Лигранд. Империя рабства

— Принесите полотенце, — обратился я к распорядителю обеда, перед тем как изведать этот не очень приятный на вкус продукт.

Он склонил голову и исчез. Можно было бы и отказаться, но, во-первых, напиток не настолько противен, а во-вторых, хозяева выставив реально дорогую по местным меркам добавку к отвару оказали некий знак уважения к нам.

— Могу поинтересоваться целью вашего визита лигранд Элидар? — вежливо спросил балзон.

— Я обязательно отвечу на ваш вопрос, но у меня есть просьба, — ответил я. — Могу просить вас и либалзона отойти от титулов.

— Вы предлагаете перейти на имена? — поинтересовался на всякий случай балзон.

— Да. Я знаю, что у моего деда и у вас есть взаимные территориальные претензии, но не считаю это поводом разговаривать на официальных тонах.

— Вы правы Элидар, поэтому ваше предложение вполне приемлемо, — соблюдая все традиции, улыбнувшись, произнёс Роник.

— Я приехал к вам ради знакомства, так как по известным причинам забыл всех кого ранее знал. К тому же балзон Пионат рассказывал, что Сойтеникар приезжал в имение поинтересоваться моим здоровьем. Ну и поскольку не так уж много людей выявили такое желание..., вернее либалзон и лара Альяна это единственные люди, то я просто обязан был совершить ответный визит просто из благодарности.

— Приятно слышать от молодого человека разумные речи. К сожалению, в наше время это редкость, поскольку имущественные отношения зачастую преобладают над элементарной вежливостью.

Далее разговор протекал в том же русле. Они мне комплименты, я им. После обеда нам показали конюшню и... псарню, хотя те животные, что находились там были из семейства кошачьих. Сойетеникар был явно заморочен на этих магически выведенных животных напоминающих рысь-переросток. Пятнистые кошки и вправду были очень красивы и явно сильны — мышцы прямо бугрились под шкурой. Либалзон взахлёб рассказывал, что пара таких, рвут в клочья земляного дракона — редкого зверя напоминавшего медведя, но имеющего некую чешуйчатую броню. Если честно я слышал о таком, но слабо представлял это чудовище.

Лара Альяна.... Лара Альяна была чудом. За всё время, проведённое в кругу этой семьи, она не произнесла ни слова и хвостиком держалась около меня. Уже по выходу из вольера с кошками она резко сжала мою руку трижды. Я обратил на неё свой взгляд. Грустные-грустные глаза чего-то пытались сообщить мне. Я, игнорируя приличие, смотрел на неё и пытался сообразить чего же она хочет. Она ещё раз сжала меня рукой покоящейся на моём предплечье и слегка опустила голову. Ну, я же не настолько тупой и демонстративно кивнул ей. Я бы возможно не догадался этого сделать, если бы не уроки Тотуса. Дело в том, что по современным правилам приличия, лара имела право общаться с мужчинами, но по старым, а такие тоже были, никакая женщина не имеет право голоса без разрешения мужчины, с которым она пришла. Похоже, балзон Роник был приверженцем старых правил, поскольку его жена за обедом вообще слова не сказала и удалилась, как только балзон кивнул ей. Но самое интересное это то, что следующей фразой лара Альяна тоже нарушала старые правила, поскольку все обращения женщины к стороннему мужчине должны происходить через её спутника.

— Балзон Роник, — выдержав необходимую паузу, обратила она свой взгляд на хозяина дома, — могу я с разрешения лигранда Элидара переговорить с вами, в пределах его взгляда.

— Отец у тебя довольно строг, — констатировал я факт либалзону когда Альяна и Роник удалились метров на двадцать.

— Иногда, даже слишком, — хмуро произнёс Сойетеникар.

Разговор Альяны и балзона прошёл не так, как рассчитывала лара, это прямо читалось на её лице, да и Роник стал более сух в общении, поэтому спустя минут тридцать я, к радости моей спутницы, решил откланяться.

— Посмотрим город? — предложила Альяна как только карета выехала с балзонского двора.

— Хорошо, — я собственно вообще только ради этого и ехал.

Город, в понимании человека нашего мира, городом назвать нельзя было, скорее посёлок городского типа — больно уж он был мал. По окраинам мы, разумеется, шастать не стали и направили кучера в центр, до которого ехать было от дома балзона, метров сто от силы, дольше в карету залазили. Деревянные, изредка каменные одноэтажные строения прячущиеся за заборами резко оборвались, сменившись двухэтажными каменными домами окружавшими площадь и примыкавший к ней рынок, бывший похоже единственной достопримечательностью городка.

