Лихорадка под названием...

– Где шапку посеяла, дурёха?
– зашёл по второму кругу любознательный парень, якобы вспомнив, что ответа на данный вопрос ранее как-то не получил.

– Да руки всё никак не дойдут купить, - бесхитростно промямлила я, наконец, отогревшись и теперь блаженно щурясь.
– Мы едем в Академию?
– признав знакомые ориентиры, сопоставила траекторию нашего движения с треклятым заданием Васечкина.

– Да, не вижу смысла тянуть и дальше, - подтвердил мои самые смелые предположения друг, притормаживая около торгового центра "Оракул".
– Посиди пару минут одна, мне нужно кое-что купить, - "осчастливил" водитель, ласточкой выпрыгивая из салона авто.

Неконфликтно пожав плечами, немного поёрзала на сиденье, подыскивая самую удобную позу, и блаженно закрыла глаза. Как назло, боль, с которой более-менее успешно удавалось бороться в дневное время суток, к вечеру совсем зверела и терзала моё бренное тело с утроенной силой. Вот и сейчас, тупая боль, ноющая где-то на заднем плане, начала набирать обороты, словно расширяя спираль своего действия и пуская гнилые корни повсюду. Противный обруч из боли охватывает голову, сдавливает виски и старательно пытается раздавить ноющий затылок... Что непременно приводит к следующему этапу проявления болезни.

Достав бумажный платок из сумочки, вытерла тонкую струйку крови, бегущую из носа. Подобное стало уже ежедневным ритуалом, без которого я не представляю новый день, а так же горсти обезболивающих на завтрак, обед и ужин... Из-за них резко падает давление и начинает кружиться голова, отчего создаётся ощущение полной нереальности происходящего. В такие моменты чувствую себя напрочь оторванной не только от окружающего мира, но и от собственного тела. Не могу с уверенностью сказать, объясняется это постоянной болью или действием обезболивающих препаратов, но в такие моменты мне хочется сделать стремительный шаг вперёд и дотронуться до какого-нибудь предмета, чтобы понять реальность это или страшный кошмар. Но я не решаюсь этого сделать, и не из-за того, что подумают окружающие или родные, просто боюсь почувствовать под своими пальцами нечто мягкое и пористое. Тогда это будет означать только одно: я всё ещё сплю... Или вообще никогда больше не проснусь, застрянув в своём личном кошмаре, как в хитрой ловушке...

– Извини, что пришлось так долго ждать, - открытая дверца авто пропустила в салон не только Германа, но и морозный, стылый воздух.

Быстро спрятав в карман испачканную в крови бумажную салфетку, с самой заинтересованной миной повернулась к молодому человеку, лучащемуся необоснованной радостью. Сожалея о том, что не успела "закусить" очередной порцией таблеток пока Савельников отсутствовал, заметила небольшой свёрток в руках парня. Потянувшись загребущими ручонками к пакету, тут же получила по любопытному носу и вполне-таки культурную просьбу на две минуты закрыть глаза.

– Зачем?
– в голосе сквозила добрая тонна подозрения, но поставленное условие всё же выполнила, мучительно желая узнать тайну, хранящуюся в целлофановом свёртке.

Сначала в салоне иномарки стояла тишина, прерываемая шебуршанием полиэтилена. Испугано дёрнувшись от лёгкого ветерка, неожиданно обдавшего лицо, уже хотела открыть глаза, но нарвалась на строгое: "Не халтурь!", и почувствовала, как мне на голову нацепили какой-то предмет. Вслепую, словно новорожденный котёнок, подняла вверх руки и с интересом ощупала нечто, на поверку оказавшееся вязаной шапкой-"колокольчиком" из мягких ниток, с большущим пушистым бумбоном на макушке.

Удивлённо округлив глаза, передвинулась так, чтобы можно было разглядеть себя в зеркало заднего вида. Из стеклянных глубин на меня смотрела до боли знакомая девчонка с серым цветом кожи и запавшими глазами, на кудлатой голове которой красовалась белая, словно первый снег, шапочка. Бумбон поражал своими размерами и цветовой гаммой: от светло-бежевого до насыщенно чёрного, тем самым, придавая новоявленной хозяйке какой-то детский и наивный вид.

– Что это?
– только и смогла прокаркать я, полностью деморализованная.

– Подарок одной непутёвой официантке, - весело улыбнулся парень, поправляя на мне шапку и протягивая вязаные рукавички с шарфом из этого же комплекта.
– Будешь носить, и вспоминать меня!

"Мне бы тебя сначала забыть для разнообразия..." - болью отдалось в сердце, а любопытство и детская вера во всемогущую любовь как всегда вылезли на первый план:

– Только официантке и всё?

– Нет, - чего уж там, слова Германа буквально окрыляли, - ещё и милой балбесине и просто великолепной подруге!

"Но не любимой девушке," - расстроено прохныкало ущемленное чувство любви, лелеемое гипертрофированным самоуважением.
– "Вопрос чисто из природного любопытства, тебя не интересуют шатенки или ты в принципе не рассматриваешь Павлу Огурцову, как предполагаемую вторую половинку?.."

– Пашка, хватит летать в облаках, - дёрнули меня за локон выбившихся из-под головного убора волос, - мы подъехали к проходной Академии.

– Я боюсь...
– подобное высказывание стало настоящим открытие даже для меня.

– Чего, дурочка?
– выйдя из "Lamborghini", Савельников снова галантно открыл дверь с пассажирской стороны, помогая выбраться и мне.
– Я же с тобой.

"Вот этого и боюсь," - хотелось ответить честно, не задумываясь о дальнейших последствиях, но боязнь быть отвергнутой, не позволила этим словам сорваться с губ. Вместо этого, я встряхнулась, словно мокрая собака и, навесив на лицо презрительную маску, так свойственную Кире Сватковой, но не простолюдинке, направилась к КПП, где нас уже поджидал знакомый охранник.

– Добрый вечер, - даже на морозе мужчина выглядел бледным, будто моль в обмороке.
– Ваши пропуска, пожалуйста.

Продемонстрировав бейджик бдительному секьюрити, подхватила вмиг приосанившегося Германа под руку и тенью скользнула в сторону факультета "Инноватики и Организации Производства", где находилась кафедра юриспруденции. Сгущающиеся сумерки придавали массивным корпусам Академии "Нация" какой-то таинственный налёт средневековья, а ярко горящий свет в больших окнах вызывал первобытное желание подойти и заглянуть в них. Чтобы можно было хоть одним глазком подсмотреть за размеренной жизнью других людей, никоем образом не связанных ни со мной, ни с Германом, ни уж с "Казановами" точно.

Какую бы крутую я из себя не строила, но всё же страшно было до одури, поэтому в наличии был весь комплект трусихи: трясущиеся коленки, оккупировавшееся в пятках сердце и вспотевшие ладони. А ну, как нас с Савельниковым поймают с поличным или в Академии "Нация" на каждом углу понатыканы видеокамеры? Наследнику известной компании светит максимум выговор, а вот простую официантку, принятую на обучение на благотворительных началах, выпрут из ВУЗа с превеликим удовольствием, да ещё и пинком под зад сопроводят для лучшего ускорения. Нет, конечно, родители не расстроятся от подобного поворота дел, потому что они свято верят, что каждое утро их дочь, одевшись в строгий костюм, топает на работу в кафетерий "Ириска", мол, госпожа Пилюк придумала новую забаву, но вот лично мне будет не только обидно, но и очень-очень стыдно!