Лицом к лицу с Америкой

Случались курьезы, приводившие в недоумение и смущение наших американских коллег.

В Сан-Франциско накануне отлета в Айову самые удачливые легли спать часа в 2 ночи, а в 4 часа утра нас разбудили, сообщив, что к 5 надо погрузить вещи в автобусы и собраться в клубе печати с эмблемой черной кошки. Надо — значит надо, хотя, собственно говоря, никто понятия не имел, для чего это надо. А когда мы собрались, выяснилось, что самолет уходит лишь около 8 часов.

— Но для чего нас так рано подняли?

— Чтобы вы могли выпить по чашке кофе…

Кстати сказать, лед «холодной войны», быть может,

прежде всего треснул в отношениях между советскими и американскими корреспондентами. Они характеризовались дружеской простотой, попытками профессионального взаимопонимания, а нередко и практической помощью друг другу на условиях взаимности. Не было почти ни одного случая, когда американские и советские журналисты вступили бы в какой-либо серьезный конфликт. Правда, это не исключало обмена шпильками и остротами, что в конечном счете отношений не портит. На аэродроме Эндрюс перед прибытием Н. С. Хрущева корреспондент агентства Юнайтед Пресс пошутил:

— На Луну прибыли вовремя, а в Вашингтон опаздываете…

И тут же получил ответ:

— При полете на Луну не было такого встречного ветра, какой дует в лоб нашему самолету «ТУ-114»… Наведите порядок в своей погоде, и опозданий не будет!

Еще пример.

Самолет шел над пустынными районами штатов Колорадо и Аризона. Внизу красноватые выжженные долины, черные с белыми шапками горы и прозрачная синька сухого тумана. Один из американцев, указывая на гигантские красноватые расщелины Гранд-каньона, сказал:

— Одно из чудес света!

— Да, — согласился советский коллега, — похоже, чтобы не канителиться с путешествием в космос, вы организовали лунный пейзаж прямо у себя на дому!..

Но шутки шутками, а дело делом.

Сейчас, всесторонне оценивая результаты визита Н. С. Хрущева, американцы приходят к выводу, что в корпусе прессы были допущены излишества.

Вот одна из зарисовок, позаимствованная из остроумной статьи «Пресса заработалась», опубликованной в журнале «Тайм»:

«Для трудолюбивого журналиста первая его профессиональная заповедь — добыть сообщение. Стремясь под неусыпным оком требовательного редактора выполнить эту освященную временем миссию, хороший репортер или фотокорреспондент, неотступно преследуемый страхом, что его обойдут конкуренты, пускается на самые изобретательные выдумки, на которые он только способен. Когда более 300 репортеров и фотокорреспондентов собираются для того, чтобы осветить в печати одно из крупнейших за всю их практику событий, вся их изобретательность в совокупности может вызвать настоящий хаос и свалку.

Когда Хрущев-путешественник, посетив универсальный магазин в Стоунтауне, близ Сан-Франциско, хладнокровно постукивал пальцем по дыне или сжимал в руках грейпфрут, нетерпеливая журналистская стая неожиданно заполнила все помещение. Журналисты взбирались на мясные продукты и бакалею. Один из фотокорреспондентов в борьбе за выгодную для съемки позицию упал в холодильник со сливочным маслом; другой влез на витрину с мясом, третий до верха своих ботинок погрузился в плавленный сыр. Низкорослый фоторепортер нанял (за 5 долларов) продавца этого магазина, уселся ему на плечи и погонял своего двуногого коня по проходам между прилавками, покрикивая: «Быстрее, быстрее!..»

«Прекратите!» — вдруг раздался возмущенный голос продавца за мясным прилавком.

