Лицо в темной воде

Шуравин выскочил с трубкой из кабинета.

– Инга, тут такое происходит, – громко зашептал от в трубку. – Кто-то похитил…

– Да, я уже в курсе, – перебила Инга. – Я прилетела, как только прочитала статью в газете. Но до тебя тоже невозможно было дозвониться. Ты в порядке?

– В порядке? – Шуравин саркастически хмыкнул. – В полном! Инга, что мне делать?

– То, что говорят тебе полицейские.

Руслан Маратович растерянно сдвинул брови.

– Но…

– Я буду у тебя через полтора часа, – сообщила Инга. – Ни о чем не волнуйся, мы решим эту проблему.

– Но как? У тебя есть какие-то идеи?

– Да, Руслан, у меня есть идеи. Но это не телефонный разговор. До встречи!

6

Инга Палецкис убрала мобильник от уха. Она сидела в припаркованной к бордюру машине. Накрапывал дождь, и включенные дворники размазывали дождевые капли по лобовому стеклу.

Некоторое время Инга сидела молча, глядя прямо перед собой. Лицо ее было бледным, губы – плотно сжатыми. Работающие дворники машины отражались в стеклах ее очков, делая их похожими на крошечные маятники.

Наконец Инга Александровна снова подняла к глазам телефон, нашла в справочнике нужный номер и нажала на кнопку связи.

– Здравствуйте, Инга Александровна! – отозвался вежливый мужской голос с легким прибалтийским акцентом. – Чем могу быть полезен?

– Вилкас, у меня проблема, – сказала Инга.

– Слушаю вас.

– Дело необычное. Но ты мне должен. За Специалиста.

На том конце провода повисла пауза. И тогда Инга добавила:

– Я так и не получила доказательства того, что работа выполнена. И поэтому не могу считать контракт исполненным.

– Это справедливо, – произнес собеседник после паузы. – Какая у вас проблема, Инга Александровна? И как именно я могу вам помочь?

– Дело необычное, – сказала Инга. – По крайней мере, для меня. Сделать нужно следующее..

* * *

Экран телевизора ярко мерцал в полумраке комнаты. Молодой, хорошо одетый корреспондент восторженно вещал, гладя в объектив камеры оператора:

– По-прежнему ничего ни известно о судьбе Вероники Майской, похищенной неизвестными два дня назад. Из оперативных источников нам стало известно, что продюсер Руслан Шуравин занимается сбором денег для выплаты их похитителям. Мы обратились за комментариями к майору полиции Кротову, который расследует это дело.

На экране телевизора возник пожилой полицейский с усталым лицом. Корреспондент сунул микрофон ему под нос и продолжил все тем же бодрым и радостным голосом:

– Иван Антонович, на данный момент есть какие-нибудь версии относительно личности похитителей?

– У нас имеется несколько версий, – ответил полицейский. – Мы тщательно прорабатываем каждую из них.

– Не могли бы вы сказать, что это за версии?

– Извините, но в интересах следствия я вынужден оставить ваш вопрос без ответа…

Вероника взяла пульт и выключила звук. Отхлебнула мартини прямо из горлышка бутылки и облизнула губы.

– Мне немного страшно, – сказала она.

– Нечего бояться, – отозвалась Элинэ. – Все будет хорошо. Тебе не кажется, что ты слишком много пьешь?

– Я просто снимаю стресс, – парировала Вероника. Она сделала еще один глоток из бутылки. Струя мартини сбежала по ее остренькому подбородку и запачкала ворот блузки.

Девушка взяла со стола салфетку, вытерла подбородок и, скомкав салфетку в пальцах, небрежно швырнула ее на пол.

– Советую тебе остановиться на этой бутылке, – сказала Элинэ. – Возможно, завтра мы поедем за деньгами. Мне нужно, чтобы ты была в форме.

– У меня плохие предчувствия, – мрачно проговорила Вероника. – Сегодня ночью мне приснилось, будто я сижу за столом и ем какую-то еду. Еда была безвкусная, противная… А я сидела и ела. А потом я поняла, что это за еда.

– И что это была за еда?

Вероника посмотрела на Элинэ хмурым взглядом и ответила с легкой нервной усмешкой:

– Деньги.

– Ты ела во сне деньги?

– Да.

Элинэ улыбнулась и поправила темные очки.

– Но ведь это хорошая примета.

Вероника вздохнула:

– Не думаю. – Она немного помолчала, а затем проговорила тихим голосом: – В этом сне была и ты.

– Я тоже ела деньги? – иронично уточнила Элинэ.

– Нет. Ты просто стояла в углу комнаты и смотрела на меня. На тебе было белое платье, и оно было испачкано чем-то красным. И еще – я никак не могла разглядеть твое лицо. Ты стояла и усмехалась. Вот как сейчас. И я знала, что ты – мертвая.

Вероника отвернулась и снова уставилась на экран телевизора. Элинэ взяла сумочку и достала из нее блистер с таблетками, выдавила одну и протянула ее Веронике.

– Выпей.

Вероника взглянула на таблетку.

– Что это?

– Антидепрессант.

– Я не хочу.

– Нужно. Слишком многое поставлено на карту.

Элинэ продолжала протягивать таблетку, и Вероника вынуждена была ее взять.

– Выпей прямо сейчас, – попросила Элинэ.

Вероника послушно засунула таблетку в рот и запила ее глотком мартини.

– Хорошо, – сказала Элинэ. – А теперь приляг. Тебе нужно расслабиться и отдохнуть.

7

Седой оперативник сделал ладонь трубочкой, приложил ее ко рту и прошептал:

– Потяните время, пока мы ее не засечем!

Шуравин кивнул и вновь заговорил в телефонную трубку, имитируя доверительный тон:

– Я собрал деньги. Не буду говорить, чего мне это стоило, потому что…

– Вам это стоило сорок миллионов рублей, – прервала его вымогательница.

Дверь в комнате приоткрылась. В образовавшемся проеме показалась аккуратно причесанная голова молодого полицейского. Он посмотрел на пожилого и кивнул. Тот кивнул в ответ. Голова скрылась.

– Эй! – окликнул Шуравин свою собеседницу. – Вы еще здесь?

– Да.

– Куда мне привезти деньги?

– Слушайте внимательно, – сказала вымогательница. – Помните место, где разбилась ваша жена?

Шуравин слегка побледнел. Он покосился на оперативника и произнес:

– Да.

– Вы поедете к этому месту со стороны города. Завтра. Ровно в восемь часов вечера. Не доезжая километр, увидите припаркованную у обочины машину.