Лихачев

Евдокия Николаевна была женщина суровая. Она и своих детей никогда не целовала, но тут немножко растаяла.

— Иван Алексеевич, не уходи из дома, — сказала она. — Живи с нами. В тесноте, да не в обиде.

Так и было решено.

Первые месяцы молодые жили на Спиридоновке, но, когда у них родилась дочь Валя, получили квартиру в самом центре Москвы, в бывшей гостинице Нерензее, в Гнездниковском переулке. Занимали Лихачевы две маленькие комнаты на седьмом этаже. Мать вскоре переехала к ним, чтобы помочь возиться с внучкой, и жизнь пошла своим чередом.

Через некоторое время Иван Алексеевич был назначен уполномоченным ВЧК в Центротекстиле — обычная для того времени функция контроля над хозяйственными учреждениями. Его выбрали в члены Московского Совета, в члены ВЦИКа. Работы прибавилось.

Мать удивлялась своему старшему сыну, он был по-прежнему горяч, не терпел, когда ему противоречили. Но чувство собственного достоинства было у него теперь особенно ярко выражено. Он стал серьезней, сдержанней, много читал. В любом домашнем споре умел пошутить вовремя и уступал, понимая, что уступить и уметь отойти от разговора значительно более важно, чем дать вовлечь себя в перебранку. Впрочем, «молодые» редко ссорились.

Анна Николаевна умела шить, вязать, хлопотала на кухне и в большой семье на Спиридоновке быстро стала своим человеком. Она обшивала детей, вязала варежки и носки, ходила на рынок и за пайком. Только позднее, когда Иван Алексеевич стал директором завода АМО, она начала заниматься общественной работой, возглавляла Совет жен ИТР на заводе. В семье Валентины Ивановны Лихачевой до сих пор хранятся снимки матери в юнгштурмовке на заводском субботнике, на заседании Совета жен или родительского комитета.

3

В процессе необходимой и тяжелой работы: защиты и утверждения нового строя, Дзержинский и Орджоникидзе не могли не заметить преданности и энергии молодого Лихачева.

«Он был по природе добрый, мягкий и отзывчивый человек, — рассказывал о нем позднее хорош, знавший его в те годы начальник кузовного цеха завода АМО Евсеев. — Ему было более свойственно копаться в машинах, чем устраивать обыски и арестовывать контру». И все же, хотя это было именно так, Лихачев неизбежно оказывался на самых опасных участках борьбы с контрреволюцией. 3 февраля 1920 года открылась конференция губернских ЧК, на которой выступил Ленин.

Вот что говорил Владимир Ильич на этой конференции:

«Можно сказать, что за эти два года Советской власти сделано то, что может быть названо чудом, потому что в борьбе против международного капитала удалось одержать такую неслыханную, невероятную победу, которой не видывал мир… Никто два года тому назад не верил, что Россия — страна, разоренная 4-летней империалистической войной, могла выдержать еще два года гражданской войны… Конечно, у нас теперь тяжело и с продовольствием, голод и холод у нас теперь больше, чем когда-либо, но в силу того, что у нас освобождены наиболее хлебные губернии, положение с продовольствием улучшается, и главный кризис у нас сейчас — транспортный». [4]

4

В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 40, с. 116–118.

Из всей большой и взволнованной речи Ленина Лихачев особенно запомнил, что в борьбе за транспорт «органы ЧК должны стать орудием проведения централизованной воли пролетариата, орудием создания такой дисциплины, которую мы сумели создать в Красной Армии». [5]

Не прошло и месяца после этой конференции, как Лихачеву было поручено вести борьбу с саботажниками на железной дороге. А затем его назначили начальником транспортно-топливного управления ВЧК.

27 января 1921 года Президиум ВЦИК утвердил Дзержинского председателем комиссии по улучшению жизни детей. Органы ВЧК начали проводить самую широкую борьбу с детской беспризорностью. Феликс Эдмундович взял с собой на работу в комиссию по улучшению жизни детей многих, известных ему по ВЧК людей, в том числе и Лихачева. Позднее он рекомендовал Ивана Алексеевича на работу в профсоюзы.

5

Там же, с. 120.

* * *

…Быстро шло то бурное время, быстро росли люди. С того дня, когда слесарь Путиловского завода Иван Лихачев впервые увидел близко автомобиль, прошло всего 13 лет. А вот он уже был назначен директором Московского автомобильного завода.

Глава шестая

1

Молодой директор приезжал на завод в 8 часов утра, минута в минуту. Зайдя в кабинет, просмотрев почту и сводки, он сразу же уходил в цехи. То, что теперь принято называть «методами получения информации», в те годы выглядело очень просто: директор с утра обходил цехи, слушал, спрашивал, узнавал, записывал. С ним быстро свыклись, как со своим человеком. Едва он появлялся в цехе, бежали к нему, спрашивали:

— Иван Алексеевич, как быть? У нас сверл нет… Он доставал. У него были «большие связи».

— Иван Алексеевич, а у нас мотор барахлит! — сообщали ему.

Он не боялся запачкаться — лез в машину. Иной раз он находил в цехе брошенную деталь, сам нес ее технику ОТК. Если деталь оказывалась годной, кричал, ругался:

— Это прямо хищники какие-то… Сведут домок в комок.

В апреле 1926 года, когда Лихачев работал еще в Московском Совете профсоюзов, по всей стране обсуждалось «Обращение ЦК ВКП(б) ко всем парторганизациям и ко всем коммунистам о борьбе за режим экономии».

Здесь, на заводе, «Обращение» сразу же приобрело живые, отчетливые и осязаемые черты.

ЦК партии указывал на то, что хозяйственники еще не научились бороться с расточительностью, преступным разгильдяйством, волокитой, забывали о внимании к мелочам. Теперь на заводе с этого можно было и начать…

Лихачев требовал, чтоб каждая партийная и комсомольская ячейка «проработала» «Обращение», сам созывал бухгалтеров, снабженцев, начальников цехов и, конечно, не упускал случая напомнить им, что эту работу нельзя рассматривать как кратковременную кампанию. Свои слова он непроизвольно облекал в ту особенно доступную, доходчивую форму, что они запоминались, вызывали улыбку и поэтому передавались из уст в уста, обретая необыкновенную силу,

— Отделу снабжения надо крепко побегать, — говорил он, — а то у нас только директор бегает, каждую веревочку подбирает. А вы сидите, как караси в болоте. Смотреть противно!

Караси… Это мгновенно становилось прозвищем. Словечко будто прикипало. «Караси-снабженцы», но никто не обижался. Молодой директор был всегда справедлив.

В цехах говорят коротко — шум станков и гул печей не дают «размазывать». Кратко, «по-боевому», Лихачев решал множество вопросов, умел потребовать строжайшей дисциплины труда, четкости, порядка, оперативности.

На производственных совещаниях он предупреждал против приукрашивания старого. Говорил, что следует всегда видеть перед собой два борющихся начала: старую отсталую технику, которую нужно без жалости сдавать на слом, вместе со старыми привычками и новую технику, за которую предстоит драться. Он любил это словечко «драться».

В два часа обед, а потом, если не приходилось срочно уезжать в ВСНХ, в ЦК или МК партии, на городской актив или на совещание в Моссовет, он шел «разгружать» очередь в свой кабинет.