Фотокорреспондент Бартон Глинн взобрался на мясной прилавок, не обращая внимания на протесты продавца, требовавшего, чтобы тот перестал делать своими ногами из мяса отбивные котлеты. Продавцу удалось очистить от него прилавок только тогда, когда он подкатил ему под ноги круглую колоду, служащую для рубки мяса, о которую тот споткнулся. Другой ретивый фотокорреспондент на глазах у удивленной матроны влез на детскую коляску и оттуда прыгнул на движущуюся ленту конвейера. Пока он силился навести свой аппарат, лента уносила его все дальше от цели. «Остановите эту штуку! — орал он. — У меня пропадает снимок». В глубине магазина среди стука падающих консервных банок и звона разбиваемого стекла послышался голос одной из покупательниц, которая, не веря своим глазам, сказала, покачивая головой: «Я никогда не видела, чтобы люди так вели себя…»

Свалку, которую устроили представители прессы в универсальном магазине и на ферме Гарста в Кун-Рапидсе, можно было бы объяснить рвением журналистов, стремящихся добыть материал для своих сообщений. Но своим диким поведением журналисты, теснившиеся вокруг Хрущева, фактически испортили себе все дело: репортера, которому удавалось пробиться вперед и услышать хотя бы одну фразу из беседы, часто тут же оттесняли далеко в сторону, и ему не удавалось больше ничего услышать; другие, решившие прибегнуть к электронике, приносили с собой небольшие портативные звукозаписывающие аппараты, но, когда они начинали прослушивать свои записи, в них не было слышно ничего, кроме возгласов их коллег-журналистов, оравших друг на друга. Кое-кто из старых журналистов — ветеранов карандаша и блокнота — сокрушенно признавал, что репортерам, которые сидели у телевизионных приемников, далеко от теснившейся и толкавшейся толпы, удалось написать самые полные отчеты».

Не думаем, чтобы в этой зарисовке журнала «Тайм» было много преувеличений.

В общем, по признанию американской прессы, никогда ни один визит в США не освещался таким количеством корреспондентов, фотографов, кинооператоров и работников телевидения, как визит Н. С. Хрущева.

Как же эта многочисленная, шумная и энергичная армия прессы, представлявшая не только различные лагери, но и многочисленные противоречивые международные и американские интересы, освещала поездку? Насколько оправдала она на этой международной передовой высокое звание «шестой великой державы»?

Джордж Грин, директор бюро общественной информации США, в свое время сказал: «Дайте мне три недели и соответствующий механизм, и я изменю так называемое умонастроение американцев по любому вопросу». Это роднит Джорджа Грина сразу и с Наполеоном, который не сомневался, что может разбить со своими гренадерами любую армию, и с Архимедом, который говорил, что он сдвинет земной шар своими рычагами, если ему дадут точку опоры. Как известно, Наполеон был сам разбит. Что касается Архимеда, то он был прав, но не нашлось подходящей точки опоры.

А как с Джорджем Грином?

Соответствующий «механизм» он имеет — американская пресса обширна, шумна и энергична. В минувшие годы «холодной войны» этот «механизм» обладал всеми чертами усовершенствованной установки по производству искусственного льда. Основная деятельность развивалась в двух направлениях: дезинформация относительно истинного положения дел в Советском Союзе и выворачивание наизнанку подлинных мотивов и направлений советской внешней политики. За разнообразием приемов американские газеты не гонялись, каждая стандартная мысль отливалась в стандартной фразеологической опоке.

— Как живут в Советском Союзе? — Умирают с голоду и ходят в лаптях.

— Какой в СССР труд? — Принудительный. «Принудительно» поэты сочиняют любовную лирику; «принудительно» танцуют в «Лебедином озере» Галина Уланова и Майя Плисецкая, пишет новые симфонии Дмитрий Шостакович, выигрывает в шахматы Михаил Ботвинник, побеждают советские спортсмены в олимпийских состязаниях; на условиях «принудительности» советские конструкторы построили самолеты «ТУ-104» и «ТУ-114», атомную электростанцию и атомоход, величайший в мире синхрофазотрон, создали атомную и водородную бомбы, искусственное сердце и расчеты по космонавтике…