Лики любви

Они смотрели друг на друга с такой нежностью и теплотой, что Констанс невольно ощутила укол зависти. Может быть, ей тоже следовало бы поискать свою судьбу в клубе, наплевав на его сомнительность? В конце концов, чем она хуже кузины – неужели той самой «врожденной порядочностью», которая порой нешуточно осложняет жизнь?

– А когда следующая вечеринка? – неожиданно для себя спросила она.

– Послезавтра. – Брижит бросила на нее понимающий взгляд. – Придешь?

– Посмотрим…

На этот раз представление было построено, как венецианский карнавал. Пышные наряды, бесстыдные позы, страстные объятия сменялись чопорными речами дожа, во время которых пары все же ласкали друг друга, но украдкой, как будто скрывая от посторонних обуревавшие их чувства. Казалось, дай им волю – и они немедленно сольются в экстазе. Все действо было пронизано запретностью и грехом, и Конни чувствовала, как ее переполняет желание.

Она стояла, наблюдая за шоу, и ее пылающее от страсти лицо скрывала маска. Когда охранник на входе спросил, какой цвет она предпочитает, Констанс на несколько секунд замешкалась. Конечно, ей назначил следующее свидание таинственный блондин с карими глазами, но, во-первых, она сама пропустила почти месяц вечеринок, а во-вторых, нет никакой гарантии, что он будет сегодня в зале. Если она вдруг увидит, что он свободен и в красной маске, то в любом случае сможет подойти к нему. Ну а если нет – что ж, вполне возможно, что еще до полуночи она утешится в объятиях другого.

– Черную! – решительно произнесла Констанс.

Брижит прекрасно подготовила представление. Герои не только вели себя соответственно своим ролям, но и полностью демонстрировали нравы средневекового маскарада. Яркий красочный карнавал завораживал, манил своим томительным бесстыдством, заставлял невольно ставить себя на место персонажей, составлявших самые немыслимые пары. Казалось, в ночь карнавала возможно все. Вот невысокий мужчина в костюме горбуна взял под локоток красотку, полная грудь которой едва не вываливалась из глубокого декольте. Вот юноша в скромном наряде школяра по-хозяйски закружил в танце даму в полупрозрачном многослойном кружевном платье, почти не скрывавшем, что, кроме чулок, на ней нет нижнего белья. Вот слезливый Пьеро подхватил на руки роскошную Коломбину, которая принялась шутливо отбиваться веером от его шаловливых губ.

Разнузданность персонажей на сцене провоцировала на подобное поведение и людей в черных и красных масках. Когда кто-то легонько положил ладонь ей на бедро, Констанс возмущенно повернулась, но тут же наткнулась на широкую улыбку на смуглом лице.

– По праву первого мадемуазель принадлежит мне! – шутливо заметил кавалер.

– По праву первой мадемуазель принадлежит себе – и никому более! – довольно резко ответила Конни.

– Прошу, не заблуждайтесь! – рассмеялся он. – Правила есть правила, прекрасная синьорита! В Венеции во время карнавала женщина принадлежала тому, кто первым подходил к ней и объявлял своей на сегодняшний вечер. А зачем бы иначе в эту буйную ночь итальянских красоток столь пристально охраняли отцы и братья? – И он неожиданно порывисто притянул ее к себе.

Ее губы обжег страстный поцелуй, и Констанс, не успевшая отстраниться, почувствовала, как в ней буквально взорвалось желание. Она даже испугалась самой себя – ей хотелось немедленно оказаться в постели с этим невоспитанным, но обворожительным мужчиной, видимо игравшим сегодня роль «классического мерзавца».

По стилю он очень подходил венецианскому балу – по-итальянски смуглый, яркий, с тонкими чертами лица, фиалковыми глазами и карминовыми губами, широкоплечий, порывистый и страстный. Не спрашивая у Констанс разрешения, он вытащил ее в круг танцующих, а потом столь же властно повел за собой в коридор. Когда он снял с деревянной панели ключ, у Конни и мысли не возникло воспротивиться грядущему свиданию.

На этот раз их ждал «кабинет» в итальянском стиле. В углу журчал музыкальный фонтан с подсветкой, по постели было разбросано многоцветное конфетти. Не успела Констанс опомниться, как случайный партнер опрокинул ее на постель. Бесстыдно задравшееся платье, открыло взорам резинки ее чулок, и она попыталась опустить подол, но сильная ладонь остановила ее. «Беллисима!» – прошептал незнакомец и приложился губами к ее бедру между чулком и трусиками.