Оставив транспорт с нашей стражей прямо на площади, мы с ларой вступили на территорию магазинчиков, складов и лавок. Местный рынок служил, кстати, одним из способов давления Роника на моего деда. То есть с товаров из нашего балзонства взимали солидную дополнительную пошлину в случае продажи здесь. В итоге дед, как и деревенские, вынуждены были либо платить её, либо продавать по более низкой цене купцам, заезжавшим в наше балзонство. Местная экономика вообще зачастую строилась на принципе: нагадь, а лучше разори соседа. В последнем случае появлялась возможность скупить земли и расширить свои владения, ну и соответственно повысить доход.

Рынок он и в этом мире рынок. Толчея народа растекавшегося между лотками и стремящегося по одним только им ведомым делам. Те кто пришёл сюда за покупками старались нас обходить, а вот торговый люд наоборот лип со своими товарами. Я вежливо приподнимал руку, когда кто-то из них стремился ко мне, а вот лара наоборот, щупала предлагаемый ей товар, спрашивала цены и даже иногда оспаривала слова купцов, ну что-то вроде того, что эти ткани не могут быть из Ививиатского локотства, так как несколько грубы для этого. Покупать Альяна, я так понял, ничего не собиралась. После лотков мы попали на площадку с десятком магазинов и трактиром. Меня заинтересовал магазинчик с резным клинком на вывеске, а лару булочная или кондитерская, в общем, тут мы на некоторое время разошлись.

Оружейный магазинчик был тухлым, в отличие от цен в нём. Не смотря на старания продавца, мне в нём ничего не понравилось. Хотя мне в нём ничего и не могло понравиться с моей то половиной империала в кошельке. Хватило бы лишь на средненький кинжальчик и то если без ножен. Лара Альяна же вышла с некими медовыми пирожными. Сунув одну из них мне в руки, она заставила, нарушая все правила приличия, съесть её прямо на улице. Очень недурственно.

— Зайдём? — Указала она рукой на серые ворота в бревенчатом частоколе.

— А что там? — Я пытался платком лары стереть с губ мёд.

— Рабский рынок.

— Пойдём.

— Вот там, — она, слегка приподняв руку, указала на дверь в ещё одном заборе, — загон. Туда сдают беглых рабов. Там же их моют и подстригают. А вон на той площадке можно посмотреть товар.

Рынок был очень маленьким, под стать городу. Место надо сказать угрюмое. Я видел и рабов в цепях, когда ехали с братом к деду, ну и у деда понятно, но как-то вот именно здесь осознавалось то, что людей продают. Вот просто можно подойти и как барана купить живого человека. Я не расчувствовался, но несколько мерзко понимать это. Рабы по каким-то только продавцам ведомым критериям сидели в клетках, либо стояли без оных вдоль стены. Некоторые из тех, что стояли, были прикованы. На большинстве рабов была одета новенькая одежда серо-коричневого оттенка. Лара на удивление оказалась чувственна к созерцанию невольников. Нет, внешне она особо не проявила каких либо эмоций, может немножко серьёзней стала, зато рукав моего камзола, в том месте, где лежала её рука, подвергся некоторой пытке.

— Хорошие рабы, — подскочил гнусноватый типок, — все чистые, не больные, ни у одного нет насекомых. Алтырь правда уже ушёл, но если господин либалзон выберет кого-нибудь, то завтра можно будет оформить бумаги.

Я спохватился и спешно стал перестраивать зрение. Как-то пока были у балзона в доме, я расслабился и перестал прятать взгляд — постоянно держать его скрытым, как оказалось, утомляет. Ну а когда покинули дом, я просто забыл об этой моей отличительной особенности. Работорговец напомнил мне о наличии людей способных непреднамеренно узнать мою тайну. Вообще алтыри для меня были не особо опасны. Во-первых, даже если они почувствуют взгляд, то не смогут быть уверенными что это, именно взгляд мага пока не проведут какое либо магическое действие, не видимое обычным взглядом, а я на него не отреагирую. А это они делать вряд ли будут, по крайней мере, преднамеренно. А во-вторых, они не знают меня и если прикрыть перстень либалзона то могут решить что я какой-нибудь странствующий маг. Дело в том, что среди магов не может быть балзонов или грандзонов. Среди алтырей — могут, а среди магов нет. Маги это отдельная каста, живущая по своим законам и правилам. Ну и, в конце концов, даже если перстень не будет снят и вдруг каким-то невероятным способом алтырь поймёт, что у меня есть магический взгляд, то не посмеет в открытую обвинить меня в чём-то, разве что только доложить магам. А магов в данном балзонстве быть не должно, да и вряд ли алтырь побежит к ним, так как боятся магов очень. А даже если и поймёт, и маг неподалёку будет, и алтырь к нему побежит..., я за это время успею спрятать взгляд, и буду всё отрицать. Правда, мы с дедом не были уверены, что у магов нет иного способа определить мой дефект зрения.