Лидер с планеты Земля

— Это они, экселенц, — выдохнул Виллем.

— Вижу, бригадир. Вижу, — кивнул я, стараясь оставаться бесстрастным.

Кто бы знал, насколько мне это трудно давалось.

Всего через полчаса на ЦКП станции появились и сами герои — наши три капитана.

— У нас получилось, — радостно сообщил Гас вместо приветствия.

— Никто и не сомневался, — позволил я ответный смешок…

Подробности мы обсудили чуть позже, в адмиральской каюте, без лишних ушей.

— Чего-то особенного не ощутил. Окно перехода сформировалось нормально. Только когда мы в него входили, было что-то такое… как будто под воду ныряешь, а после выныриваешь, и уши немного закладывает, — поделился ощущениями напарник.

— А остальные?

— Лайерс сказал, что вообще ничего почувствовал, а у Эрлиха какая-то техника глюканула, он всё сокрушался, что что-то там не зафиксировалось. Так что, в общем и целом, перспективы хорошие. Могу теперь лоцманом подрабатывать на обратных проводках, — пошутил Гас.

— А ведь придётся.

— Сам знаю, что придётся. Поэтому и прикидываю, какие тарифы назначить.

Мы сдержанно посмеялись, после чего «третий» продолжил:

— Система практически чистая. Всего один навигационный маяк на дальней орбите и шесть астероидных поясов с наклонениями от пяти до двадцати пяти градусов. Сам понимаешь, такое даже контрабандистам не в жилу.

— Согласен, — подтвердил я, немного подумав. — Но просканировать пояса всё-таки стоило.

— Ну… мы, собственно, так и сделали, — ухмыльнулся приятель.

— И?

— Пусто, — развёл он руками…

Следующую, уже полноценную экспедицию готовили трое суток.

Поскольку соглядатаев в системе 1439 не обнаружилось, в гипер решили отправить большой корабль, подготовленный к длительным перелётам. После недолгих размышлений выбор остановили на «Скарамуше». Тем более что, узнав о цели экспедиции, Луджер сам настоял на том, чтобы в ней участвовал его УДК.

Ни я, ни Гас, ни Анцилла спорить с ним по этому поводу не собирались. Кандидатура — лучше и не придумаешь. Глава малого дома Ансари в деле привлечения союзников обладал таким возможностями, которые не снились всем прочим. Его принимали во всех правящих домах Империи, он был лично знаком с каждым герцогом, а с парочкой даже состоял в дружеских отношениях.

В экипаж, помимо лётно-технических специалистов, включили также Гаса и Лайерса. Первый, понятное дело, должен был обеспечивать возвращение (правда, как именно, никому не рассказывали — ссылались на сверхсекретную технику, к которой он единственный имел полный доступ). Второй — делать то, что предполагалось при неудаче предыдущего вылета — вербовать вышедших в отставку военных, желающих повоевать за Империю в частном порядке. В моём мире таких раньше называли ландскнехтами, кондотьерами и капёрами, а в более поздние времена — советниками и инструкторами ЧВК.

Эрлих, которого в команду на этот раз не включили, жутко обижался на проявленную «несправедливость», но, как и положено всякому принявшему когда-то присягу, стойко переносил все тяготы и лишения службы.

Десантную группу и боевые машины на борт брать не стали — ограничились несколькими планетарными ботами и уже засветившимся в эксперименте шаттлом-разведчиком.

Шоу из вылета тоже не стали делать. Все, кому надо, об экспедиции знали, а кто не знал, тому и не надо было.

Первый сеанс связи состоялся спустя полтора часа после входа «Скарамуша» в гиперканал.

На кодовый запрос с «Примы» командир УДК ответил секунд через десять:

«Готовность — две двойки».

Лишь после этого напряжение спало. «Две двойки» означало, что «в системе всё чисто, чужаков нет, ретранслятор для гиперсвязи запущен, ждём подтверждения для прыжка в соседние сектора».

Чтобы прыжок состоялся, требовалось отключить ворота. Что мы тут же и сделали. Временно, всего на пятнадцать минут.

