендант прибрежной крепости Шеллборо был потревожен нежданным гостем, появившимся чуть свет у ворот цитадели. Судя по дорогой одежде и еще более дорогому коню, на котором восседал приезжий, это был человек если и не знатный, то весьма состоятельный. За незваным гостем следовала небольшая свита — трое слуг и переводчик.

— Мой господин — Юрген фон Гау! — церемонно представил вновь прибывшего знаток иноземной речи. — Фортификатор.

Непонятное слово произвело на коменданта впечатление глубокое, но, увы, неосмысленное. Правда, он уловил в нем корень «форт», то есть крепость, но что должен был сделать с находящимися под его рукой укреплениями этот надменный иноземец, для коменданта так и осталось загадкой.

Видя замешательство старого вояки, чужестранец, лениво осматривавший окна комендантского дома, надвратную башню и прилегавшие к ней стены, достал из покрытого сафьяном футляра свиток с подвешенной к нему королевской печатью на красном воске и развернул его перед верным защитником крепости. Вид множества букв, а уж тем паче конного изображения государя на печати окончательно убедил ревностного стража морской границы, что перед ним — важная персона, облеченная ежели не властью, то, во всяком случае, доверием монарха.