Его пальцы пробежались вверх по ноге, еще больше приподнимая подол платья, и остановились на упругих ягодицах. Он принялся ритмично массировать их, постепенно опускаясь все ниже и ниже, забираясь под трусики. Констанс застонала от еле сдерживаемого наслаждения. Ее партнер решительно отодвинул в сторону тонкую шелковую преграду и ладонью накрыл ее увлажненное лоно. Его пальцы попеременно проникали в тугую пещерку, заставляя Конни вскрикивать.

Эти грубые и одновременно чувственные ласки довели ее почти до экстаза, когда партнер неожиданно отстранился от нее, встал, обошел постель и потянулся к «защите», заботливо приготовленной на тумбочке. Пока он, небрежно расстегнув брюки, облачал свое готовое к бою орудие в панцирь, Констанс буквально плавилась от захлестывающего желания под его страстным взглядом. Он наклонился к ней через широкую постель, неожиданно обхватил ее за щиколотки и подтянул к себе. Ее платье задралось почти до груди, ягодицы оказались на краю кровати, а ноги – на его плечах.

В следующую секунду его рука снова сдвинула перемычку ее трусиков, и он вторгся в нее – неистово и яростно, словно получивший волю дикий зверь. В первое мгновение Констанс, взвизгнув, попыталась отстраниться, испугавшись напора, но крепкие руки решительно удержали ее на месте. Его движения были размеренными и глубокими, и ей оставалось только подстраиваться под него. Она вдруг почувствовала, что и ее захлестывает какой-то животный инстинкт. Конни впервые занималась любовью так – не раздевшись, торопливо, с кошачьей похотью принимая в себя возбужденного мужчину.

Смуглые ладони темными пятнами выделялись на молочной коже ее бедер, он властно, на грани грубости погружался в нее все глубже и глубже, буквально насаживал распростертую под ним женщину на копье своей страсти. От его движений у Констанс захватывало дух, она чувствовала, что буквально уплывает на волнах удовольствия. Внутри нее все сплелось в тугой комок страсти и боли, который в кульминационный момент неожиданно разжался, выпустив на свободу цветок наслаждения. Вскрикнув, она забилась в руках партнера, а через несколько мгновений и он зарычал от нахлынувших на него ощущений.

Утолив свою страсть, он тут же вышел из нее и отстранился. Казалось, в мужчине неожиданно проснулась брезгливость к переполненному им сосуду – грешной женщине, лежавшей перед ним в постели, коварно соблазнившей его предаться слиянию, да еще и получившей от этого удовольствие. В его глубоких глазах отразилась сложная гамма этих чувств, и Конни вдруг поняла, что ее сегодняшний темпераментный кавалер – великолепный актер. Он не просто пришел на представление, а стал частью его. Он не проявлял нежности, потому что представил себя истинным венецианцем, плотью разнузданного и бесконечного веселья – и строго соблюдал его правила, даже наедине с ней. Правила торопливого соития средневекового венецианского карнавала предполагали грубые ласки, а также и то, что партнеры не раздевались и не баловали друг друга долгими прелюдиями. «Отлюбить» как можно больше партнеров за краткий миг карнавала было целью и мужчин, и женщин в эту безумную ночь…

– Грацио, беллисима. – Смуглый красавец по-хозяйски хлопнул ее по бесстыдно белевшему в полумраке комнаты обнаженному бедру. – Я еще увижу тебя! – сказал он скорее утвердительно, чем вопросительно, и выскользнул из кабинета – Конни не сомневалась, что этот темпераментный мужчина в полном соответствии с традициями венецианского карнавала ушел искать новую красотку для своих утех.

Она со стоном присела на постели, стараясь привести в порядок свой туалет. И с трудом узнала себя: в мерцавшем напротив зеркале отразилась полуобнаженная женщина с дышащим страстью лицом и похотью, отраженной в глазах. Возможно, что широкоплечий красавец и встретится ей еще раз в Клубе. Может быть, да, а может, и нет… Кто предскажет, будет ли он здесь во время следующей вечеринки? И решится ли прийти сюда снова она сама? Впрочем, этот вечер еще не закончился. После страстного совокупления Констанс тоже почувствовала себя частью венецианского карнавала. У нее впереди – целая ночь, чтобы принадлежать как можно большему числу мужчин, если она захочет!..