Лихие 90-е

* * *

Из Питера вместо Фузеева неожиданно прибыл Котлярский. «Александр Борисович очень занят на основной работе, поэтому я решил сам тебе помочь». «Вот спасибо! Не было забот, купила бабка порося!»

Впрочем, ситуация разрешилась сама собой в первый же вечер. Олег принял участие в традиционных ночных посиделках и за полчаса надрался так, что обмочился. С кем не бывает? А поначалу пытался всех строить, начиная с Ромки. Ромка послушно строился, ему было всё равно. Остальные гости удивлялись и шёпотом спрашивали: «Кто это?» «Шеф», – так же шёпотом отвечал Ромка, не вдаваясь в подробности. Гости понимающе кивали головами, хотя ни черта не понимали. Какой шеф? Откуда? Почему такой важный?

Ромка и сам не мог ответить на эти вопросы. Интуитивно он испытывал к Олегу симпатию. Не умея сформулировать, чувствовал, что весьма неглупый человек где-то в жизни повернул не туда. Возможно, это случилось, когда домашний мальчик, окончив юрфак ЛГУ, неожиданно оказался военным дознавателем в Термезе и стал винтиком в механизме бездушной военной юстиции, безжалостной к солдатикам и почтительно лояльной к высшему армейскому руководству наладившему героиновый мост дружбы с Афганистаном. А может, позже, когда не смог противостоять давлению и сам оказался замазан в том, за что других отдавал под суд. А от страха и угрызений совести подсел на беленькую – всё лучше, чем на иглу…

Ромка был далёк от того, чтобы оценивать и осуждать. Его вполне устраивало, что Олег довольствовался ролью начальника, не претендуя на долю. Это вполне соответствовало духу советской системы, когда материальные стимулы подменялись фанфарами, переходящим красным знаменем и номенклатурным статусом без соответствующего финансового наполнения. Сам Ромка, наверное, в силу более нежного возраста, чутко уловил веяние времени – теперь значение имеет лишь то, сколько у тебя денег. Нравится вам это или нет. На самом деле он никогда не зависел от Олега, а последнее время и от банка. У них с Сашкой уже имелся миллион своих денег, и они легко могли работать самостоятельно – желающих купить живые автомобили по безналу хоть пруд пруди, а обналичивал Ромка сам. Работа же на бирже в качестве представителя банка напоминала стрижку свиней – визгу много, шерсти мало.

В принципе, ему и Сашка был не нужен, уже месяц тот практически не появлялся в Москве и особо не помогал. Но они успели подружиться, а друг – это святое. Друг дороже денег. Поэтому Ромка исправно учитывал Сашкину долю, они ежедневно созванивались, обсуждали варианты и принимали совместные решения. Всегда приятнее разделить радость, которая от этого не уменьшается, и ответственность – от чего действительно становится легче. При первой же возможности друзья мотались туда-сюда между столицами, заодно перегоняя машины. Ромка стал крёстным Сашкиного сына.

Олега же в тот вечер пришлось отнести в комнату Макса и там уложить на кровать, где шеф благополучно проспал до утра. А рано утром неожиданно заявился сам Макс, успевший стать в своём Челябинске заметным бизнесменом. Он несколько удивился, обнаружив на своей кровати незнакомого человека в одежде и грязных зимних ботинках, а потому вежливо потормошил того за плечо. Проснувшийся оказался не в духе и сварливо пробурчал-скомандовал:

– Достань-ка! – указывая на весьма поредевшие собственно Макса ящики с шампанским.

Макс послушно достал бутылку.

– Открой-ка!

Макс открыл.

– Налей-ка!

– Ну уж это вы сами! – наконец решился дать отпор хозяин комнаты, кровати и шампанского, не находя глазами ни одной чистой чашки или стакана.

Котлярский удивлённо посмотрел на незнакомца, ничего не сказал и приложился прямо к бутылке. А когда выпил половину, смачно отрыгнул, повернулся на другой бок и мерно засопел. Макс постучал к Ромке.

– Это кто? – спросил он, когда тот открыл.

– А-а, это шеф…

– Какой шеф?

– Какая разница. Ты чё в такую рань?

– Самолёт так прилетел.

– Слушай, перекантуйся где-нибудь.

– Да где ж я перекантуюсь?

– Ну хочешь, я тебя к Веронике отведу?

– К какой Веронике?

– У которой четвёртый номер стоячий.

Конец ознакомительного фрагмента.