Система сверхсветовых перемещений в Империи была настроена так, что перелёт из сектора в сектор осуществлялся только через стационарные гиперворота. Поэтому возникшая у Мегадеи барьерная аномалия при включённых гиперворотах защищала по факту не только нас, но и прилегающие районы Империи. Попасть туда противник мог лишь через наш портал, но вход к нему преграждала анизотропия.

До поры до времени, конечно, пока не исчезнет…

Зато когда это произойдёт, мало нам, чувствую, не покажется…

* * *

Связь с ушедшим в дальний прыжок «Скарамушем» предполагалось осуществлять через оставленный в системе 1439 ретранслятор. Работал он, правда, лишь на приём. Исключительно из соображений секретности. Гас, Луджер и Лайерс могли отправлять на него кодовые сообщения, а раз в сутки, по сигналу из нашей системы, пакет сообщений отправлялся на «Приму». В обратную сторону сообщения не передавались.

На спецсовещании, где кроме наших из корпуса присутствовали герцогиня и Дидрич, решили, что лучше, если «разведчики» будут действовать автономно, без оглядки на остающихся внутри аномалии «координаторов и начальников». А если нужда в руководящем и направляющем пенделе всё же появится, его можно отвесить и «лично» — через гонца, по указанным в сообщениях координатам…

Отправлять гонца не понадобилось. За те две недели, пока «Скарамуш» бороздил космическое пространство Империи, ничего экстраординарного не случилось.

На Мегадее войска проводили учения, инженеры и техники лихорадочно переоборудовали трофейные УДК в орбитальные батареи, сообщения от «разведчиков» исправно поступали на ретранслятор, а оттуда — ко мне на стол. Доктор Роэль с коллегами пытался синтезировать псевдо-чудо-молекулу с Флоры (пока безуспешно). Анцилла «перевоспитывала» местное население новыми законами и налогами (не забывая, впрочем, о пряниках — обещании сделать эту планету основными воротами в сектор и, соответственно, главным таможенным хабом). Я, скинув рутину на капитан-бригадира Виллема, зарылся в любезно предоставленные экселенсой электронные архивы дома Ван Тиль и день за днём выстраивал алгоритмы решения трёх задач: узнать, как вернуть утраченную энергию, выяснить, как управлять барьером, и выдумать, как разгромить врага в предстоящем сражении.

Странное дело. Чем больше я углублялся в архивы, тем больше и больше убеждался в том, что эти задачи неразрывно связаны между собой и что решить хотя бы одну означает решить и все остальные.

Из-за глубокого погружения в тему я даже, когда приходил к Анцилле, вместо того, чтобы сразу заняться любовью, сперва «мучил» её долгими разговорами об истории мира и барьерной энергии.

Надо отдать должное экселенсе, она терпеливо выслушивала мои измышления и вопросы, иногда даже что-нибудь отвечала, а потом просто садилась рядом, брала меня за руку и молча кивала. И тогда мне становилось стыдно. Я вдруг вспоминал, что когда-то на Флоре точно так же проводил дни и часы перед репликатором, пытаясь изобрести «косморадио», и совершенно не замечал, как в том числе из-за этого разрастается пропасть между мной и Паорэ.

Внешне они с Анциллой были ничуть не похожи, но в мыслях я их почему-то всё время путал. Словно они и впрямь, как в недавнем сне, оказались «астральными близнецами», и обе чувствовали некую… обречённость что ли. Или, скорее, покорность судьбе.

Пао не верила, что сможет меня удержать, поэтому, видимо, и отталкивала от себя, заставляя считать, что мы друг другу неинтересны.

Анцилла же явно не верила, что мы победим, а буквально свалившийся на нас месяц анизотропии — это всего лишь отсрочка вынесенного «наверху» приговора. Наверное, из-за этого она и наплевала на всех и вся и теперь отрывалась ночами по-полной, как будто бы жаждала поскорей наверстать упущенное, то, чего не хватало ей в прежней жизни. Любила ли она меня в самом деле, как утверждала, или это была просто игра, своего рода психологическая и интеллектуальная терапия перед лицом неизбежного?.. Не знаю. Эмоции говорили, что первое. Логика убеждала в обратном.