Лидия. Головная боль академии. Книга 2

Эдриан вытолкнул меня наверх первой, а сам ухватился за край и пытался подтянуться, рычал, кряхтел, но не мог. Я схватила его за шиворот и, внушая себе, что я сумею, потянула на себя.

Помогла мне неведомая и невидимая сила, и спустя пару мгновений мы с Эдрианом штабелями упали на лёд. Мой мужчина улыбался, но по нему было видно, что дело плохо:

– Я же обещал вытащить тебя... Прости, что... – он не договорил, его глаза начали закатываться, но он усилием воли удерживал себя в сознании.

Нас заслонило чьей-то тенью, кто-то то ли тявкал, то ли мяукал бесконечным: «Рмяф!», но я настолько устала и замёрзла, что сложно было даже думать.

Эдриан посмотрел на меня в последний раз и его зрачки расширились от удивления:

– Лия?

Чёрт! Ведь знала же, что в условиях нестабильной магии артефакт Катарины сбоит! И вот, спалилась в последний момент.

Не знаю, откуда во мне взялись силы, но я положила свою руку Эдриану на лицо, закрывая ему обзор, и после этого я лишь обрывками запомнила, как между мной и моим возлюбленным вклинилась горячая, как печка, тушка Дарси, как нас троих замотали в кокон, подхватили и с сумасшедшей скоростью куда-то понесли.

Глава 12. Грандиозные планы

Лидия

Я пришла в себя, когда меня распаковали и подхватили на руки.

– Папа? – прохрипела, и тут же поправила себя: – Я в порядке, Лиэль. Поставь меня на ноги, – мысли о том, что Эдриан сейчас увидит сие палевное действо и сложит дважды два, заставили мои ягодицы сжаться, а мысли отрезветь. – Поставь быстро!

Папуля, недобро сверкнув глазами, поставил меня на пол. Оказалось, мы находимся в приёмной пищеблока, в тускло освещённой комнате, которая сейчас пустует, так как привоз продуктов обычно до рассвета, и все ящики уже утащили в столовую. Это хорошо. Здесь следилок нет. Да и никого нет, кроме меня, папы, Эдриана и моих фамильяров.

Моя прекрасная Розочка держала кокон с лежащим в нём ректором, как люльку – смотрелось умилительно и слегка траурно.

Эдриан пребывал в глубоком нездоровом обмороке, что странно, потому что ко мне магия вернулась и самочувствие стремительно приходило в норму.

Хотя самоощущение, надо сказать, было премерзкое: всё-таки я в мокрой несвежей одежде, после холодового шока, да ещё голодная и попахивающая тухлой рыбой.

Только сейчас заметила, что через плечо у меня перекинута сумка с початой бутылкой зелья против тьмы и мешочком золота, про которые я даже не вспомнила, когда Эдриан дёрнул меня наверх.

И вот, мы живы, а деньги и зелье со мной.

Я положила бутылку в кокон к ректору. Не за чем ему встречаться с Дией, пока я не решила, как быть. В голове неразбериха.

– Розочка, включи невидимость и доставь его в лазарет, – отдала я команду.

Паучиха покачнулась, как бы кивая мне, и исчезла, скрыв и ректора тоже.

– Теперь ты мне всё объяснишь, – потребовал мрачный и злой папуля.

– Будь добр, перемести нас в комнату. Поговорим там.

Папа сделал, как велено.

Кэт не было, видимо, она ушла на занятия. Оно и к лучшему. Нам с папой предстоит откровенный и максимально короткий разговор.

Часы над входной дверью показывали 8:30, а это значит, первая пара в разгаре. Зельеварение. Ай, ладно, договорюсь как-нибудь с Фенеком.

– Значит, так, рассказываю по существу. Времени в обрез, – начала я, сбрасывая на пол тяжеленную, набухшую от воды одежду. – Тебя же интересует, что произошло, так ведь? – папа кивнул. – Вчера утром я приехала в Нортмор, чтобы передать Эдриану, в смысле, господину Дарсу зелье.

– Можешь снять личину, – сказал папа.

– Она, что, ещё работает? – я подошла к зеркалу и посмотрела на свой жалкий видок: одежда грустно прилипла к телу, средне-русые волосы свалялись, лицо вообще приобрело землистый оттенок. А ещё сквозь личину Дии временами проглядывал мой истинный облик. – Ох, похоже, я сломала артефакт... – вздохнула и сняла с руки браслет.

– Или что-то мешает ему работать, – предположил папа и был чертовски прав, но времени рассказывать ему про зелёный светящийся минерал не было.

– Вернёмся к Нортмору: как только я передала ректору зелье, в нас кинули какой-то штуковиной, которая забросила нас в камеру смерти.

Папула зарычал. Я продолжила:

– Эдриан сказал, что в проверявшей его недавно комиссии был некто, яростно желающий ему смерти, но законно убить ректора в академии он не мог и подстроил подлянку вне учебной территории. Я случайно попалась под руку, и мной решили пожертвовать.

– Считай, что я уже узнал, кто это был, – папа сидел на моей кровати, нервно сжимая кулаки. – Нельзя отправлять людей в камеру смерти без согласования с императорским судьёй. Тот, кто вас отправил умирать, будет казнён, – он накатал и отправил магвестник кому-то, затем позвал: – Сядь, пожалуйста, рядом, Лия.

Стоило мне приземлиться, как папа порывисто обнял меня.

– Это так не оставят. Обещаю. Мы искали тебя весь вечер и ночь. Коза ты моя неугомонная, я чуть с ума не сошёл, пока со мной не связалась Катарина, и твоя кошмарная паучиха не вызвалась помочь.

– Мы – это кто?

– Я и Терн. Он сейчас у Арда. Они уже знают, что ты нашлась, и я скоро приду к ним с новостями.

– Мама не в курсе?

– Ты, что, хочешь довести её до инфаркта? – возмутился папуля.

– Боюсь, как бы она тебя не выгнала из дома за сокрытие важной информации.

– Это она может. В любом случае, она будет меньше переживать, если узнает обо всём, когда опасность миновала, – он погладил меня по спине. – Как вам удалось спастись?

– Эдриан вытащил. Сначала мы убили акулу, чтобы не съела нас, пока мы спасаемся, а потом проплыли под скалой. И, да, папа, он не знает, что я – это она, в смысле, Диа, его зельевар.

– И также не знает, что в снах ему являлась ты? – папа отстранился и вопросительно посмотрел на меня.

– Угу.

– Почему не скажешь?

– Во-первых, он примерно твой ровесник и не намерен заводить роман с учащимися – я для него ещё ребёнок. Во-вторых, не хочу вымаливать любовь и бегать за ним собачонкой, – после этих слов Дарси запрыгнул мне на колени и по-человечьи серьёзно заглянул мне в глаза. – Признаваться только ради того, чтобы мне отказали, я не собираюсь.

– Что собираешься делать?

– Как это что? Виртуозно подведу его к тому, что он без меня не сможет!

– Значит, разберёшься, – улыбнулся папуля.